В те грозные годы

О подвигах группы комсорга роты Григория Жадленко и комсомольца Степана Крайнова быстро узнали все воины 164-го и 82-го полков. Им были посвящены оперативно выпущенные рукописные листовки. А под вечер, когда наступило непродолжительное затишье, в ряде стрелковых рот и штурмовых отрядов состоялись короткие комсомольские собрания с повесткой дня: «Сражаться на улицах Берлина так, как сержант Жадленко и комсомолец Крайнов!» Опыт смелых воинов многие их однополчане использовали затем в последующих боях.

Особо подчеркну, что штурмовые батальоны, отряды и группы в ходе уличных боев стали настоящими центрами партийно-политической работы. Этому в большой мере способствовало то обстоятельство, что многие политработники, парторги и комсорги подразделений сами входили в состав этих батальонов, отрядов и групп, могли, как говорится, на месте предметно и целеустремленно популяризировать передовой опыт, боевые подвиги бойцов и командиров.

Постоянное внимание такой пропаганде уделяли также и поарм, и политорганы соединений. Многим героям боев за Берлин посвящались издаваемые ими печатные листовки, о них ярко и убедительно рассказывалось на страницах как армейской газеты «Фронтовик», так и дивизионок. В те дни, например, много писалось о боевом опыте стрелкового батальона гвардии майора С. И. Никииа из 23-й гвардейской стрелковой дивизии.

В Берлине это подразделение вело наступление на одном из труднейших участков — в направлении Штеттинского вокзала. Поэтому можно без преувеличения сказать, что каждый бой батальона был по-своему уникальным.

…Два первых этажа большого дома на улице, ведущей к Штеттинскому вокзалу, эсэсовцы превратили в своеобразную крепость, приспособив их к долговременной обороне. Из узких бойниц, проделанных в заложенных кирпичом окнах, они простреливали многослойным огнем все подступы к зданию. Попытки батальона С. И. Никина приблизиться к дому, забросать бойницы гранатами успеха не имели. Не могли помочь и поддерживавшие его артиллеристы, так как кирпичные стены укрепленного гитлеровцами здания достигали более чем метровой толщины.

Обстановка создалась трудная. Как быть дальше? И все-таки опытный командир нашел выход! Посоветовавшись с парторгом и комсоргом батальона, он по их рекомендации отобрал из коммунистов и комсомольцев 9 бывалых воинов. Поставил этой группе задачу — с тыла проникнуть во двор укрепленного дома и завязать бой с находившимися там солдатами противника. Одновременно указал конкретные цели каждому орудийному и пулеметному расчету, установил время открытия и прекращения огня по ним.

Как только девятка отважных начала бой во дворе, по зданию тут же открыли прицельный огонь артиллеристы и пулеметчики. Под его прикрытием батальону удалось наконец ворваться в дом. Бой в нем продолжался несколько часов и закончился в пользу советских воинов.

Затем батальон гвардии майора Никина двое суток штурмовал уже непосредственно здание Штеттинского вокзала. Оборонявшие его эсэсовцы несколько раз предпринимали яростные контратаки, но все они разбивались о неколебимую стойкость гвардейцев. Во второй половине дня 1 мая комсорг батальона коммунист лейтенант Петр Фадеев водрузил над зданием вокзала красный флаг.

За мужество и отвагу, проявленные в период уличных боев в Берлине, почти все воины батальона майора С. И. Никина были награждены орденами и медалями, а сам комбат удостоился высокого звания Героя Советского Союза.

Не могу не рассказать и еще об одном мужественном воине — комсорге батальона 698-го стрелкового полка 146-й дивизии младшем лейтенанте Вячеславе Затылкове. У него был единственный принцип: быть первым, всегда — на линии огня, личным примером бесстрашия, находчивости и мастерства вести за собой батальон.

Когда 698-й полк вошел в пределы Большого Берлина, всем его подразделениям пришлось с ходу вступить в трудный бой сначала за овладение железнодорожным мостом, затем — зданием мясокомбината. Комсорг Затылков действовал тогда в качестве командира комсомольско-молодежной штурмовой группы. Гранатами и из автомата он лично уничтожил до десятка гитлеровцев, а в критический момент спас от, казалось бы, неминуемой гибели своего комбата капитана Л. Е. Новосельцева.

В другом бою младший лейтенант выручил из беды танкистов: увидев, что из-за угла дома к нашим боевым машинам подбирается несколько фашистских фаустников, он не раздумывая вступил с ними в бой. Забросав их гранатами, комсорг уничтожил двух гитлеровцев, остальные повернули назад.

За эти и многие другие боевые подвиги Вячеславу Федоровичу Затылкову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Кстати замечу, что стать боевым комсомольским вожаком В. Ф. Затылкову во многом помогли армейские курсы парторгов и комсоргов подразделений, которые он блестяще окончил незадолго до Берлинской операции. Эти курсы действовали при политотделе армии непрерывно. Мы придавали им большое значение, расценивая их как своеобразный институт подготовки партийного и комсомольского актива. Руководили курсами в разное время инспекторы поарма Н. А. Морозов и И. В. Байбородов.

С подходом дивизий 79-го стрелкового корпуса к мосту Мольтке на Шпрее командарм приказал комкору Переверткину взять штурмом рейхстаг и водрузить над ним Знамя Победы.

Когда утром 29 апреля мы приехали на корпусной командный пункт, бои велись как на правом, так и на левом берегу реки. Комкор С. Н. Переверткин кратко охарактеризовал обстановку. Она сводилась к следующему.

Ночью штурмовые подразделения 150-й и 171-й стрелковых дивизий захватили мост Мольтке, переправились на южный берег Шпрее. Туда же удалось перебросить и десятка полтора танков, самоходных артиллерийских установок, несколько орудий полевой артиллерии. Отвоеван небольшой плацдарм. Однако мост по-прежнему плотно простреливается противником с флангов.

— Мало еще наших войск на том берегу реки, — не скрывая досады, добавил Семен Никифорович. — Корпусу поставлена задача к исходу дня расширить плацдарм, переправить на южный берег все, что только возможно. Пытаемся это делать, но фашисты ни на минуту не прекращают обстрела моста.

В штабе корпуса я прочитал боевое распоряжение комкора командирам дивизий генералу В. М. Шатилову и полковнику А. И. Негоде, подписанное им еще накануне: «150-й стрелковой дивизии — одним стрелковым полком оборона на р. Шпрее, двумя стрелковыми полками продолжать наступление с задачей форсировать Шпрее и овладеть западной частью рейхстага… 171-й стрелковой дивизии — продолжать наступление в своих границах с задачей форсировать Шпрее и овладеть восточной частью рейхстага…»

Весь день 29 апреля на южном берегу Шпрее велись ожесточенные бои. Со второй половины дня в них участвовали уже не только штурмовые отряды, а значительно большие силы. В районе Швейцарского посольства самоотверженно дрались с эсэсовцами воины 380-го и 525-го стрелковых полков 171-й дивизии, очищая от гитлеровцев дом за домом. Подразделения 756-го и 674-го стрелковых полков 150-й дивизии продолжали штурмовать «дом Гиммлера» — министерство внутренних дел фашистской Германии. Полностью овладеть этим зданием, протянувшимся почти на целый квартал, удалось лишь к 4 часам 30 апреля.

Теперь до рейхстага оставалось каких-нибудь 400–500 метров. Предстоял его штурм, поэтому все внимание командования армии и корпуса было приковано к этому зданию, больше похожему на мрачный средневековый замок.

Подходы к рейхстагу прикрывались большим количеством железобетонных дотов, противотанковым рвом с водой. Площадь перед ним простреливалась из всех видов оружия. На танкоопасных направлениях располагались фаустники. Окна и почти все двери здания были заранее замурованы кирпичом.

Армейские, корпусные, дивизионные и полковые офицеры-оперативники и командиры боевых частей в течение 29-го и в ночь на 30 апреля скрупулезно изучали систему огня противника, его оперативные и тактические возможности. Требовалось найти, как принято сейчас выражаться, оптимальный вариант, чтобы при штурме избежать излишних потерь. Главная роль по-прежнему отводилась штурмовым батальонам, отрядам и группам.