Элизабет Тейлор

«Мы обо всем заранее договорились по телефону, — рассказывал он позднее. — Тогда Лиз позвонила мне и сказала, что съемки закончатся на две недели раньше намеченного срока. Наш план вступил в действие». 10 августа 1975 года Элизабет устроила в Ленинграде пирушку в честь окончания работы над «Синей птицей» — кстати сказать, через несколько месяцев этот фильм потерпел фиаско. В тот вечер, как истинная королева киноэкрана, она подарила каждому участнику съемок свою фотографию в рамке и с автографом. Вершиной торжеств стала телеграмма от Ричарда, в которой он приглашал ее встретиться с ним в Швейцарии для серьезного разговора. Через четыре дня они вместе с Генри Уинбергом вылетели в Женеву.

«Как мне кажется, Генри тогда даже не подозревал, к чему все идет, — вспоминал Питер Лоуфорд. — Для него эта новость была подобна взрыву бомбы — как, впрочем, и для меня».

Это известие стало неожиданностью и для детей, особенно для приемной дочери Марии, которой в ту пору исполнилось четырнадцать. Она первой узнала о возможном примирении.

«Надолго ли?» — поинтересовалась она.

«Навсегда», — заверил ее Бертон.

На следующий день Элизабет переступила порог кабинета своего швейцарского адвоката, чтобы встретиться с бывшим мужем. Вечером того же дня они вместе обедали на вилле у одного из друзей. Бертон появился без своей фотомодели, а Элизабет, разумеется, без торговца подержанными автомобилями.

«Так они и стояли там — рядышком, хозяин и его дама, — вспоминал один из гостей. — Мистер Бертон посмотрел на нее и улыбнулся, а она, обливаясь слезами, просто упала ему в объятья. Вы не поверите, как все это было трогательно. После долгих месяцев душевных терзаний и ожесточения все старые обиды были забыты буквально через несколько часов».

Бертон поднял в честь жены бокал с апельсиновым соком. Элизабет же потягивала из своего стакана молоко. Попав в западню своей собственной мелодрамы, они оба немного всплакнули. На следующее утро Джин Белл съехала с бертоновской виллы. Генри Уинберг вылетел в Лондон, а пресс-секретарь Бертонов объявил всему миру, что его прославленные клиенты снова воссоединились.

ГЛАВА 23

Элизабет понадобилось около полутора месяцев, чтобы убедить Бертона жениться на ней снова. Умом он понимал, что это худшее из всего, что он способен сделать для них обоих, но эмоционально был просто не в силах сопротивляться.

«Я не могу припомнить, какие точно слова мы произнесли тогда, — рассказывала Элизабет. — По-моему, я первой затронула эту тему, но он деликатно ушел от ответа. И тогда я решила повременить. В следующий раз разговор на эту тему зашел в Йоханнесбурге — он сам спросил меня. Я потребовала от него старомодного предложения руки и сердца, и он выполнил мою просьбу — скорчив серьезную мину, надо сказать. Он даже опустился на колени и сказал: «Ты согласна стать моей женой?» Я едва не покатилась со смеху. «Конечно же, мой зайчик!» Не думаю, чтобы он серьезно это говорил».

На пороге пятидесятилетия, все еще не избавившись от пагубного пристрастия к спиртному, Бертон пребывал в подавленном, мрачном настроении. Он сильно переживал переход от бурной молодости к преддверию старости. Ричард пытался объяснить Элизабет, что он уже не тот человек, с которым она связала судьбу много лет назад. Однако та и слышать об этом не хотела.

«Я неисправимый романтик и снова жажду романтических увлечений», — заявила она. Элизабет хотелось страсти и экстаза их былой любви, она умоляла Бертона вторично совершить брачную церемонию здесь, в Африке, на Черном Континенте.

«Именно здесь мне бы хотелось, чтобы мы вторично связали судьбы друг друга брачными узами», — сказала она.

Ричард, прекрасно понимая вспыльчивость их характеров, предложил, что, может быть, им с Элизабет лучше просто съехаться. Но Элизабет по-прежнему настаивала на бракосочетании. В записке, которую она опубликовала в прессе, говорилось:

«Страх и сомнение. Погубит ли брак нашу любовь, заставит ли он нас чересчур увериться в нашей любви, заставит ли снова принять как само собой разумеющееся это прекрасное осознание... Я люблю тебя, Ричард, и я оставляю ответ за тобой. Я жду его».

Бертон в свою очередь заявил: «Как всегда, ответ положительный, если это то, что тебе нужно... Я бы мог до бесконечности рассуждать о том, зачем нам следует пожениться, и зачем этого нам делать не следует. Но все это, как ты говоришь, не более чем обычная бумажка. Бумажку легко порвать. А вот истинные обещания — нет. Как бы ни сложились обстоятельства — я люблю тебя».

Экс-супруги и дальше обменивались любовными посланиями — она настаивала, он упирался. Наконец, Ричард согласился вторично взять Элизабет в жены на берегу африканской реки. 10 октября 1975 года, в день их бракосочетания, он впервые за многие недели поднес к губам бокал и к восьми часам утра успел напиться до бесчувствия. Элизабет на несколько часов уложила его в постель, а затем, разбудив, посадила его к себе в «лендровер». После этого она отправилась в Касану, что расположена на территории Ботсваны, где поджидал окружной судья. За этим должно было последовать возвращение к реке, чтобы повторить клятву супружеской верности перед гиппопотамами, фламинго и обезьянами.

«Казалось, даже животные улыбаются нам, — вспоминала Элизабет. — Все вокруг радовалось тому, что мы с Ричардом снова вместе».

«Буря и натиск воссоединились, так что с этим миром теперь все в порядке», — отрапортовала «Бостон Глоуб».

Вскоре произошел еще один обмен посланиями, причем Элизабет написала первой, заявляя, что больше не будет никаких новых разводов и никаких новых браков.

«Мы увязли друг в друге, как цыплячьи перышки в смоле — навсегда», — писала она.

Ричард в ответ признавался, что Элизабет одарила его всем, что мужчина может принять в женщине.

«Без тебя я был подобен призраку».

Через несколько дней Ричарда свалила малярия, и, по настоянию Элизабет, к нему прислали фельдшера. Этот фельдшер оказался красивой южноафриканской девушкой по имени Чен Сэм. Она осталась с Бертонами и, после выздоровления Бертона, работала у Элизабет в качестве секретаря, компаньонки и пресс-агента. В ноябре они втроем вылетели в Лондон на празднование пятидесятилетия Ричарда — знаменательное событие, на протяжении которого ему — увы! — пришлось потягивать лишь минеральную воду.

«На него было жалко смотреть, ему, видимо, ужасно хотелось выпить — но нельзя, — вспоминал один из гостей. — Он весь как-то притих, и вид у него был больной».

«Выглядел Ричард просто ужасно, — вспоминал английский писатель Дэвид Уигг. — Он был похож на человека, которого занесло туда невесть откуда».

Ричард Бертон отлично понимал, что, женившись вторично на Элизабет, он допустил чудовищную ошибку. Между ними уже снова начались скандалы, и Элизабет в очередной раз угодила в лондонскую клинику с жалобами на сильные боли в шее и спине, требуя, чтобы Ричард неизменно находился при ней.

«Я ничуть не сомневался в том, что их второй брак вряд ли продлится более десяти минут, — вспоминал Брайан Хейнс, их личный телохранитель. — Но мне было также отлично видно, как сильно они нуждаются друг в друге. Между ними установились отношения любви-ненависти. Когда он был с ней, она, казалось, едва выносила его присутствие. Без него она тоже не находила себе места. Супруги порой были готовы вцепиться друг другу в глотку, понося друг друга на чем свет стоит».

Когда Ричард отказался остаться рядом с ней в клинике, у Элизабет начались приступы мнительности, и она потребовала, чтобы с ней в палате находился Хейнс.

«Элизабет была убеждена, что в ее палату проник какой-то мужчина, и она способна уснуть только после того, как я тщательнейшим образом обыскивал всю комнату, в том числе заглянув под кровать, — рассказывал телохранитель. — Она обычно спала нагишом или без лифчика, поэтому нередко, вбежав и палату, я имел возможность лицезреть ее потрясающий бюст... Ей особенно не приходило в голову беспокоиться из-за того, что и как на ней бывало надето. Как-то раз, вечером, когда ей было особенно худо, и она мучилась одиночеством, Элизабет показала мне коротенькую, почти прозрачную и жутко соблазнительную ночную сорочку и спросила, что я о ней думаю, добавив при этом: «Я заплатила за нее сто пятьдесят фунтов». На что я ответил: «Должно быть, они заметили, что вы, мисс Тейлор, направляетесь к ним в магазин».