На службе народу

Чуть западнее места впадения Вишеры в Волхов вросло в землю наше небольшое предмостное укрепление. Южнее по обе стороны 250-метровой реки раскинулся Новгород. В воде отражались его древние строения. Дома стояли с бесформенными зубчатыми проемами. Городские улицы перепоясанывражескими окопами. На колокольнях установлены пулеметные точки и оборудованы наблюдательные пункты. С обратных скатов холмов, на которых стоит город, в нашу сторону то и дело с визгом неслись фашистские мины.

Важным опорным пунктом обороны противника, если двигаться с юга на север, был также 3 Банковский 40-метровый холм. Даже в самое сильное половодье вершина холма оставалась сухой. Гитлеровцы превратили этот холм в мощную артиллерийско-минометную цитадель. Каждый день и каждую ночь холм изрыгал огонь и свинец, на многие километры вокруг сея разрушение. К сожалению, нам приходилось беречь боеприпасы для решительной схватки. Мы охотно превратили бы эту цитадель в гроб для врага.

Недалеко от того места, где шоссейная дорога из Будогощи в Чудово пересекала Волхов, стояло селение Грузине. Прямо через него шел передний край фашистского предмостного укрепления. Разбитое артиллерийскими снарядами, оно служило вражеской авиации одним из наземных ориентиров. Здесь фашистские самолеты делали поворот от реки Волхов к железной дороге Москва - Ленинград, в сто рону Горнешно и Малой Вишеры. Гитлеровский генералполковник Линдеман поставил перед правым флангом 18-й армии задачу любым способом удержать в своих руках грузинский форт. Сюда беспрестанно подвозились подкрепления, которые каждую ночь переправлялись на правый берег реки на надувных лодках. Мы не жалели и боеприпасов для этого участка даже в дни самого скудного снабжения, и наша артиллерия честно трудилась над тем, чтобы вдолбить захватчикам, чья это земля.

В свою очередь нам еще зимой 1941 года удалось захватить на левом берегу Волхова, между устьями Оскуи и Тигоды, плацдарм, требовавший постоянного внимания. Линия фронта тянулась здесь через покрытые буреломом болота и по островкам, выглядевшим как плавучие рощи. Передвижение тут было возможно только по настилам. Дождливыми ночами, сгибаясь под тяжестью, колонны подносчиков тащили на себе патроны, снаряды и продовольствие, а возвращаясь, выносили раненых. После дождя настилы скрывались под водой. Тогда люди передвигались в болотной жиже иногда по пояс, толкая перед собой плотики, проваливались в воронки, кое-как обходили пни, кусты и затопленные проволочные заграждения.

Укрепляя плацдарм, наше командование заботилось о быте бойцов в этих суровых природных условиях, которые тоже надо было победить. Вколотив в болото сваи, бойцы крепили к ним пол. Этот пол через несколько дней, как правило, уходил под воду. Тогда строился новый, а внутри блиндажа, под самым потолком настилали полати, на которых лежали наши воины, ведя огонь через прорубленные отверстия-амбразуры. После дождя приходилось перебираться на крышу. Блиндаж превращался в островок, на котором советские воины честно несли боевую службу.

6 октября 1942 года закончилась наша Синявинская операция. В ходе ее были созданы предпосылки для развертывания мощного зимнего наступления с целью соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным коридором. Задачу эту должны были выполнить войска Ленинградского и Волховского фронтов. Координация их действий возлагалась на Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова и генерала армии Г. К. Жукова. Прибыв к нам на фронт, они стали знакомиться с деталями обстановки. Предстоящая операция, которую мы с ними обсуждали, могла оказаться удачной, если действия Ленинградского и Волховского фронтов будут строго согласованы. Необходимо было встретиться с Л. А. Говоровым. Учитывая сложность положения в Ленинграде, мы пришли к выводу, что Леониду Александровичу лучше остаться на месте, а мне приехать к нему. Получив на это разрешение Ставки, я тотчас отбыл.

Шел конец октября. Во все глаза глядел я на знакомые, родные мне улицы города. Эти улицы, некогда шумные и торжественно-парадные, были пустыми, безжизненными. Горький комок подкатывался к горлу.

- Какое участие сможете вы принять в предстоящей операции? - спросил я Говорова.

- Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, ответил он.

Стало ясно, что прорывать блокаду придется где-то возле Ладоги. Это ставило перед волховчанами очень сложные задачи, особенно если учитывать, что здесь, в районе шлиссельбургско-синявинского выступа, только что закончились бои, не давшие желаемого результата. А не сдвинуть ли место нанесения удара несколько севернее? Непосредственно вдоль Новоладожского канала операции не велись с осени прошлого года, когда сюда прорвалась через Мгу 18-я немецкая армия, замкнувшая кольцо блокады у Шлиссельбурга. Это направление являлось самым сложным вследствие наличия здесь чрезвычайно мощных вражеских укреплений, но зато и самым коротким. Нам нужно было преодолеть всего 12-километровую полосу между Шлиссельбургом и Липками, или по шесть километров каждому из наших двух фронтов. Еще 17 ноября ленинградцы представили в Ставку свои соображения по плану совместной операции обоих фронтов, а также флота. Большое участие в ее разработке принимал Г. К. Жуков.

Что касается сроков операции, то даже самое интенсивное накопление тех пополнений, которые нам обещала Ставка, не позволяло начать сражение раньше января 1943 года. Еще легче было бы начать активные действия в феврале. Однако Ленинград не мог столько ждать. Мы согласовали рубеж встречи двух фронтов примерно в районе железнодорожной ветки, что шла через Рабочие поселки No 5 и No 1.

Разработанный план предусматривал встречный удар двух фронтов с целью разгрома группировки противника к югу от Ладоги и прорыва блокады Ленинграда в самом узком месте, при участии со стороны волховчан большего числа дивизий. Данный план операции как раз и был представлен в Ставку и приблизительно через месяц одобрен ею. Декабрь отводился на непосредственную подготовку. В начале января нам с Говоровым предлагалось встретиться еще раз, чтобы уточнить детали взаимодействия. А пока на наши фронты стали подвозить боеприпасы и новую технику. И снова для ленинградцев при подготовке операции большую роль сыграла "дорога жизни". В середине декабря. когда окончательно стал ладожский лед, автомашины длинной чередой опять потянулись через острова Зеленец.

Гитлеровцы, предвидя возобновление деятельности этой трассы, попытались несколько раньше перерезать ее, но у острова Сухо были разбиты, и ледовая дорога заработала беспрепятственно, если не считать интенсивных налетов фашистской авиации. В целом операция по прорыву блокады получила условное наименование "Искра".

8 декабря мы получили директиву из Ставки на прорыв блокады. Руководство нашим фронтом к тому времени претерпело некоторые изменения. Членом Военного совета фронта был назначен генерал-лейтенант Л. 3. Мехлис, начальником штаба генерал-лейтенант М. Н. Шарохин. Новый начальник штаба свои обязанности выполнял хорошо, со знанием дела. О Мехлисе стоит сказать несколько слов особо. Это был человек с крайне резким характером. Он воспринимал все весьма упрощенно и прямолинейно и того же требовал от других. Способностью быстро переориентироваться в часто меняющейся военной обстановке он не обладал и наличие этой способности у других рассматривал как недопустимое по его понятиям "применение к обстоятельствам".

Весной 1942 года Мехлис был представителем Ставки на Крымском фронте. Известно, что там он не оправдал возлагавшихся на него надежд. Неудача в Крыму, видимо, кое-чему его научила. Возможно, он понял, что вопросы тактики, военного искусства не его сфера деятельности. Так или иначе, но Мехлис на Волховском фронте занимался главным образом политработой и организацией снабжения всем необходимым. Справедливость требует отметить, что для подготовки операции "Искра" он сделал немало. Это был человек честный, смелый, но склонный к подозрительности и очень грубый. От Сталина он никогда ничего не скрывал. Сталин это знал и поэтому доверял ему. В результате, если Мехлис о чем-нибудь писал Верховному главнокомандующему, ответные меры принимались весьма быстро. В армии не хватало погонов, и интендантство стало выдавать какие-то тряпочки. Мехлис написал Сталину. На следующий же день отличные погоны доставили самолетами. Так же получилось, когда вместо махорки на фронт привезли табачные листья.