Мемуары

________________________

* Она еще не приезжала туда тогда, потому что как раз в это время, в июле 1804 года, был совершен ее брак в Санкт-Петербурге. Примеч. авт.

___________________________

В Мейсене я поднималась на башню, откуда виден Дрезден. Я приехала в этот город со сжатым сердцем от воспоминания о г-же де Шенбург. Я в первый раз должна была увидать ее мать княгиню Путятину. Столько волнений и беспокойства за здоровье моей матери отразились очень плохо на мне. К несчастью, я попала в руки медика, который завалил меня лекарствами.

Я старалась владеть собою, насколько возможно, чтобы скрыть мою тревогу от матери. Я осмотрела все места, которые мне г-жа де Шенбург столько раз описывала в письмах. Я часто виделась с княгиней Путятиной, интерес которой ко мне, казалось, смешивался с ее сожалением о дочери.

Однажды она попросила меня прийти одну после обеда. Я отправилась на ее приглашение. Она провела меня в свою спальню, где находился очень похожий портрет во весь рост г-жи Шенбург.

Вид его очень взволновал меня. Княгиня просила меня подождать минуту и сказала, что она кое-что мне сейчас принесет. Я осталась перед портретом, смотря на него с тяжелым и сладким чувством.

Вдруг княгиня возвратилась и закрыла мне лицо платьем, которое было на ее дочери в день нашей разлуки. Мне казалось, .что я вижу и чувствую ее. Воротник платья еще сохранил запах ее шиньона, надушенного туберозой. Этот запах, образ ее фигуры, так хорошо намечаемой платьем, произвели на меня сильное впечатление. Мне казалось, что я вижу г-жу Шенбург и слышу ее раздирающие сердце рыдания, когда она прощалась со мной навсегда. Все содрогнулось во мне; я молчала; все, что было передо мною и во мне, исчезло для меня.

Пробуждение было ужасным. Я нашла только мысль о смерти и о могиле вечной дружбы. Я слишком страдала и была слишком огорчена, чтобы подумать о представлении ко двору курфюрста. Я осматривала эту так прославленную галерею, где я нашла несколько шедевров, испорченных вследствие отсутствия присмотра. «Успение Св. Девы» Рафаэля выше всякой похвалы. «Ночь» Корреджио мне не понравилась; я была оскорблена этим сплетением ног и рук ангелов. Чрезмерные похвалы всегда наносят ущерб достоинству; преувеличения экзальтируют и располагают к восхищению, прежде чем увидишь хвалимый предмет. Тогда чувством сравнения и критики, вполне естественным, разрушается волшебство-идеала. Ложные репутации и ложные представления исчезают, как мчащиеся облака, где видишь всякого рода фигуры.

Медик прописал мне больше движения. Муж предложил мне проехаться в Саксонскую Швейцарию. Я поехала с ним, с г-жой де Тарант и некоторыми другими лицами. Мы начали с Liebe-Thal, прелестное место, где мы ели сливки на превосходной мельнице, в веселой местности с разнообразными видами. Когда мы отправились далее, перед нашими глазами предстала самая дикая и строгая природа. Огромные скалы, узкие долины, сжатые между высокими горами, покрытыми лесом; отроги, громоздившиеся, перекрещиваясь; крутые каменистые тропинки, проложенные по необходимости, источники, низвергавшиеся в глубокие долины, — все это представляло суровый пейзаж, от которого я была в восхищении.

Погода была чудесной и спокойной; мы ходили в течение семи часов с проводником впереди. Мы вскарабкались на коленях на две утесистых горы (Большой и Малый Виртемберг); мы цеплялись за корни и ветви, чтобы не упасть; моя одышка почти совершенно лишала меня сил. Г-жа де Тарант протащила меня до вершины одной из гор, где находится нечто вроде павильона. Мы остановились там, чтобы отдохнуть и полюбоваться видом, простиравшимся вдоль Эльбы. Потом мы спустились с горы через густой и дикий лес по тропинке, покрытой камнями и терниями. В дороге нас застала ночь. В природе было все тихо. Сквозь верхушки старых дерев виднелись серебряные лучи луны, бросавшие смутный свет. Удары топором дровосека повторялись эхом. Я испытывала необычайное наслаждение, которое может быть вызвано только красотами природы. Это действительное здоровье, которое никогда не истощится; оно существовало во всё века и во все времена.

Опираясь на руку г-жи де Тарант, я отдавалась всем воспринимаемым мною впечатлениям, пока мы не дошли до конца леса. Мы увидали у наших ног кровли селения, расположенного на берегу Эльбы. Этот новый пейзаж был облит светом/еще более ярким оттого, что он был оттенен с двух сторон темным лесом. Мы казались висевшими в воздухе, тогда как прошли почти три четверти спуска. Совершенно внизу мы нашли лодку, которая перевезла нас в Пирну, где провели ночь, прежде чем возвратиться в Дрезден.

Долина Тарандт очень живописна. Развалины замка представляют хороший наблюдательный пункт, возвышаясь над частью гор и над долинами, усеянными деревнями.

Наши поездки иногда прерывались из-за тревоги, испытываемой мной. Бледность лица моей матери наполняла меня холодом, и, хотя по временам я надеялась привезти ее на родину, я мало успокаивалась и еще более страдала потом.

Я с удовольствием увидалась с принцессой Луизой Прусской; она часто заезжала ко мне и обедала у меня со своим братом принцем Луи, который погиб несколько лет спустя на войне с Францией. Он почти всегда был жертвою обстоятельств и если совершил некоторые проступки, то только потому, что был не на своем месте. У этого принца была возвышенная душа, но, будучи стеснен в своих действиях, он сбился с дороги, и живость характера увлекла его. Горячность и желание отличиться были причиной его смерти.

Я приближаюсь к печальной эпохе моей жизни, к ужасному моменту, когда я потеряла мать.

Мне более нездоровилось, чем обыкновенно. Довольно сильная лихорадка не позволяла мне выходить из комнаты. Мать провела почти весь день около меня. Она была удивительно бледна и по временам впадала в глубокую задумчивость. Я не могла оторвать своих мыслей от нее, и мое сердце содрогалось. Она оставила меня, только чтобы пойти пообедать, и вернулась вечером. Когда пробила половина одиннадцатого, она встала, чтобы проститься со мною, как всегда, нежно поцеловала меня, благословила и удалилась. В одиннадцать часов я послала горничную, обыкновенно укладывавшую ее спать и услуги которой нравились ей. Я с нетерпением ждала горничную, чтобы узнать, успокоилась ли мать. Дети, все спали; г-жа де Тарант молилась перед сном в соседней комнате. Я совсем уже легла.

Вдруг прибегает горничная с расстроенным видом и говорит мне изменившимся голосом:

— Барыня, ваша мать просит вас прийти к ней как можно скорее.

При этих словах я задрожала. Я подумала: «Мать умирает и зовет меня». Я соскочила с кровати, накинула на себя ватный шлафрок и побежала к ней. Какая картина представилась тогда моим глазам! Мать со всеми ужасными признаками паралича сидела на постели. У нее были голые ноги, седая голова была открыта, и глаза изменились. Хотя и умирающая, она протянула ко мне руки; я обняла ее, и голова упала ко мне на грудь; она благословила меня очень трогательно, нежно и торжественно. Бог дал ей на это силы, несмотря на апоплексический удар.