Гвардейцы в воздухе

- Э-э, братцы, да вы перекашиваете блок, оттого и кольца лопаются. А ну-ка, снимите свои ремни.

Ребята удивились, но ремни сняли.

Обхватив одним, а затем вторым ремнем поршневые кольца, он сжал их, словно стяжкой. К утру самолет возвратился в строй.

Воздушные бои разгорались. Летать приходилось по пять-шесть раз в день. А каждый вылет - испытание профессионального умения, находчивости, боевитости, выдержки. Есть ли предел человеческим силам? В тех условиях его невозможно было определить. Ребята осунулись, похудели, очень трудно приходится сейчас всем. У техников по горло забот с самолетами - знай латай, а летчикам совсем туго - приказы штаба поступают ежечасно. Ни сна, ни отдыха.

Но все это можно осилить. Конечно же, можно! Ведь самое главное - мы наступаем. Пусть на одном участке фронта, а все-таки идем вперед. Получен приказ командующего Западным фронтом - 19-я Армия перешла в наступление.

Уже позади и первые бои наших летчиков, и первые промахи перед казавшейся почти непобедимой техникой противника. Потому уверен так лейтенант Борис Журин: "Получат теперь фашисты по заслугам, узнают силу советского оружия". Его поддерживает техник звена Петр Пахомов: "Ох, как еще получат! Запомнится это им надолго".

В результате согласованных действий бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей, а также мощной артподготовки части 19-й армии прорвали фронт обороны немцев и развернули стремительное наступление. Противник бежал. Немецкое командование поспешно бросило из района Духовщины к западному берегу реки Царевич во фланг наступающим нашим частям танковые и мотомеханизированные полки. Командование фронта поставило боевую задачу двум смешанным авиационным дивизиям: штурмовыми ударами по танкам и мотопехоте приостановить их движение и разгромить.

Техники едва поспевали заправлять "миги" и "лагги" всем необходимым, как поступал приказ на выполнение нового задания. Почти в каждом вылете к линии фронта летчики встречали истребители противника, вступали с ними в бой. Петр Ковац летал ведущим группы. Он хорошо усвоил уловки врага, выработал свою тактику: избегал боя на виражах, учил своих летчиков атаковывать сверху, а после атаки снова набирать высоту.

20 августа, подойдя к району патрулирования, истребители Коваца увидели десять Ю-88. Их охраняли девять Ме-109.

Имея преимущество в высоте, пятерка МиГ-3 устремилась на врага. Старший лейтенант атаковал ведущего бомбардировщика. Первыми же очередями ему удалось сбить Ю-88, второй фашистский бомбардировщик зажег его ведомый Николай Романов. А третий - летчик Николай Дмитриев. На отходе немцы потеряли еще один самолет. Ме-109 сбил Федор Дахов. Истребители фашистов настолько растерялись, что не приняли боя. В тот же день, снова используя высоту и внезапность атаки, летчики второй эскадрильи уничтожили еще четыре фашистских самолета.

Полк получил очередной приказ командования сопровождать Ил-2 в район Духовщины.

Нет, пожалуй, ничего сложней для истребителя, чем прикрытие штурмовиков. Словно стальной нитью ты привязан к тяжелым, сравнительно тихоходным машинам. Ты открыт наземному огню, и у тебя нет надежной брони, укрывающей снизу, какой оснащен самолет "ильюшин". Командир эскадрильи Ковац, Николай Городничев, Александр Кондратюк и Василий Зайцев дважды сопровождали к цели группы штурмовиков. Ни шквальный, огненный заслон зенитчиков, ни истребители противника не сумели помешать работе наших летчиков. Связывая боем вражеские самолеты, наши истребители давали штурмовикам спокойно работать над целью.

Те удачно нанесли прицельный удар. В первом же вылете боевые порядки вражеских танков на лесной опушке под Духовщиной были смяты. Во втором продолжалось их уничтожение бомбами и эрэсами. В воздушном бою Ковац лично сбил два "мессера".

Короткая передышка... Приземлившись, старший лейтенант попросил кормить экипажи прямо на стоянках. Все уселись на траву. Комэск скинул шлемофон, расстегнул ворот гимнастерки и ослабил ремень, положив кобуру на колени. Не успел механик Павел Зотов подать миску наваристых щей, как на траву легла тень - подошел командир полка.

- И я с тобой пообедаю.

Оба молча позвякивали ложками.

- Так что там, Петро? - не выдержал Беркаль. - Думаешь надо еще раз?

- Бог, товарищ майор, троицу любит... Только на этот раз двумя звеньями полетим.

- Может, лучше других ребят подберем? Усмехнувшись, Ковац мотнул головой. Прожевывая кусок хлеба, сказал:

- Не годится. Другим все снова надо объяснять. Время-то сколько уйдет! А мои хлопцы почти каждую зенитку знают. Да и штурмовики к нам привыкли. Друг друга сразу понимаем.

Не успели допить компот и закончить разговор, как появился техник звена Владимир Суханов. Доложил, что самолеты осмотрены, заправлены, к вылету готовы.

- Разрешите вылетать? - Ковац поднялся с земли, затянул ремень, привычным движением расправил под ним гимнастерку, - Добро.

Беркаль пристально вгляделся в командира эскадрильи. Только сейчас заметил, как исхудал он за последние трудные дни.

Старший лейтенант выдержал взгляд. - Давай, - сказал ему командир полка. - Думаю, будет сегодня последний вылет.

Наши летчики в назначенном месте встретили восемь штурмовиков. Ведущие групп, как старые знакомые, покачали друг другу крыльями. Четырнадцать самолетов пошли к линии фронта. Она была обозначена пожарами, пыльными столбами, горящими танками. Зенитки фашистов молчали. Это сразу насторожило. Скоро Ковац увидел по заросшей кустарником лощине двигается колонна немецких танков с черными крестами. Люки были открыты, из них торчали флаги со свастикой. Фашисты надеялись, что штурмовики не заметят их.

Командир эскадрильи спикировал, стараясь показать группе штурмовиков цель.

- Фашистские танки! - передал он по радио.

- Спасибо, цель вижу, - ответил ведущий штурмовиков.

Старший лейтенант взмыл вверх. Только сейчас он разгадал непонятное молчание зенитных батарей. Одиннадцать "Мессершмиттов-110" двумя группами со снижением стремительно шли наперерез штурмовикам.

- Атакуем! - передал по радио своим летчикам Ковац.

Двухмоторные "мессеры" были вооружены скорострельными пушками, обладали хорошей маневренностью.

"Илы" открыли огонь с дальней дистанции. Командир эскадрильи понял: это вовсе не потому, что у его подопечных сдали нервы. Нет. Штурмовики дали знать истребителям о появлении в воздухе самолетов врага. Первый натиск фашистов удалось отбить. А пока те разворачивались для повторной атаки, "илы" прицельно сбросили бомбы и теперь стремительно неслись к земле, обстреливая реактивными снарядами и пушечным огнем бронированные чудовища. Несколько танков неуклюже развернулись, задымили. Штурмовики повторили заход. Цепь огневых взрывов подтвердила, что бомбы и остаток эрэсов легли точно. "Мессершмитты" рванулись на штурмовиков, стараясь атаковать их во время пологого пикирования. Но Ковац смело бросился на ведущего группы. Трассы пушек и пулеметов перехлестнулись. "Мессершмитт-110" задымил, отвесно пошел к земле. В этот же момент был сбит ведомый Коваца - летчик Мариченко.

Старший лейтенант повторил атаку - хотел отомстить за своего ведомого. Посмотрел вниз, надеясь, что тот выпрыгнет с парашютом. Но краснозвездный самолет врезался в землю и взорвался.

В перекрестье прицела - темное брюхо ненавистного фашиста. Ковац нажал на гашетки. Самолет задрожал от глухих выстрелов. Фашистский истребитель клюнул носом, сорвался в штопор. - Это за Мариченко!

Командир эскадрильи обернулся. Нет рядом правого ведомого... Синяя бездна поглотила его горящий самолет. Ковац закусил губу. "Прощайте, товарищи... Жалко ребят!"

Девять уцелевших самолетов противника взмыли вверх. Этого времени как раз достаточно для того, чтобы наши штурмовики успели развернуться и даже занять порядочную дистанцию.

Четверо против девяти. Одномоторные против двухмоторных. К тому же враг, сообразив, с кем имеет дело, гибко меняет тактику. Шесть "мессеров" устремляются на штурмовики, а взмывшая ввысь тройка идет в атаку на наших истребителей. Ковац яростно жмет на гашетки. Но патроны кончились. Что делать?