Лунин атакует "Тирпиц"

Лодка вернулась в базу. Ее встречали на пирсе командующий СФ вице-адмирал Головко, другое начальство и, конечно, комбриг. Когда кончились официальные церемонии и доклады, Колышкин улучил момент и с ехидцей спросил Лунина:

— Ну как, командир, тараньки хватило на поход?

— Последние рыбины доедали после входа в Кольский залив, товарищ командир бригады, — с хитрой улыбкой ответил Лунин.

[403]

«ПРОЩАЙТЕ, СКАЛИСТЫЕ ГОРЫ…»

Штурмана подводной лодки лейтенанта Жору Цветкова с утра командировали из Росты в Мурманск, в Тыл флота с заданием — добиться срочного ремонта перископа. Лодка уже заканчивала ремонт, надо было уходить в Полярное, когда при опробовании перископа внезапно оборвался трос и перископ упал вниз на «седло». Жора чувствовал свою вину, командир сурово сказал ему: «Кровь из носу, но добейтесь срочного ремонтами

Жора утром попутной машиной добрался до Мурманска, зашел в Тыл и ему повезло — он быстро был принят в нужном кабинете и нужным начальником. Тот оценил обстановку, вспомнил командира лодки, с которым вместе учился в Училище, и пообещал прислать мастеров с завтрашнего утра.

Обрадованный Жора тут же из кабинета дозвонился до базы, доложил командиру о достигнутых успехах и заодно, развивая успех, попросил разрешения побыть в Мурманске до вечера. Командир поворчал, но затем сказал: «Ладно, гуляйте до 24 часов, но чтобы завтра к утру все было подготовлено для ремонта». Жора гаркнул радостно: «Есть, все будет в порядке, товарищ командир!»— и выбежал из кабинета.

Очутившись на проспекте Сталина, он почувствовал голод и начал соображать, где бы перекусить. И вдруг вспомнил: вчера старпом рассказывал о том, что в ресторане междурейсовой гостиницы орденоносцам дают обед, только без хлеба. С гордостью погладив свой первый боевой орден Отечественной войны II степени — за боевой успех лодки в последнем походе, Жора бодро зашагал в междурейсовую гостиницу, Хоть хлеба и не было, обед вышел довольно-таки сытным, и Жора начал строить планы на дальнейшее. В офицерский клуб (или «Капернаум») идти рано, да и билета туда нет.

[404]

Мелькнула мысль пойти к девице Ляльке, с которой он познакомился и даже потанцевал в прошлый раз в «Капернауме», и она приглашала его заходить. Но он вспомнил, как он ее проводил до дому и на протяжении не более километра с ней поздоровались не менее десяти каких-то подозрительных типов. Так что Лялька отпадала.

Жора прошелся по проспекту Сталина, в задумчивости чуть не прозевал поприветствовать адмирала, который на него строго посмотрел, и тут его осенило — кино! Надо сходить в кино, посмотреть новую английскую картину — «Леди Гамильтон», которую очень хвалили в кают-компании ребята, вернувшиеся из Мурманска. А после кино можно попробовать попасть в «Капернаум» на танцы.

Решение было принято, и Жора начал действовать. Подойдя к кинотеатру, он обнаружил, что очередной сеанс начинается буквально через 2-3 минуты. Народу в кассе не было, только перед самым окошечком рылся в карманах какой-то парнишка, по виду ремесленник, в ватных брюках и ватной кацавейке. Жора подождал минутку, а затем сказал: «Давай быстрее, шкет!» «Шкет» промолчал, зато кассирша, увидев Жору, крикнула с какой-то непонятной ухмылкой в окошечко: «Товарищ лейтенант, давайте деньги на два билета, а потом в зале рассчитаетесь!» «Дело!» — обрадовался Жора и, взяв билеты, сказал парнишке: «Давай, шкет, за мной!» — И пошел в зал. Парнишка тихо сел рядышком, но Жора уже смотрел киножурнал. Эпическая картина разгрома нашими войсками сильнейшей немецкой армии под Сталинградом переполнила сердце Жоры, мужчины и воина, радостью и восторгом… Вот как надо их бить! Но журнал кончился, в зале зажегся свет, начали рассаживаться по местам опоздавшие, и тогда Жора внезапно услышал рядом с собой тоненький голосок: «Пожалуйста, возьмите деньги!» Только тут Жора вспомнил, что рядом с ним сидит его «должник», повернулся к нему и… обомлел. Рядом с ним сидела молодая девушка, почти девочка, с нежным румянцем смущения на щечках. Она сняла шапку и белокурые коротко подстриженные волосы красиво обрамляли ее круглое личико с темными глазами и курносым носиком.

[405]

«Батюшки, — подумал Жора. — Вот так фунт с походом! А я ее все "шкет", да "шкет"! Нечего сказать, отличился…

Как же это я не разглядел девчонку?! Надо извиниться!»

Он неловко взял из ее руки деньги и начал извиняться. Но девушка робко сказала: «Я так одета»

Тут, к счастью, началось кино. На экране разворачивалась история любви гордого и надменного аристократа, прославленного адмирала лорда Нельсона и простолюдинки Эммы с авантюрной судьбой, прошедшей необычный путь от лондонской панели до положения законной жены престарелого лорда Гамильтона — английского посла в Соединенном королевстве Сицилии и Сардинии на юге Апеннинского полуострова (теперешней Италии). Необыкновенная красавица с замечательно изящной фигурой без памяти влюбилась в тщедушного, одноглазого, израненного Нельсона и сумела стать ему верной подругой и помощницей. Когда Нельсон был смертельно ранен в морском бою при Трафальгаре, Эмма Гамильтон была сломлена, не вынесла такой потери и быстро спилась.

Роль Эммы Гамильтон исполняла одна из лучших, если не самая лучшая актриса английского кино Вивьен Ли. Вместе с Лоуренсом Оливье в роли Нельсона, при блестящей режиссуре Александра Корда Вивьен Ли сыграла одну из своих лучших ролей. Зрители были потрясены силой ее любви и безмерным горем после трагической гибели любимого человека. Любовь — везде любовь, а горе — всегда горе. В один из самых трагичных моментов фильма незаметно для себя Жора и его соседка схватили друг друга за руки и уже не отпускали до конца фильма, Когда же в зале зажегся свет, то они смущенно глянули друг на друга и руки их разжались…

Они вышли из кино, и Жора понял, что ему уже не хочется «прорываться» в «Капернаум», и тем более встретить там девицу Ляльку. Надо было также загладить перед «шкетом» допущенную бестактность. Времени на раздумья не было, и Жора, даже как-то неожиданно для себя, спросил:

«Куда вас проводить, девушка?» Девушка смутилась и ответила, что провожать ее не надо — она живет очень

[406]

далеко. «Ну, а все-таки?» — нажимал Жора. И вдруг он услышал робкое: «Я живу в Росте, товарищ лейтенант, это очень далеко отсюда. В Мурманск я попала случайно, по работе».

«Вот это здорово! — вскричал Жора. — Я ведь тоже живу в Росте на базе подплава! Так что берем ноги в руки и домой!»

Идти зимой пешком из Мурманска в Росту — удовольствие небольшое: холод, резкий ветер, темень. Но Жоре с девушкой все это было нипочем. Сразу после выхода из города Жора обратился к спутнице: «А что это мы так официально обращаемся друг к другу: "девушка", "товарищ лейтенант". Что, у нас имен нету, что ли? Давайте познакомимся?»

— Меня зовут Фрося, Ефросинья.

— А меня — Жора, Георгий. Правда, мама зовет меня Герой, но ребята на лодке возражают. Говорят, что Гера — это сокращенно от Герасима. А почему вы, Фрося, все время на руки дуете?

— Я забыла на работе рукавицы, руки немного мерзнут.

— Ну, этому горю мы враз поможем. У меня руки никогда не мерзнут, а перчатки с собой.

Жора сунул руку в карман канадки и вдруг нащупал там, кроме перчаток, еще какой-то пакет. В пакете оказалось два бутерброда с колбасой и два — с тресковой печенью!

— Ура! — заорал Жора, изрядно перепутав Фросю,— Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Друзья знали, что я еду в Мурманск и подсунули мне на всякий случай еды! А я все думаю, что мне сейчас хочется? Оказывается, закусить!

Действительно, на аппетит Жоре жаловаться никогда не приходилось. Но он сообразил, что Фрося, наверняка, не обедала и есть хочет больше него.