Повседневная жизнь российских подводников

Николай Черкашин

ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ПОДВОДНИКОВ

В ОТСЕКАХ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

1. ДУЭЛЬ ПЕРИСКОПОВ

В мирные - послевоенные - годы подводников и подводных лодок в России погибло больше, чем в русско-японскую, первую мировую, гражданскую, советско-финскую войны вместе взятые. Что же это за такие «мирные» годы? Есть у них более жесткое и точное название - Холодная война в мировом океане. Именно так - с прописной буквы и без кавычек - пишут эти слова американцы. А они знают в том толк.

Для подводников Северного и Тихоокеанского флотов, четверть века уходивших на боевое патрулирование с ядерным боезапасом на борту в Атлантику и Средиземное море, в Индийский и Великий океаны, она и в самом деле была войной - с таранами, взрывами, пожарами, с затонувшими кораблями и братскими могилами погибших экипажей.

В ходе этой необъявленной, но тем не менее реальной до сводок многочисленных жертв, войны мы потеряли пять атомных и шесть дизельных подводных лодок. Противостоящие нам ВМС США - две атомных субмарины.

«Активная фаза противостояния сверхдержав на океанском театре» - это по-научному, или проще - Холодная война в океане началась, пожалуй, в августе 1958 года, когда советские подводные лодки впервые за всю историю страны Советов вошли в Средиземное море. Четыре "эски" - субмарины среднего водоизмещения типа «С»(613 проекта) - ошвартовались по договоренности с албанским правительством в заливе Влёра. Через год их уже стало двенадцать - полноценная бригада.

История первая - год1959-ый

В ПЕРИСКОПЕ - КРЕЙСЕР ЭЙЗЕНХАУЭРА

Два часа держал американский крейсер «Де-Мойн» с президентом США Д.Эйзенхауэром на дистанции торпедного залпа командир советской подводной лодки… С этого острого эпизода началась для нас сорокалетняя Холодная война в мировом океане…

Одни рассказывали эту историю как флотскую байку, почти анекдот из серии «…И тут всплывает русская подлодка», другие как героическую легенду. Но вот счастливый случай свел меня с главным героем того достопамятного похода - бывшим командиром подводной лодки С-360, тогда капитаном 3 ранга, а ныне контр-адмиралом в отставке Валентином Степановичем Козловым, уроженцем рязанского городка Гусь-Хрустальный. Вот все как было - из первых уст…

- В 1958 году по договоренности с правительством Албании бригада советских подводных лодок перешла с Балтики в Средиземное море и стала базироваться на албанский порт Влёра. Интересно, что на наших флагштоках развевались албанские же флаги - красные, с черным двуглавым орлом, который резал весьма глаз нашим политработникам.

Мне было тридцать лет и я носил тогда еще золотые погоны капитана 3 ранга… Перед тем как получить в командование среднюю подводную лодку С-360 немало послужил и на Черном море, и на Камчатке, и на Балтике…

В декабре 1959 года я получил боевое распоряжение: скрытно покинуть гавань и пройти на запад до Гибралтара, ведя разведку деятельности 6-го флота США, а также других военно-морских сил НАТО.

План похода разрабатывался под руководством командира нашей 40-ой бригады капитана 1 ранга С. Г. Егорова. План утвердили «в верхах», предписав мне соблюдать четырехчасовой режим связи, чреватый многими неожиданностями для экипажа подводного корабля.

Полагаясь на мой командирский опыт, комбриг решил не посылать со мной старшего начальника на поход и разрешил мне действовать в случае непредвиденных ситуаций на свой страх и риск.

Из базы мы выходили ночью. Едва отойдя от причала, сразу же погрузились и легли на заданный курс, благо глубины Влёрского залива - до 50 метров - позволяли нам выходить в открытое море в подводном положении.

Судя по всему, противолодочные силы НАТО, державшие под постоянным контролем все передвижения наших кораблей, не засекли выхода С-360, и вскоре мы проскользнули через пролив Отранто в оживленный район Средиземного моря. Здесь проходили основные судоходные линии, а вблизи располагались военно-морские полигоны натовских стран.

Появление советских подводных лодок в здешних водах никак не укладывалось в доктрину Эйзенхауэра о безраздельном господстве США в Средиземном море. Поэтому силы 6-го флота были приведены в повышенную готовность. Мы поняли это при первом же подвсплытии на сеанс связи: мои радиометристы были поражены тем, что поисковые локаторы работали по всему горизонту. Особенно опасными были для нас противолодочные самолеты типа “Орион” и “Нептун”, которые патрулировали большую часть средиземноморской акватории. К тому же в Тирренском море шли учения авианосной ударной группы США. Так что “тактический фон” нашего похода был самый неблагоприятный. К этому надо добавить изнурительную жару, которая стояла во всех отсеках С-360 из-за высокой температуры забортной воды и отсутствия каких-либо средств охлаждения воздуха. Атмосфера в отсеках напоминала предбанник, а дизельный и электромоторные отсеки и вовсе походили на парилку. Боевые смены выходили на вахты в трусах с вафельным полотенцем на шее - пот вытирать. Дело было не только в жаре. Конструкция РДП - устройства для подачи воздуха дизелям в подводном положении - допускала весьма опасное соседство труб газовыхлопа и воздухозабора - это потом уже обе системы были разнесены друг от друга. А тогда выхлопные газы от работающих дизелей попадали в отсеки через шахты подачи воздуха, поэтому при длительном движении на перископной глубине подводники дышали такой адской смесью, что многие просто угорали, но даже в полуотравленном состоянии продолжали нести вахты.

Флагманский врач майор медслужбы Рогалев, вместе с нашим лодочным доктором ходили по отсекам, замеряли допотопными приборами состав воздуха, что-то записывали, вероятно, для уточнения условий обитаемости… Через дней десять мы уже боролись с потницей и прочими кожными напастями. Последствия от жизни в такой «среде обитания» многие из нашего экипажа, в том числе и я сам, прочувствовали уже после похода…

В очередной радиограмме, полученной нами из Центра, сообщалась информация о переходе из Афин во Францию отряда боевых кораблей США во главе с флагманом 6-го флота крейсером «Де -Мойн». Покорпев над картой, мы вместе с опытным штурманом старшим лейтенантом Р. Корелиным прикинули время и место возможной встречи. По расчетам выходило, что наши курсы пересекутся в пространстве между островом Мальта и побережьем Туниса. Расчеты частично оправдались, и около следующего полудня наши гидроакустики обнаружили шумы винтов отряда американских кораблей.

Тунисский пролив непрост для плавания вообще, а для подводного в особенности. Здесь с юга здесь простирается обширная материковая отмель, имеются банки и рифы, почти посередине пролива возвышается серой глыбой большой остров Пантелерия. В этой коварной теснине нам предстояло не просто расходится с целью, а сближаться с ней, да не с одной, а с многими, увертываться, следить, маневрировать по всем канонам торпедной атаки. Я решил выявить главную цель и объявил «боевую тревогу». Правда, тогда я еще не знал, что на борту «Де-Мойна» находится президент США Эйзенхауэр, возвращавшийся после визита в Грецию. Едва мои акустики успели выявить шумы шести кораблей, а я определить их курс и скорость, как обозначился поворот походного ордера. Наша подводная лодка оказалась почти в его центре. И в это время (молодцы акустики!) «нащупали» главный объект - крейсер!

Позиция для торпедной атаки складывалась настолько благоприятной, что в боевой обстановке она, наверняка бы, увенчалась успехом, а пока. после условного «пли», мы лишь записали на пленку характерный шум крейсерских винтов.