Курьезы холодной войны. Записки дипломата

Места эти были тогда ещё совсем дикими, поселки и деревни находились далеко друг от друга, асфальтовых дорог, кроме центральных, почти не существовало, кругом простирались бесконечные леса, хотя в той местности они не представляли собой непроходимую тайгу, а скорее были даже редкими. В лесах водилось много зверей. То и дело по пути попадались речки и озёра, что обещало хорошую рыбную ловлю. Зимой сообщение осуществлялось в основном на санях. Однако в те первые дни мая почва достаточно подсохла для передвижения на легковой машине, хотя иногда приходилось делать приличные объезды из-за непроходимости просёлка.

К концу дня мы прибыли в Тохорюкту, где вечером я выступал с очередной лекцией о международных делах с акцентом на советско-китайских отношениях. Там же мы переночевали в каком-то безликом, но многолюдном доме отдыха, а рано утром выехали в Горячинск на берег Байкала. После двух лекций в этом небольшом городе мы посетили бедный музей декабристов, отбывавших в тамошних краях своё царское наказание. С большим нетерпением, как, наверное, все, впервые посещающие наше легендарное озеро, я тоже хотел побыстрее выйти на берег Байкала. Эта встреча со «славным морем» для меня состоялась в небольшой живописной сибирской деревушке и вызвала во мне несомненное волнение. Сначала я просто какое-то время стоял на низком его берегу, забыв обо всём и глядя в синеватую даль спокойных волн, которые с лёгким, мягким плеском разбивались у моих ног. Потом, присев на поваленное дерево, я стал разглядывать окружавший меня зелёный берег, который убегал от меня по обе стороны длинными неровными дугами и исчезал за далёким поворотом. Какое громадное величие, какая спокойная и уверенная в себе мощь, какая неповторимая суровая красота заложены в этом «священном» озере-море!..

Мы провели одну ночь и ещё полдня на берегу Байкала, а затем, правда, изменённым маршрутом, что было даже интереснее, с одной остановкой для выступления вернулись в Улан-Удэ на берега рек Курба и Селенга. Моё неординарное пребывание в Забайкалье завершилось коротким посещением моих местных хозяев, после чего я вылетел в Москву, увозя с собой замечательные впечатления об этом необычном далёком крае. Я считаю, что мне очень повезло со всеми тремя большими, насыщенными и удивительно интересными поездками по просторам нашей невероятно огромной страны, в которых я так много узнал, увидел и услышал.

ПЕРЕД КОНЦОМ АПАРТЕИДА: НА ИСТОРИЧЕСКИХ ВЫБОРАХ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ

В 1993 году в соответствии с принятым ею решением и с согласия правительства Южной Африки Организация Объединённых Наций приступила к развёртыванию своей широкой миссии, получившей название ЮНОМСА, по наблюдению за организацией и проведением в этой стране первых демократических выборов. Сами выборы были назначены на конец апреля 1994 года, но работа по созданию новых механизмов и процедур их проведения началась за много месяцев до этой даты. В этой связи ООН стала соответственно направлять первые группы участников миссии уже во второй половине 1993 года, постепенно наращивая своё присутствие с приближением сроков выборов. Мне было предложено возглавить работу миссии в трёх из девяти провинций этой очень большой по территории страны уже в ноябре того же года, но выехать туда я смог лишь после завершения подготовки проекта доклада генерального секретаря по реформе Совета Безопасности, которая мне была поручена несколько ранее. Мой выезд состоялся лишь в январе 1994 года.

В этой связи следует упомянуть, что политическое и социальное положение в Южной Африке в этот период было очень сложным и нестабильным. Режим государственного правления, основанный на укоренившейся системе апартеида, то есть раздельного и неравного сосуществования различных рас при сохранении власти, богатства и привилегий в руках белого меньшинства населения, начал испытывать серьёзные проблемы под воздействием внешнего и внутреннего давления.

К тому времени Южная Африка всё более остро чувствовала на себе растущую изоляцию со стороны международного сообщества, и в ответ на неё правительство Де Клерка стало принимать некоторые меры по ослаблению определённых аспектов жёсткого режима апартеида, в том числе выпустив из тюрем на свободу Нельсона Манделу и других политических заключённых. Почувствовав колебания системы, всё более смело и открыто начали проходить выступления её противников внутри страны, которые неизбежно сталкивались с ожесточённым сопротивлением тех значительных сил белого населения, которые стремились сохранить прежний режим собственных привилегий. Действия противоборствующих слоёв южноафриканцев стали превращаться в почти каждодневные демонстрации и столкновения, в ходе которых нередко применялось оружие, что приводило к человеческим жертвам, содействуя расширению насилия и кровопролития. Довольно серьёзные политические противоречия возникли также и между соперничавшими группировками коренного населения. Особенно остро они стали проявляться между наиболее многочисленными зулусами провинции Квазу-Наталь и другими племенными объединениями. События в Южной Африке превратились в одну из главных тем международных средств массовой информации, которые подробно и красочно освещали их на протяжении многих месяцев в преддверии выборов.

Я улетал из Нью-Йорка в Южную Африку на мрачном фоне этих тревожных событий, что вызывало беспокойство за мою безопасность не у только у моей жены, но и у ряда моих друзей и коллег по работе. По пути в Йоганнесбург у меня была однодневная остановка для пересадки в Париже, где мне удалось повидаться с семьёй работавшего там моего однокашника Бориса Борисова и приехавшим туда на это время из Женевы моим сыном Андреем. Зная по сообщениям СМИ о кровавых столкновениях в Южной Африке, они тоже призывали меня проявлять осмотрительность и осторожность. В Йоганнесбург я прибыл утром после многочасового ночного перелёта из столицы Франции. Итак, я оказался в самой южной стране Африканского континента — на земле, которая мне всегда представлялась экзотично привлекательной, но, как советскому, почти недоступной и, возможно, поэтому ещё более интересной…

…Южная Африка… Первыми европейцами здесь оказались неутомимые и решительные в ту историческую эпоху мореплаватели-португальцы. В поисках морского пути в Индию и к островам Пряностей в 1488 году, то есть за четыре года до первого плавания Колумба в Америку, знаменитый Бартоломеу Диаш открывает самую южную оконечность Африки, которую он назвал «Мысом Страшных Бурь», доставившим ему в этом месте много серьёзных тревог. Однако при получении донесения о новом открытии португальский король сменил это непривлекательное для моряков название на обещающее «Мыс Доброй Надежды». А всего несколько лет спустя ещё более знаменитый португалец Васко да Гама обходит этот мыс и достигает берегов сказочной Индии. Южная Африка лежала у ног Португалии, однако, начав активную колонизацию близких к этой земле Анголы и Мозамбика, португальцы не предприняли никаких серьёзных усилий для утверждения на ней своего присутствия. Этим упущением через некоторое время не преминули воспользоваться другие европейские страны.

Ко второй половине XVI века наряду с Испанией и Португалией крупными морскими державами становятся Англия, Голландия и Франция. До определённого времени англичане и французы в своих планах освоения новых земель сосредоточивали главное внимание на территориях Нового Света. Голландцы же, находясь со времён императора Карла V в составе Великой Римской империи, к которой в 1580 его сын Филипп II присоединил и Португалию, постепенно превратились в основных торговцев теми дорогими восточными товарами, которые португальские мореплаватели с огромным риском и трудностями доставляли на своих судах в Лиссабон. Скупая эта товары в столице Португалии, голландские купцы затем с большой для себя выгодой распродавали их по всей Европе. Однако когда голландские провинции начали войну за независимость против Испании, Филипп II запретил их негоциантам вести коммерческие дела в Португалии и, сам не желая этого, вынудил предприимчивых голландцев самим заняться приобретением экзотичных и дорогих в Европе восточных товаров.