Сталин

Это варенье, надо полагать, немало значило для него. Как всякий человек, оторванный от родины, он должен был испытывать к матери, живущей так далеко от него, сильное сыновье чувство и делился им.

Хотя, надо отметить, щедрые дары чиновников из Грузии, вина, фрукты, сласти, он не принимал и с раздражением отсылал обратно. В одежде он был скромен, его гардероб состоял из двух-трех брюк, старых кителей, сибирской дохи времен туруханской ссылки, шинели и сапог.

У Надежды Сергеевны тоже не было склонности к роскоши. Она предпочитала в одежде строгий английский стиль: темная юбка ниже колен, белая блузка, темно-синий жакет, туфли на среднем каблуке. Украшений и драгоценностей не любила и не имела. Она каждое утро составляла план на день и строго следовала ему.

На фоне скромной жизни руководителя партии остальные обитатели Кремля не стремились выделяться, хотя далеко не всем нравилась подобная аскетичность.

Среди них были сибариты и кутилы, такие, как Авель Енукидзе, секретарь ЦИК, который контролировал материальное обеспечение и в ведении которого была кремлевская охрана. Был грешен по части интимных увеселений с балеринами председатель ЦИК М. Калинин. Позволял себе развеяться за границей член Политбюро Я. Рудзутак. С. Киров тоже любил развлекаться с артистками.

Но Сталин вынужден был прощать эти грехи соратников.

Несмотря на занятость, он никогда не забывал о детях. Здесь его сдержанность уступала место заботливости и теплому юмору. Сталин постоянно интересовался их учебой, но не наказывал за «двойки» и вообще не поощрял, как говорил А. Ф. Сергеев, к «отличничеству»: главное, чтобы дети понимали суть предмета.

К их озорству тоже относился добродушно. Они его не боялись.

Однажды маленький Томик насыпал в супницу табака, Сталин, попробовав щи, понял, в чем дело, и спросил: «Кто это сделал?»

Артем признался. Тогда Сталин спросил: «А ты сам попробовал? Попробуй. Если понравится, пойди к Каролине Георгиевне (домохозяйка), чтобы она всегда добавляла в щи табак. А если тебе не понравится, больше никогда так не делай!»

От этого рассказа веет добродушием и патриархальностью. Так может вести себя уверенный в своих силах, счастливый человек.

Даже тогда, когда Василий явно хулиганил и его стоило строго одернуть, Сталин находил иное решение.

А. Ф. Сергеев: «Помню, однажды Василий прибегает домой, подходит к Иосифу Виссарионовичу и хвастает: „Папа, ребята, когда возвращались из школы, увидели, как старухи крестятся и молятся, так они бросили им под ноги пугачи — взрывчатку“. Сталин нахмурил брови: „Зачем? Я спрашиваю, зачем они это сделали?!“ Василий опешил: „А зачем они молятся?!“ Отец ему в ответ: „А ты бабушку уважаешь? Любишь ее? А она тоже молится. Потому что знает чего-то такое, что ты не знаешь!“»

Приведенная сцена поразительна. Сталин не читает нотаций, а переводит разговор на какой-то мистический уровень. Что может знать веруюшая в Бога бабушка? И если она действительна знает, то, значит, Бог есть. И отец тоже знает, что Бог есть?

Во всяком случае, аргументация Сталина выходит за рамки обычных представлений о нем как о сверхрациональном человеке.

Есть сведения, что и Надежда Сергеевна была очень верующей, ходила в церковь. Об этом говорила Галина Кравченко, сноха Л. Б. Каменева ¹⁸⁵. Трудно сказать, насколько это верно. Но особое отношение Сталина к церкви не вызывает сомнений, и поэтому в неожиданном споре с сыном он вдруг апеллировал к Тайне.

В иных случаях он мыслил в рамках земных доводов. Например, на книге Даниэля Дефо «Робинзон Крузо», подаренной им Артему в день рождения в 1928 году, он написал: «Дружку моему, Томику, с пожеланием вырасти сознательным, стойким и бесстрашным большевиком». Эти слова мальчик, ставший офицером, воспринял так, как они и прозвучали, — как приказ.

В письмах Сталина дочери Светлане хорошо видно сочетание любящего сердца и рационального ума. Но любящего сердца — больше.

Письма он будет писать позднее, когда она подрастет. А пока, по словам Надежды Сергеевны, он «очень дружит» с дочерью.

Еще один семейный круг — родичи.

Его мать живет в Тифлисе, в Москву не переезжает. Письма ей пишет чаще всего Надежда Сергеевна — вежливые, уважительные и чуть-чуть отчужденные. В них она передает привет «от Иосифа», который сильно занят, сообщает о здоровье детей. Никакой политики в этих письмах нет.

Изредка Сталин тоже пишет матери, — совсем коротко. Видно, что, кроме сыновьего привета, ему нечего сообщить ей. Подписывается он своим детским именем — Coco.

Другая родня — это Сванидзе, сестры и брат его первой жены: Александра (Сашико), Мария (Марико) и Александр, у которого есть жена Мария. Этот Александр (в семье его звали Алешей) участвовал в революционной деятельности в Грузии, был в эмиграции, в 1920–1921 годах работал помощником заведующего отделом Наркомата иностранных дел, в 1921–1922 годах — народный комиссар финансов Грузии и Закавказья, затем работал в наркоматах иностранных дел, финансов, внешней торговли, в заграничных учреждениях СССР, в 1935–1937 годах — заместитель председателя правления Госбанка СССР по зарубежным операциям.

Еще одна родня — Аллилуевы. Сергей Яковлевич Аллилуев — тесть Сталина, электротехник и механик, был авторитетным в партии человеком, участвовал в работе первых марксистских кружков на Кавказе, сидел в тюрьмах. После Октября был избран комиссаром первой ГЭС Петрограда, потом работал по направлению ВСНХ на Украине, членом ревкома Крыма, на хозяйственных руководящих постах.

Зная Сталина еще совсем молодым человеком, он уважал его. Именно у С. Я. Аллилуева Ленин скрывался в 1917 году, а Сталин снимал комнату. Сергей Яковлевич был бессребреником.

Ольга Евгеньевна Аллилуева (в девичестве Федоренко) — теща Сталина. Она в шестнадцатилетнем возрасте вышла по любви замуж за 27-летнего Сергея Яковлевича вопреки воле родителей, сбежав из дома. Рано выйдя замуж, ее дочь Надежда следовала по ее стопам. (Впрочем, узнав, что Надя выходит за Сталина, она была против.) Вот портрет сталинской тещи: «…Бабушка была человеком гордым и не хотела ни от кого зависеть. Еще когда в 1928 году она по болезни ушла на пенсию, ей приходилось туго, она еле сводила концы с концами и попросила об увеличении пенсии, которая была совсем небольшой. Но ей отказали, сославшись на то, что она родственница Сталина. В ответ она написала: „Каждому партийцу должен быть известен скромный образ жизни т. Сталина и вообще невозможность для него материально кому-либо помогать. Рассматривать меня как родственницу Сталина для большевика недостойно. Родственность — представление чисто мещанское“» ¹⁸⁶.

Дети Аллилуевых — Павел, Федор, Надежда, Анна.

Павел (род. 1894) был участником Гражданской войны, потом возглавлял Норильскую горно-изыскательскую экспедицию, в конце 1926 года по предложению Сталина, который его очень уважал, был направлен военным представителем в Германию в торговое представительство СССР, по возвращении весной 1932 года занимал должность военного комиссара Автобронетанкового управления РККА СССР.

«…Был он человеком искренним, с открытой, но строгой душой, если чувствовал несправедливость, всегда вступался. Но и принципами не поступался. Может быть, поэтому авторитет Павла был очень высоким» ¹⁸⁷.

Федор Аллилуев (род. 1898) — участник Гражданской войны, был болен и никакого влияния на Сталина не имел.

Анна Аллилуева (род. 1896) окончила гимназию, работала в секретариате Совнаркома, в мандатных комиссиях съездов, в военном отделе ВСНХ, шифровалыцицей в особом отделе 14-й армии на Украине. В 1920 году стала женой секретаря Дзержинского Станислава Реденса.

В 1920 году Реденс назначается председателем Одесской ЧК, затем Харьковской, в 1922 году — член коллегии ОГПУ, в 1922–1924 годах — председатель ГПУ Крыма и начальник особого отдела Черноморского флота. С 1924 по 1925 год он снова работает секретарем у Дзержинского в ВСНХ, после смерти Дзержинского — в ЦКК, с Куйбышевым и Орджоникидзе, с 1929 года — полномочный представитель ОГПУ и председатель ГПУ Закавказья.