Москва закулисная - 2

- Знаешь, когда-то надо остановиться и повиниться в грехах молодости, говорит он мне. На лице при этом ни тени раскаяния, а лишь черти скачут в глазах. - То, что я делал, как вспомнишь - мурашки по спине бегут.

- Что, например?

- Ну, например, когда родители уезжали, я приглашал домой друзей, мы переодевались в мундиры отца и закатывали, знаешь, что? Бал полковников. Приглашали девушек, по количеству парней и комнат. Пили, естественно.

Однажды, когда не хватило полного девического комплекта, Хоффман и его друг в мундирах помчались на другой конец города, ворвались в квартиру девушки, и перепуганная насмерть вторжением офицеров мать уже ничего не имела против, что ее дочь не придет домой ночевать. Военным в то время возражать боялись, чем хулиганье и пользовалось.

- Но это все чепуха, как и мои поездки на мотоцикле в офицер-ском мундире отца. Однажды в таком виде я наткнулся на родителей. Отец рассвирепел: "Домой, щенок!" Мы идем к дому, а военные, попадавшиеся по дороге, отдают мне честь. Отец в конце концов не выдержал и расхохотался.

А что он вытворял во ВГИКе. Вот только несколько историй. Среди студентов Хоффман был легендарной личностью с репутацией поляка, которого еще никто не перепил. Слухи дошли до преподавателя, артиста Владимира Белокурова, прославившегося в кино ролью легендарного Валерия Чкалова. Тогда он пригласил студента в кафе и предложил хитрую игру: они по очереди выпивали по стакану и били друг друга по спине - кто устоит? Белокуров был опытный игрок и быстро довел студента до кондиции. Зато студент, нетвердо стоявший на ногах, так вжарил "Чкалова", что тот с трудом поднялся после нокаута.

Репутацию пьяницы и бабника Ежи Хоффман укреплял в Москве с неменьшим усердием, чем овладевал профессией.

- Какой же я был сволочью. Знаешь, как я уводил девушек, которые мне нравились, у парней? Нет, только не у друзей. Друзья - это закон. Так вот, я хитрым способом узнавал, какие духи любит девушка. Покупал их и на какой-нибудь вечеринке незаметно подливал буквально несколько капель в бокал ее ухажера. С тех пор он не мог выносить этого запаха, которым, между прочим, пахла его девушка.

Авантюры на любовном и загульном фронте носили эпический размах, что потом отразилось в его творчестве. Так, когда Хоффман в первый раз женился на армянке по имени Марлен, то свадьбу гуляли не где-нибудь, а в Зачатьевском монастыре, где размещалось женское общежитие ВГИКа. Его трапезная - самое большое помещение общаги - едва вместила 200 гостей - будущих киношников со всех факультетов, их друзей и друзей всех друзей. Гулянье длилось три дня. Правда, довольно быстро выяснилось, что масштабы праздника никакого отношения не имели к прочности семейных уз. И молодые через три года расстались. Не этот, а другой брак, судя по всему, был угоден Богу.

III

Предложение Валентине Ежи сделал под Грюнвальдом на поле сражений, где поляки с литовцами побили крестоносцев. Здесь он готовился к съемкам очередного документального фильма.

О, как они прекрасно жили! Семь раз меняли квартиру. Дом их в Варшаве был самым известным и открытым. Здесь собирались арти-сты, художники. Один из друзей - Владимир Высоцкий - каждый раз останавливался у них по дороге в Париж. Вечера были упоительные - в прямом и переносном смысле слова. Высоцкий, когда пел, просил только об одном: чтобы не записывали на магнитофон.

- Мы жили, как у нас говорят, один раз на возу, другой раз под возом. И к этому привыкли. Деньги - это не всё. У нас было много друзей, и мы везде ездили.

- А чем вы зарабатывали на жизнь?

- Документальным кино. Но когда я вплотную подошел к трилогии Сенкевича, понял, что никогда ее не сниму, если буду и дальше снимать документальные ленты. Я сказал об этом Валентине. И мы зарабатывали переводами экономических текстов с польского на русский и с русского на польский. Хотя Валя очень жалела, что я оставил документалистику.

Они были той парой, о которой говорят - как один человек. Ежи и Валентина настолько упивались друг другом и были заняты своей любовью, что им не нужен был даже ребенок. Она любила путешествовать. Он мотался по киноэкспедициям. Работали легко, жили весело и беспечно. Возвращаясь в варшавскую квартиру, поначалу каждый соблюдал железный уговор - звонить по телефону, прежде чем появиться на пороге. Их взаимоотношения многим казались странными - они так же связаны, как и свободны друг от друга. Секрет этого парадокса делал их самой счастливой парой.

- Однажды Валька не могла мне дозвониться из аэропорта, наверное, трубка неправильно лежала, и приехала без звонка. А у меня - дым коромыслом: куча гостей, все пьют, танцуют... Знаешь, что она сделала? Схватила коньяк со стола, двух парней, и в лифте они катались до тех пор, пока не достигли нашей кондиции.

Знаешь, какой она была? Когда меня душили, она готова была за меня глотку перервать любому. Когда я раскисал - душила меня.

Этот период наступил в 68-м, когда в Польше пошла волна антисемитских настроений и Хоффмана, к тому времени очень успешного режиссера, по национальному признаку пытались любыми способами выдавить из страны. Под "пятый пункт" ему припомнили сатирическую невоздержанность его ранних картин и правдивость документальных лент. "Так снимает тот, кто не любит родины" демагогический прием успешно применялся на территории Польши и сопредельного СССР.

Когда Ежи был в командировке в Лодзи, дома был произведен обыск, искали антипатриотические листовки. Разумеется, ничего не нашли, но самое интересное, что именно в этот период Ежи Хоффман снял самый польский и самый патриотичный фильм "Пан Володыевский". Еще забавнее выглядела киногруппа, его производившая: Хоффман - Липман - Холиндер и другие представители национального меньшинства.

IV

Но государственная машина подавления наезжала все активнее. Хоффман - не из тех, кто сдается с первого боя. Сибирь научила его держаться зубами за жизнь, и в 12 лет в далекой сибирской деревне он попробовал всё - первый самогон, первую поножовщину.

- Мои родители были хорошими врачами, и из-за этого их ча-сто перебрасывали в разные районы. Я менял школу. Я приходил, и на первой же перемене на меня набрасывался весь класс - сибирские парни, которые в бараний рог успели согнуть эвакуированных ребят из Ленинграда, из интеллигентских профессорских семей. Тогда я становился к стенке и бился до последнего, до крови, пока не упаду. На следующий день меня выбирали старостой класса.

Кулачное право свободы - это хорошая школа, которая помогала ему всю жизнь.

68-й год выдался тяжелым. На съемках "Пана Володыевского" к Хоффману приставили человека. Режиссер не выдержал и пошел ва-банк.

- В конце концов, вы хотите, чтобы я уехал из страны? - спросил он и сжал зубы.

- Да, - ответил тот прямо.

- Я поляк. Моя жена - русская. Значит, я могу эмигрировать только в СССР.

Как выяснилось, демагогические приемы оказались действеннее пудовых кулаков. И с тех пор его оставили в покое. Даже спустя какое-то время, когда улеглась антиеврейская кампания, "Пана Володыев-ского" отметили премией Министерства культуры. А "Потоп" - вторую часть исторической трилогии Сенкевича - даже выставили на "Оскар".

- Пан Ежи, что делают хулиганы, когда им плохо? Плачут? Ищут плечо? Сжимают зубы?

- Я плакал только на фильмах Феллини. Друзья говорят, что в шестьдесят восьмом у меня появилась привычка "рычать сквозь зубы", когда что-то достанет.

Но сейчас он просто улыбался, много курил и выпускал дым стеной, рушащейся вниз.

Сильный мужик. Сибирская закваска. И еще у него была Валентина, и она не давала ему падать духом. Кроме того, что они были счастливой, они были еще и сильной парой. И это казалось противоестественным. По всем законам притягиваются и соединяются энергии с разными зарядами: слабость на силу, спокойствие на истеричность, темперамент на флегму - вот вам и единство, и борьба противоположностей. Но похоже, что эта пара не подчинялась никаким законам. Они ярко существовали, как два боксера в одной весовой категории.