Дочь Галилея

Вивиани нашел скульптора, который снял с Галилея посмертную маску, а потом изготовил его бюст. Позднее он нанял другого скульптора, чтобы отлить еще один бюст, из бронзы, затем заказал мраморную версию еще у одного художника, которому предложил разработать проект все еще запрещенной гробницы. Вивиани принял на себя всю ответственность за исполнение и все расходы, пытаясь одновременно убедить влиятельных людей в важности этого плана. Он утратил поддержку Фердинандо в 1670 г., когда пятидесятилетнее правление великого герцога закончилось - тот находился в мучительной агонии, страдая от водянки и инсульта, и пребывал на попечении врачей. Вивиани с надеждой обратился к новому престолонаследнику, сыну Фердинандо, прожорливому и невероятно набожному Козимо III, но тот сразу показал себя плохим правителем, не питавшим никакого интереса к науке, но облагавшим жителей Флоренции чудовищно высокими налогами по мере того, как сам он проматывал остатки состояния Медичи[106]. В Риме преемник Урбана, Иннокентий X, все десять лет понтификата, а потом и Александр VII, пребывавший у власти целых двенадцать лет, занимались сооружением пышных гробниц лишь для самих себя.

Надгробие на могиле Галилео Галилея в Санта-Кроче. Институт и Музей истории науки, Флоренция

В сентябре 1674 г., уже в отчаянии, Вивиани установил мраморную плиту и гипсовый бюст на стене крошечной капеллы, где в не отмеченной особо могиле лежал Галилей. За этой акцией он провел еще и другую - публичную, хотя на первый взгляд и носившую частный характер: обновил фасад собственного дома и установил там бюст Галилея над арочным дверным проемом, поместив рядом мемориальную доску в виде огромных каменных свитков с обеих сторон от портрета.

Когда в 1703 г. бездетный Вивиани умер в возрасте восьмидесяти одного года, он оставил все свои сбережения - торжественно обязав наследника перенести могилу Галилея - своему племяннику, который в течение следующих тридцати лет так и не смог осуществить этот план. Собственность Вивиани, как и принятое им на себя обязательство, перешли к сенатору Флоренции Джованни Батиста Клементе де Нелли, который сумел наконец осуществить мечту ученика Галилея в 1737 г. благодаря содействию Лоренцо Корсини, ставшего папой Клементом XII. Флорентийский понтифик снова вступил на престол святого Петра, а Галилей, в конце концов, получил то, что причиталось ему по праву.

Сначала мавзолей имел облик, соответствовавший видению Фердинандо и Вивиани; он напоминал украшенный памятник в честь Микеланджело Буонаротти, другого великого тосканца, установленный возле входа в Санта-Кроче. У южной стены церкви располагался бюст Микеланджело, возвышавшийся над мраморными музами, представлявшими живопись, скульптуру и архитектуру, которые скорбно сидели вокруг гроба. Фердинандо и Вивиани не только рассматривали гений Галилея как своего рода научную аналогию искусству Микеланджело, но Вивиани еще также и продвигал идею, что дух Микеланджело якобы переместился из его одряхлевшего, умирающего тела в младенца Галилео и что последние часы жизни одного совпали с первыми часами жизни другого.

Оригинальный проект памятника Галилею тоже включал три женские фигуры - музы астрономии, геометрии и философии, - которые стояли симметрично с тремя музами искусств памятника Микеланджело. Однако при изготовлении памятника остались только две музы - астрономии и геометрии, - а в центре была установлена фигура Галилея, который в одной руке держит телескоп, а другой опирается на глобус и стопку книг. Муза философии из композиции исчезла или по указанию Святой Инквизиции, или из страха, вызванного горькими воспоминаниями об осуждении Галилея. Но все же там есть третья женская фигура: ее невозможно заметить даже самому внимательному наблюдателю.

Вечером 12 марта 1737 г., после разрешения на перенос останков Галилея с первоначального места захоронения в мраморный саркофаг, возле почти завершенного памятника, при свете факелов и свечей, в церкви Санта-Кроче тайно встретились члены так называемого «почтенного собрания» - своего рода комиссии, состоявшей как из служителей церкви, так и из представителей светской власти. Их задача, которой темная ночь придавала оттенок религиозной церемонии или языческого поклонения герою, состояла в эксгумации тела Галилея. Членам собрания предстояло в ходе определенного ритуала изъять из прежней могилы один позвонок почтенного ученого, три пальца его правой руки и зуб, а также сохранить мозг, если этот орган еще уцелел.

В крошечной капелле под кампанилой, где Галилей провел 95 лет, теперь находились два кирпичных гроба: самого Галилея и его ученика Винченцио Вивиани, который хотел быть похороненным вместе с учителем.

Те несколько человек, которые смогли войти в тесное помещение, взломали более позднее захоронение (Вивиани умер в 1703 г.) и извлекли оттуда деревянный гроб. Согласно показаниям свидетеля, заверенным нотариусом, они перенесли этот гроб в капеллу послушников, где все видели, как сняли крышку, чтобы взглянуть на свинцовую пластину, лежавшую на теле, и удостовериться, что это останки Вивиани. Несколько скульпторов и ученых, бывших членами «почтенного собрания», накрыли гробницу черной тканью и подняли задрапированный гроб на плечи, а потом пронесли его длинным путем из капеллы в базилику. Свидетелями их молитвенных песнопений были только участники процессии и каменные стены с фресками Джотто, представлявшими эпизоды из жизни святого Франциска.

Члены собрания опустили тело на новое место, а затем вернулись в крошечную капеллу, чтобы повторить процедуру - вскрыть старое кирпичное захоронение 1674 г., сделанное Вивиани для Галилея, и вынуть другой деревянный гроб. Этот оказался сильно поврежден временем: крышка провалилась внутрь, попали в него и обломки штукатурки. Когда члены собрания вытаскивали гроб из могилы, то они с изумлением обнаружили, что под ним находится еще один, тоже деревянный. В могиле Галилея оказались похоронены два человека, и ни на одном из них не было свинцовой пластинки с именем.

Нет сомнения, что собравшихся охватила паника, поскольку никто не знал, как установить, которое именно тело заслуживает погребения на новом месте. Но тут врач великого герцога вместе с несколькими профессорами анатомии выступили вперед, чтобы выяснить истину, и оказалось, что это не так уж трудно. Только один из скелетов мог принадлежать Галилею - находившийся в верхнем гробу, потому что это были кости старого мужчины с изношенными челюстями, в которых уцелело лишь четыре зуба. Скелет, находившийся внизу, как определили эксперты, был, безусловно, женским. И хотя эта женщина умерла так же давно, как и старик, если не раньше, она в момент смерти была намного моложе.

Собрание разделилось на две половины; его члены прошли двумя колоннами до базилик, передавая друг другу гроб, чтобы максимальное количество участников церемонии смогло приобщиться к чести несения останков Галилея. Затем в мавзолей перенесли и женщину, дочь Галилея, и положили ее рядом с отцом.

Когда шок неожиданного открытия миновал, в величественной тишине пустого храма те, кто еще помнил Вивиани, смогли найти разгадку тайны. Ученик, впавший в отчаяние из-за того, что не мог воздать должное своему наставнику, подарил Галилею нечто более дорогое, чем бронза или мрамор.

Даже теперь, на столь часто посещаемой могиле Галилея в Санта-Кроче, нет надписи, указывающей на то, что в ней покоится и его старшая дочь, сестра Мария Челесте.

И все же она там.

Благодарности

Самую искреннюю признательность я выражаю Сильвио Бедини, ведь именно благодаря этому человеку в мою жизнь вошла сестра Мария Челесте. Также я хочу поблагодарить: Альберта Ван Хельдена - за то, что он помог мне решиться рассказать эту историю; Джорджа Гибсона - за желание ее услышать; Майкла Карлайла - за находку венецианских сокровищ; Джона Кейси - за подсказки; отца Эрнана Макмаллина - за его озарения; Мариаросу Гамба Фрайберга и Альфонсо Триджиани - за уроки итальянского; И. Бернарда Коэна - за его благословение; Фонд Дорон Уэбер и Альфреда П. Слоана - за предоставленный грант; Уильяма Дж.Х. Эндрюса - за поддержку; Бетти Собел - за помощь в исследованиях; Оуэна Джинджерайха - за вопросы, которые он передо мной ставил, и за пейзаж с Яникулума; Стивена Собела - за лютневую музыку; Роберта Пири и Американскую академию в Риме - за ночь Рыси; Кена Содена и Фрэнка Рандаццо - за разработку маршрутов; Ирен Талли - за стихотворение; докторов Майкла и Стивена Собел, Питера Микайлоса, Барри Груббера, Алана Каца и Гарри Фриттса - за диагностику болезней исторических персонажей; Флэнзи Ходковски - за учебники, агиографию и розарии; Диану Акерман и Луиса Мориса - за записные книжки; Антонию Иду Фонтана и Национальную библиотеку Флоренции - за разрешение ознакомиться с письмами сестры Марии Челесте; Франко Пачини - за ключи от дома Галилея; Паоло Джанинони - за источники и материалы по истории Италии; Мару Миниати - за предоставление мне карт-бланш в Музее истории науки во Флоренции; Паоло Галуджи - за секрет гробницы Галилея; Франческо Бертола - за его явление в Падуе в качестве «бога из машины»; Фрэнка Дрейка - за небесную механику; Кьяру Пикок и Барбару Линн-Дэвис - за тосканские сады; Антонио ди Нунцио - за доступ в монастыри кларисс в Турине; Аманду Собел - за организацию международного книгообмена; Джеймса Маклахлина - за работу и безграничную щедрость; К. С. Коул - за мудрость; Кейт Эпштейн - за эрудицию в области латыни; мать Мэри Фрэнсис и ее сестер в монастыре Богоматери ордена бедных кларисс в Гваделупе - за их молитвы и за ответы на мои вопросы; Томаса Сеттла - за проведение экспериментов по истории науки; персонал книжного отдела аукционных домов Кристиз и Сотбис в Нью-Йорке и Бетси Уолш в Фольгеровской шекспировской библиотеке Вашингтона - за предоставленный доступ к первым изданиям книг Галилея; Марси Познер и Трейси Фишер - за представительство на иностранных рынках; Питу и При Райсвиг - за праздники; и Зои и Айзека Кляйн - за их любовь, поддержку, кукольный театр и вдохновляющие картинки.