Ганнибал

Армия Гасдрубала Баркида стояла в тот момент около Бэкулы. Туда Сципион и повел свои войска. Перед своим лагерем Гасдрубал расположил конные заградительные отряды, однако первые же удары римских легковооруженных воинов и вообще всех тех, кто шел во главе колонны, заставили всадников ускакать в лагерь; Ливий пишет, что, преследуя бегущего неприятеля, римляне едва не заняли лагерные ворота.

Ночью Гасдрубал увел своих солдат на возвышенность, вершина которой представляла собою ровное плато. Это была удобная позиция, господствовавшая над местностью; от удара с тыла ее надежно защищала река, а с фронта и флангов крутые обрывы сильно затрудняли подъем. Однако она имела и существенный недостаток: здесь можно было обороняться, но отсюда тяжело было бы вести наступательные операции. Ниже этого плато, где расположился Гасдрубал Баркид, находились террасы, также со всех сторон окруженные обрывами; их по приказанию Гасдрубала заняли нумидийские всадники, а также легковооруженные балеарские и ливийские стрелки [Ливий, 27, 18]. Сципион послал одну из своих когорт занять вход в долину, через которую в тылу у карфагенян протекала река, а другую — перерезать дорогу, ведущую из Бэкулы на поля. Сам он во главе легковооруженных пехотинцев начал подниматься к лагерю противника и, несмотря на упорное сопротивление, овладел террасами, а потом с трех сторон ударил по основным силам карфагенян. В лагере Гасдрубала началось замешательство, и, пользуясь им, римляне взобрались на плато. Окруженная со всех сторон, брошенная своим командующим (Гасдрубал, отправивший еще до начала сражения деньги и слонов, ушел по течению Тага на север, к Пиренейским горам), карфагенская армия недолго сопротивлялась: около 8 000 воинов были убиты, а 10 000 пехотинцев и 2 000 всадников попали в плен. Следуя своей политической линии, Сципион отпустил всех иберийцев без выкупа. Африканцев он велел продать в рабство [Ливий, 27, 18 — 19].^[147] Среди пленных африканцев оказался Массива, племянник Массанассы. Сципион разрешил ему возвратиться к дяде, и эта любезность явилась первым шагом на пути к установлению дружественных отношений между римлянами и Массанассой.

Разгром не остановил Гасдрубала. Вскоре после сражения при Бэкуле карфагенские армии (Гасдрубала сына Гисгона, Магона Баркида и остатки войск Гасдрубала Баркида) соединились на севере Пиренейского полуострова, и там трое командующих решили придерживаться намеченного плана: Гасдрубалу Баркиду идти, набрав как можно больше воинов, в Италию, где должна решиться судьба войны [Ливий, 27, 20].

IV

Гибель Марцелла. Битва при Метавре

Пока Гасдрубал повторял италийский поход своего брата, военные действия в Италии шли своим чередом. Кампанию 208 года один из тогдашних консулов, Тит Квинкций Криспин, начал с того, что армию, которой прежде командовал Квинт Фульвий Флакк, передвинул вместе с подкреплениями в Луканию, а затем, вторгнувшись в Брутиум, приступил к осаде Локр [Ливий, 27, 25]. Эти действия соответствовали тому направлению войны, которое ей придал Фабий взятием Тарента: перед римским командованием в Италии, конечно, стояла теперь задача овладеть городами Великой Греции и отрезать Ганнибала от выходов к морю. Однако вскоре Криспину пришлось снять осаду, так как Ганнибал, в свою очередь, подступил к Лацинию (он снова предпринял, таким образом, попытку закрепиться в Апулии), а Марцелл, другой консул 208 года, с которым Криспин хотел соединиться, вышел из Венусии. В конце концов Криспин и Марцелл расположили свои лагеря между Венусией и Бантией, примерно на расстоянии 3 миль один от другого. Туда же явился и Ганнибал [там же].

Консулы рвались в бой. Они были уверены, что, если Ганнибал посмеет сразиться с обеими армиями, его ждет неминуемая гибель. Изо дня в день они выстраивали утром свои войска и ждали: может быть, Ганнибал не выдержит и очертя голову бросится на противника [там же]. Однако и карфагенский полководец не считал, вероятно, свои силы достаточными для подобного дела. Он всячески уклонялся от битвы, которую ему навязывали Криспин и Марцелл, ограничивался мелкими стычками и искал место для засад [Ливий, 27, 26].

Римское командование постепенно начало ощущать нетерпеливое раздражение. Время шло, ничего серьезного не происходило, так и все лето могло миновать, не принеся ощутимого результата. По этой причине, видимо, римляне решили вернуться к первоначальному замыслу Криспина и возобновить осаду Локр. Луций Цинций Алимент, один из римских флотоводцев, получил приказ перевести флотилию, которою он командовал, к Локрам; для блокирования города с суши было решено использовать часть гарнизона, стоявшего в Таренте. Однако Ганнибал своевременно узнал об этом новом предприятии римлян, о нем сообщили Ганнибалу какие-то граждане Фурий. Это само по себе характеризует настроения и симпатии по крайней мере части населения Великой Греции. Пуниец послал 3 000 всадников и 2 000 пехотинцев перерезать дорогу из Тарента к Локрам. Карфагеняне расположились в засаде у подножия Петелийского холма; на них-то и наткнулись римляне, шедшие беспечно, без сторожевых охранений и разведки. Около 2 000 римских воинов были убиты, почти 1 500 попали в плен. Остальных карфагеняне рассеяли и заставили вернуться в Тарент [Ливий, 27, 26].

Между тем Ганнибал, по-прежнему искавший в предвидении неизбежного сражения удобного места для засады, обратил свое внимание на поросший лесом холм между карфагенским и римским лагерями и в одну из ночей послал туда несколько подразделений нумидийской конницы. Консулы Криспин и Марцелл под давлением окружающих также пришли к мысли о необходимости занять этот холм и по предложению Марцелла отправились на рекогносцировку во главе отряда из 220 всадников — фрегелланов и этрусков. Внезапно их окружили нумидийцы, и в короткой схватке Марцелл был убит. Раненый Криспин бежал в лагерь [Полибий, 10, 32, 1 — 6; Ливий, 27, 26 — 27]. Ганнибал тотчас же перенес свой лагерь на холм, нашел там труп убитого консула и похоронил его Он вообще желал обнаруживать по отношению к командованию противника своеобразное рыцарство, если употреблять терминологию значительно более позднего времени. Криспин ушел в горы и закрепился там [Ливий, 27, 28]. По версии Аппиана [Апп., Ганниб., 50], Марцелл напал на нумидийских всадников, грабивших окрестности, и погиб, окруженный врагами и брошенный своими солдатами. Тело его Ганнибал сжег, а кости отослал сыну его в римский лагерь.

Гибель Марцелла, хотя бы и в небольшой стычке, и поспешное отступление Криспина создали Ганнибалу определенные военно-политические преимущества, которые он попытался использовать, закрепляя достигнутый успех. Особенно важным казалось то, что в руки Ганнибала попал перстень Марцелла с его печатью, и карфагенский военачальник получил возможность, пока весть о гибели консула не распространилась, рассылать якобы от его имени подложные распоряжения. Он, в частности, отправил в Салапию извещение, что Марцелл в ближайшую ночь явится туда со своими войсками. Но его опередили: Криспин, которому в голову приходили такие же точно мысли, спешно известил все окрестные города о смерти своего коллеги и предостерегал их не верить письмам и распоряжениям, которые могут быть скреплены печатью Марцелла. В Салапии, где власти опасались расправы со стороны Ганнибала и за измену, и за истребление карфагенских всадников, решили прибегнуть к хитрости. Отправив восвояси посла (это был римский перебежчик), они расположили в стратегически важных пунктах города отряды граждан, усилили на стенах караулы, а у ворот сосредоточили отборную часть гарнизона. Поздно ночью, около четвертой стражи, Ганнибал подошел к городу. По требованию римских перебежчиков, находившихся в первых рядах, часовые подняли на относительно небольшую высоту решетку, преграждавшую «проход в ворота, когда около 600 перебежчиков вошли в город, решетка внезапно опустилась, часть салапийского гарнизона бросилась их истреблять, а остальные воины обрушили свои стрелы и дротики на карфагенян [Ливий, 27, 28, Полибий, 10, 33, 7; Апп., Ганниб., 51; Зонара, 9, 9]