Ганнибал

Впоследствии Муттон получил самую высокую награду, на которую только мог рассчитывать, — права римского гражданства [Ливий, 27, 5]. Этим римское правительство еще раз подчеркнуло то значение, которое придавало оно успешному для Рима исходу войны на острове. И действительно, римская армия возвратила себе великолепный плацдарм для вторжения в Африку. Кстати, вскоре после захвата Акраганта римский флот под командованием Марка Валерия Мессалы совершил набег на африканские владения Карфагена. Римляне высадились около Утики, разграбили и опустошили ее окрестности и, захватив множество пленных и богатую добычу, вернулись в Лилибей [Ливий, 27, 5]. Кроме того, Сицилия была важнейшей житницей Рима; отсюда в Рим доставлялся дешевый хлеб, что приобретало особое значение в условиях, когда Италия была разорена многолетней войной. Победа при Гердонии даже отдаленно не могла уравновесить потери Сицилии. Показательно, однако, что источники ничего не говорят о действиях Ганнибала в связи с событиями на острове: он ничего не мог сделать ни для того, чтобы поддержать Муттона в его конфликте с Ганноном и предотвратить его измену, ни для того, чтобы помешать Лэвину овладеть Сицилией.

В Испании кампания 210 года также была ознаменована исключительно тяжелой неудачей пунийского командования, всей политики Баркидов: в руки римлян попал Новый Карфаген, важнейшая опорная база Карфагена на Пиренейском полуострове. Под угрозу было поставлено владычество карфагенян в этом районе и, следовательно, их монопольное хозяйничанье на морских торговых путях за Гибралтаром. Вот как это случилось [Полибий, 10, 6 — 20; Ливий, 26, 41 — 45; ср. также у Апп., Ганниб., 20 — 22].

В начале весны Сципион, оставив на севере небольшой гарнизон, переправил основные свои войска через Ибер (2 500 пехотинцев и 2 500 всадников) и двинул их к Новому Карфагену. Одновременно и римский флот под командованием Гая Лэлия направился вдоль берегов Испании к этому же городу. Операция подготавливалась, разрабатывалась и осуществлялась в глубокой тайне; о конечной цели похода кроме самого Сципиона знал только Лэлий, которому было приказано так рассчитать плавание, чтобы подойти к городу одновременно с сухопутными частями. Все это было исполнено в точности. Обороной Нового Карфагена руководил Магон^[146] (основные силы карфагенян были примерно в десяти днях пути от города), разместивший своих воинов следующим образом: 2 000 горожан — непосредственно против римского лагеря, 500 — в акрополе и еще 500 — на холме внутри города. Все остальные должны были служить резервом и бежать на помощь туда, где обстоятельства сложатся не вполне благоприятно для осажденных.

Приняв эти меры, Магон приказал распахнуть ворота и вывел солдат навстречу неприятелю. Сципион велел своим воинам немного отступить, чтобы сражение происходило в непосредственной близости от римского лагеря и можно было бы легко доставлять подкрепления. В бою сказалось подавляющее численное превосходство римлян. Непрерывно вводя в дело все новые и новые контингенты, Сципион вынудил карфагенян к отступлению, перешедшему в беспорядочное бегство. Римляне едва не ворвались в город на плечах неприятеля; их остановил только в высшей степени некстати данный сигнал к отступлению.

В Новом Карфагене началась паника. Многие воины бросили свои посты на стенах, и Сципион, решивший воспользоваться их смятением, начал общий штурм. Однако стены города оказались для осаждавших слишком высокими; лишь немногие лестницы были с ними вровень; воины не могли взобраться на стены, падали вместе с лестницами, срывались с лестниц от сильного головокружения, и Сципион вынужден был остановить бой, а потом снова начать его со свежими силами. Впрочем, ему уже было ясно, что Новый Карфаген ударом в лоб не возьмешь и что битва за стены может служить только одной цели: отвлечь силы и внимание противника от объектов, которым грозила действительная угроза. Римский полководец искал уязвимое место в обороне, и оно отыскалось. На западных подступах к Новому Карфагену, перед самой городской стеной, находилось озеро, уровень воды в котором уменьшался во время отлива; к тому же и ветер гнал воду из озера через подземные протоки в море. По его дну можно было легко подойти к стене. Осажденные, уверенные в том, что эта часть стены недоступна врагу, увели оттуда войска в пункты, где, казалось, возникла непосредственная опасность городу. В результате римский отряд сумел без боя преодолеть стены, бросился к воротам, вокруг которых шла наиболее ожесточенная схватка, ударил с тыла по оборонявшимся и, приведя карфагенян в замешательство, взломал замки и распахнул створки ворот. Магон пытался некоторое время защищаться в акрополе; римляне пока истребляли горожан на улицах. В конце концов Магон сдался со всем гарнизоном. Избиение прекратилось; начался повальный грабеж. Римляне захватили в Новом Карфагене 276 золотых патер (чаш), каждая примерно по фунту весом; 18 300 фунтов серебра (недалеко от Нового Карфагена были серебряные рудники), а также много серебряных сосудов; 400 000 модиев пшеницы (1 модий = 8,7 литра), 270 000 модиев ячменя; 63 транспортных корабля, некоторые из них с грузами.

Распоряжения Сципиона в Новом Карфагене представляют исключительный интерес. Всего он захватил в городе 10 000 свободных мужчин; из них граждан Нового Карфагена Сципион отпустил на свободу и «возвратил» им город (то есть позволил им сохранить городское самоуправление, законы и т. д.) и то имущество, которое уцелело от разграбления; 2 000 ремесленников (по-видимому, они не пользовались в Новом Карфагене гражданскими правами и были там зависимыми — бодами) он сделал государственными рабами и обещал их освободить, если они проявят усердие во время предстоящей войны. Всех остальных, главным образом молодежь и сильных рабов, Сципион сделал гребцами на своих кораблях. Им он также обещал свободу по окончании войны. Кроме того, Сципион предпринял необходимые шаги для того, чтобы вернуть на родину заложников от иберийских племен, находившихся в Новом Карфагене: повсеместно были разосланы послы, чтобы представители каждого племени, явившись к Сципиону, забрали своих, очевидно подтвердив союз с Римом. Конечно, Сципион решил предстать перед населением Пиренейского полуострова, в том числе и перед гражданами финикийско-пунийских колоний, в роли не завоевателя, но освободителя от карфагенского господства. Судьба Нового Карфагена должна была убедить остальных не только в бесполезности, но и в ненужности сопротивления, в том, что им гораздо выгоднее принять сторону Рима, нежели сохранять верность Карфагену.

III

Взятие Тарента. Поход Гасдрубала

Несмотря на тяжелые поражения в Италии, Сицилии и Испании, карфагенское правительство еще не считало войну окончательно проигранной. Оно решило ценою новых усилий добиться коренного перелома в свою пользу. В чем должны были состоять эти усилия, двух мнений также не было: Гасдрубалу Баркиду следовало вторгнуться с севера в Италию, там присоединиться к Ганнибалу и, с новыми силами возобновив борьбу на Апеннинском полуострове, победить. Карфагеняне старались всеми средствами закрепить союз с Массанассой, дружественные отношения с ним в какой-то степени облегчили Карфагену ведение войны с другим нумидийским царем — Сифаксом. Они вербовали по всей Африке новые контингенты наемников, которых предполагали отправить в Испанию, к Гасдрубалу. Готовился также и флот для нового вторжения в Сицилию [Ливий, 27, 5, 11 — 13].

Эти свои замыслы и приготовления карфагенские власти не сумели сохранить в тайне. Пленные, захваченные Мессалой, рассказали ему обо всем. Известие, которое Мессала спешно довел до сведения римского правительства, серьезно обеспокоило сенат, было решено назначить диктатора, и после некоторых споров и проволочек (Лэвин, находившийся в тот момент в Риме, настаивал на кандидатуре Мессалы) диктаторские полномочия были вручены Квинту Фульвию Флакку, который недавно расправился с Капуей. Начальником конницы стал Публий Лициний Красс [Ливий, 27, 5, 14 — 19]. Для организации обороны на севере Фульвий послал в Этрурию своего легата Гая Семпрония Блэза [Ливий, 27, 6, I]. Однако диктатура на этот раз просуществовала в Риме недолго. После избрания консулами самого Фульвия и Кв. Фабия Максима Фульвий от нее отказался [Ливий, 27, 6, 12]. Надо сказать, что у сената были серьезные основания для беспокойства. Помимо непосредственной угрозы с севера и с юга внезапно проявилось острое недовольство римских колоний и союзников затянувшейся войной. Двенадцать колоний даже отказались доставлять воинов и деньги. Ценой больших усилий сенат преодолел возникшие затруднения, однако недооценивать значение столь грозного симптома он не мог [Ливий, 27, 9 — 10]. Даже и впоследствии необходимость обеспечивать покорность колоний и союзников отвлекала внимание сената и значительные силы и средства. Тем не менее, определяя для себя план кампании 209 года, консулы решили основное свое внимание сосредоточить на Таренте: захват Тарента, который взял на себя Фабий, лишил бы Ганнибала последней крупной опорной базы в Италии. Фульвий и Марцелл должны были своими нападениями отвлекать внимание Ганнибала [Ливий, 27, 12, 1 — З]. Кроме этого Фабий велел начальнику римского гарнизона в Регии вторгнуться в Брутиум, а затем начать осаду Кавлонии.