Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика)

Все самолеты вернулись на свой аэродром.

В последующие дни обстановка осложнилась. Гитлеровцы подтянули полевую и дальнобойную артиллерию, начали интенсивный обстрел наших войск. Активизировала действия и немецкая авиация.

Главными целями для полка стали артиллерийские и минометные позиции, дзоты и танки в укрытиях — огневая система врага.

12 сентября Георгий Попов повел шестерку «илов» на уничтожение артиллерийской батареи в районе Васильевка. Несмотря на сильнейший зенитный огонь, группа [365] сделала три захода. Уничтожила орудия, тягачи, взорвала боеприпасы.

В бою погиб один экипаж — летчик Потапов, воздушный стрелок Ткаченко.

В тот же день группа, возглавляемая Вартаньяном, успешно нанесла удар по артиллерийско-минометным позициям в районе Мефодиевский.

Нанесение эффективных ударов по целям, расположенным на сравнительно небольшой площади, требовало от летчиков высокого мастерства и отваги. Без нескольких заходов тут было не обойтись. А неподвижные цели, как правило, были гораздо надежнее защищены зенитным огнем, чем, например, колонны на марше. Однако и к этим условиям летчики 8-го гвардейского штурмового полка оказались подготовленными блестяще. Самоотверженность, хладнокровие и находчивость проявил, например, старший лейтенант Андрей Дорофеев, группе которого была поставлена задача уничтожить хорошо замаскированную полевую батарею противника, мешающую продвижению десантников. При появлении наших самолетов фашистские артиллеристы немедленно прекращали огонь, батарея делалась невидимой. Дорофеев перехитрил врага. Выбрав момент, когда, по обстановке, огонь батареи был особенно необходим немцам, он повел свою группу далеко стороной. Гитлеровские артиллеристы выдали себя. Дорофеев несколько раз засек их позицию по вспышкам выстрелов, развернулся и с первого захода накрыл цель.

В следующий свой вылет Дорофеев подавил дальнобойную батарею, тщательно замаскированную в лесу. Терпение, выдержка, наблюдательность и отвага выиграли и на этот раз.

14 сентября за работой гвардейцев-штурмовиков наблюдал командующий Северо-Кавказским фронтом генерал-полковник Иван Ефимович Петров. Он высоко оценил их действия, всем участвовавшим в бою экипажам [366] объявил благодарность. Шесть «илов» под прикрытием четырех истребителей Як-1 штурмовали скопление противника в районе Мефодиевский. Вел группу капитан Парменов, Попов был его заместителем. Под ожесточенным огнем зениток штурмовики сделали три захода, уничтожили две минометные батареи и много живой силы врага.

В этом бою погибли летчик Москвичев и воздушный стрелок Гусин-Сницер...

Бои на земле не стихали и ночью. Воздушные бойцы также сражались круглые сутки. С наступлением темноты могучие «илы» сменялись маленькими юркими По-2.

Множество подвигов было совершено в воздухе, на земле и на море в битве за Новороссийск. Но особое место в памяти занимает скромный, неброский подвиг девчат 46-го авиаполка. Они прилетели к нам перед началом операции. Жили рядом в землянках. С раннего вечера и до рассвета трещали моторы знакомых нам с аэроклубовских давних времен маленьких юрких бипланов. Тогда, в аэроклубах, он назывался У-2 — учебный. Теперь — легкий ночной бомбардировщик По-2. За шесть ночей летчица Серафима Амосова совершила двадцать восемь боевых вылетов, Людмила Клопкова — двадцать шесть. Штурманы Агафья Беспалова и Мери Авидзба — тоже по двадцать шесть. Так и другие...

И откуда только брались силы у героических этих девчат?

* * *

16 сентября 1943 года город Новороссийск был полностью освобожден.

Москва салютовала войскам Северо-Кавказского фронта и морякам Черноморского флота, одержавшим большую победу. За отличные боевые действия всем воинам, участвовавшим в освобождении Новороссийска, приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность. [367]

Новороссийск стал символом героизма советского народа в борьбе с ненавистным врагом.

Последние удары

Разгромив крупную группировку противника в районе Новороссийска и прорвав его мощный оборонительный рубеж «Голубую линию», наши войска продолжали теснить врага, прижимая его к Керченскому проливу. Судьба фашистских войск на Таманском полуострове была решена. Но враг ожесточенно сопротивлялся, пытаюсь сдержать наше наступление и дать возможность своим частям эвакуироваться в Крым.

Одновременно на мелитопольском и запорожском направлениях успешно развивалось наступление Южного и Юго-Западного фронтов, что в перспективе создавало угрозу крымской группировке противника. Предвидя это, немцы с лихорадочной поспешностью вывозили морем награбленные на юге нашей страны и сосредоточенные в Крыму запасы. Перевозки велись через Севастополь, частично через Феодосию.

Перед авиацией 4-й воздушной армии и Черноморского флота была поставлена задача воспрепятствовать морским перевозкам врага. Морская авиация, действовала в основном на дальних коммуникациях.

* * *

Три экипажа торпедоносцев заступили в готовность. Ведущим назначен я. День серенький, дождливый, порывистый ветер гонит над аэродромом клочья облаков. Приказание на вылет поступает, как всегда, неожиданно: нанести удар по транспорту, следующему в составе конвоя в Севастополь.

Предварительное решение: атаковать цель с ходу, с разных направлений. Это позволит сковать маневр транспорта, рассредоточить зенитный огонь.

Впрочем, бой есть бой. На месте все будет виднее. [368]

Стартуем. Справа от меня летит Дурновцев, слева Ковтун. Пилотирование машин на малой высоте затрудняет болтанка, однако ведомые держат строй уверенно. Подниматься не имеет смысла: скоро район цели.

Конвой обнаружили на встречном курсе. Сигналом подаю команду: разойтись для атаки! Сам, чуть задержавшись, захожу под углом тридцать — сорок градусов к направлению движения транспорта. Расчет на то, что, уклоняясь от атаки ведомых, он подставит мне борт.

Не тут-то было. Дурновцев и Ковтун оттянулись назад и продолжают лететь со мной.

Не поняли команды?

Под огнем зениток эволюциями самолета вновь указываю — атаковать с разных направлений.

Они по-прежнему идут за мной.

Выйти из атаки и повторить все сначала? Нет, тут не полигон. Противовоздушная оборона конвоя издали разгадает маневр, и потерь не миновать.

Не знаю, как объяснили себе гитлеровцы наше намерение — торпедировать транспорт с носовых курсовых углов, но маневрировать не стали.

Довернув вправо, чтобы увеличить угол атаки, иду на сближение. Огонь усиливается. Подключаются «эрликоны», пулеметы. Сзади заходят два самолета противника, прикрывающие конвой.

— Сброс!

Ведомые делают то же.

Транспорт круто поворачивает на торпеды. Наша ошибка очевидна.

Маневрируя, выхожу из зоны огня. Досаде нет предела. Черт знает что! Будто за тем и летели, чтобы нам насажали дырок...

— Панов, доложи на командный пункт: цель уклонилась.

Пошлют других. Нельзя же позволять разгуливать по морю обнаруженному конвою. [369]

На земле мрачно осведомляюсь у ведомых, почему не выполнили команды.

— Думали, групповой удар...

— А сигналы?

Пожимают плечами: не поняли, было не до того... И ведь не новички, особенно Ковтун. Привыкли действовать по шаблону.

— Ну ладно, ждите. Научат вас понимать!

Меня — тем более. Как готовить подчиненные экипажи, разрабатывать предварительный замысел. Самонадеянность...

На следующий день на разбор прибыл недавно назначенный на Черноморский флот начальник штаба ВВС полковник Петров. Выслушал наши объяснения, сделал общие замечания по организации торпедных ударов.

Ясно: выводы в письменной форме.

Через день нас с Прилуцким вызвали в штаб дивизии, ознакомили с шифротелеграммой. Указывались наши ошибки при атаке, делались серьезные предупреждения.

Само собой, не остались без внимания и Ковтун с Дурновцевым.