Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Мне осталось служить семь месяцев, и, значит, семь месяцев я буду думать о Дженнифер. Боюсь, время будет тянуться очень медленно.

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

ПРОЩАНИЕ С ЛЕГИОНОМ

Не успел я появиться в полку, как меня отправили в пелотон, теперь уже как инструктора. Легран сообщил мне, что Лоридон (ныне капитан) направил командиру полка запрос с просьбой прислать именно меня. Это приятная новость, которая к тому же означает, что скучать эти семь месяцев мне не придется.

Сегодня вечером долго беседовал с Лоридоном. Он уговаривал меня поступить в академию в Страсбурге, — отучившись там год, мне, может быть, удастся попасть в Сен-Сир. Это выглядит в некоторых отношениях заманчиво, но, как иностранец, я никогда не смогу подняться выше звания капитана, а менять гражданство я не собираюсь. Если сейчас я временно служу Франции, это не значит, что ради нее я готов навсегда отказаться от мой родины, Англии. Так что вряд ли я поддамся на уговоры Лоридона — я не хочу прослужить всю жизнь капитаном в Иностранном легионе. Тем более что поездка в Англию только усилила мое желание поскорее вернуться домой. Жизнь за пределами легиона нравится мне куда больше.

Мы говорили с ним о многом: о философии, о жизни и людях, о разных местах и о легионе, о французах, англичанах и немцах, о будущем, прошлом и настоящем. У Лоридона это третий пелотон. Он сказал, что наш выпуск был гораздо лучше предыдущего и что он никогда не видел столько замечательных парней в одном месте и в одно и то же время. К тому же нам было тяжелее, чем другим, — отчасти из-за того, что попались такие сержанты, а отчасти потому, что на нас решили поставить эксперимент: посмотреть, как далеко можно зайти в испытании нашей выдержки, не сломав всю систему. Существенная разница между нашим пелотоном и другими заключалась также в том, что мы участвовали в военных действиях, в то время как в нынешнем наборе такие легионеры попадаются как исключение. Люди в этом пелотоне слишком изнеженны, решили мы с Лоридоном, и надо их как следует погонять. Я пообещал, что постараюсь.

Первый помощник Лоридона — сержант Вестхоф. Это поистине железный экземпляр; со всеми легионерами он держится с одинаковой безличностью. Прет напролом, не сворачивая ни на миллиметр с намеченного пути и не давая никому ни малейших поблажек. Но, как ни странно, он мне нравится.

Мы стараемся, как можем, устроить нашим питомцам веселую жизнь — хотя все равно она не такая веселая, какая была у нас, потому что мы, в целом, даем им выспаться. Разумеется, мы гоняем их вовсю: разбрасываем их вещи во время аппель, организуем муштру в два часа ночи. Пару раз, когда им было лень петь как следует, я заставлял их в полночь маршировать два часа с согнутыми коленями по пересеченной местности, а также посылал несколько раз среди ночи за морской водой, но на вкус ее не пробовал.

Наши педагогические принципы с нынешним набором отличаются также тем, что мы даем им возможность расслабиться, посмеяться. И я думаю, они чувствуют это и понимают, что можно соблюдать дисциплину, не вынуждая нас устраивать здесь концентрационный лагерь. Они уже заметно изменились по сравнению с тем, какими пришли в пелотон, и их коллективный моральный дух достаточно высок, несмотря на то что все мы — Вестхоф, Лоридон, Киллиарис и я — очень старались испортить им жизнь. Они сознают, ради чего все это делается, и между нами существует взаимопонимание, так что они вполне могут стать хорошим выпуском.

Лоридон провел сегодня проверку в казарме и объявил одиннадцати курсантам, не содержавшим свое имущество в безупречном порядке, по восемь суток ареста — просто для того, чтобы они понимали, что к чему. После этого я провел с ними сеанс игры в пелот. Впервые я участвовал в этом развлечении, стоя со свистком, а не бегая по кругу. Не думаю, чтобы это было слишком мучительно для них, — во-первых, мы не нагружали их традиционными мешками с камнями, а во-вторых, все зависит от сержанта со свистком. Наверное, я слишком мягок для того, чтобы успешно осуществлять это жестокое наказание, и, скорее, готов подвергнуться ему сам.

Наши курсанты на грани срыва. Трое дезертировали. И не потому, что мы их слишком часто наказываем, а потому, что создаем слишком суровые условия. У Лоридона пунктик — ночные учения, и в результате они, как и мы в свое время, толком не высыпаются. По ночам они проходят без отдыха большие расстояния по холмам с компасом, после чего днем изучают оружие, занимаются строевой подготовкой и прочими предметами программы. Вид у них измученный и загнанный, и Лоридон решил провести завтра поголовный медицинский осмотр, чтобы проверить, не перестарались ли мы.

Результаты осмотра вызвали громкий протест со стороны главного врача полка. Люди уже плохо соображают от усталости, они обессилели и, того и гляди, начнут выбывать из строя. Интересно, почему в наше время не проводились медицинские осмотры? Нам бы это тоже не помешало.

Лоридон совершенно справедливо рассудил, что надо чуть ослабить нажим, однако подчеркнул, что делать это надо постепенно, чтобы парни не вбили себе в голову, будто с помощью медиков могут диктовать нам условия. Чтобы продемонстрировать, что он имеет в виду, в ночь после медицинского осмотра Лоридон организовал прыжок с парашютом на мысе Фалькон с последующим блужданием не по карте, а по аэрофотоснимкам; затем, дав людям час поспать, он отправил их форсированным маршем в Лендлесс, где, выпив чашку кофе, они в течение трех часов занимались строевой подготовкой.

Эти ребята получают просто фантастический тренинг. Теперь, глядя на это с другой стороны, я осознаю, насколько разумно составлена программа подготовки, и, хотя она требует предельного напряжения от людей, результаты ее впечатляют. Они научились управлять своим состоянием и стали особями совершенно иной породы. Они могут придумать и осуществить такой эффектный диверсионный акт, что «Уорнер бразерс» просто позеленели бы от зависти. Они бегают вверх и вниз по отвесной стене высотой в сотню футов и больше и в мгновение ока налаживают систему блоков, с помощью которых перелетают через пропасти. Они стреляют из пулемета от бедра, демонстрируя удивительные результаты, и без каких-либо затруднений ориентируются ночью в горах. Они дисциплинированны и отвечают всем предъявляемым к ним требованиям в неменьшей степени, чем мы когда-то. Наибольших успехов достигли Фишер, Форштедт, Валье, Шакт, Паллике и Типманн, и будет очень трудно выбрать самого достойного из них. Но пока еще рано об этом думать, у них впереди еще полно времени, чтобы сорваться, подобно Виньяге.

Получил фантастическое письмо от Дженнифер. Она влюблена не на шутку.

Мы завтра начинаем курс противотанковой обороны, что нарушит рутину и развлечет парней. Я думаю, все они в той или иной степени справятся с этим.

Курс противотанковой обороны проходит очень успешно. Все знают теперь, что такое «коктейль Молотова» и другие виды самодельных зажигательных средств, обычные мины и мины-ловушки, ракеты и противотанковые гранаты, а также еще сто пятьдесят способов навредить танку. Насмотревшись, как все это работает, я уже ни за что не пошел бы в танкисты. Танк — это быстроходный гроб.

Неутомимый мозг Лоридона изобрел еще одно упражнение по боевой подготовке. Теперь вместо прыжка с вертолета курсанты должны будут сначала спуститься на веревке со стены форта в порту Мерс-эль-Кебира высотой пятьдесят футов, затем забраться на самый верх эллинга, возвышающегося над водой на шестьдесят футов, спрыгнуть с него, проплыть полмили до берега и пробежать восемь километров с полной выкладкой.