Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Сото познакомил меня с отличным парнем из регулярных войск. Его зовут Патрик Бауманн, он призван в армию, но работает здесь зубным техником, как и маньяк-зубодер из нашего полка. Разница между ними лишь в том, что Патрик не занимался стоматологией раньше и не собирается заниматься в будущем. Его привлекли к этому делу только потому, что больше никто не подвернулся под руку. Он говорит, что крики пациентов, у которых он выдергивает зубы, так на него действуют, что он боится впасть в маниакальную депрессию, если это продлится долго. Интересно, как это действует на его пациентов? Патрик с его развитым чувством юмора мне страшно понравился. Через месяц он будет либерабль (увольняющимся). Он пригласил меня навестить его в Париже. Обязательно навещу. Париж! С ума сойти.

Все, что происходило в части за последние две недели, прошло мимо меня.

Сегодня в полдень я взмыл в воздух в Мерс-эль-Кебире и через два часа был в Париже. Европа — после четырех с половиной лет в глуши! Это было все равно что вернуться из космического путешествия. В аэропорту меня встречали мама, отчим Лео и моя сестра по матери Каролина. Поначалу мы никак не могли найти общего языка. Когда я увидел маму, меня охватила печаль: она явно вышла из среднего возраста и постарела лет на пятнадцать. Каролине уже исполнилось десять, а когда я видел ее в последний раз, она была четырехлетним карапузом. Только Лео не изменился. Мы целый вечер делились всем тем, что случилось с нами за эти годы. Оказаться снова в своей семье — это прямо фантастика!

Прежде всего я должен был достать паспорт, так как мой находился в легионе, а я собирался съездить в Англию. Официально я был отпущен в отпуск во Францию, и, чтобы покинуть страну, нужно было специальное разрешение, но в нем мне автоматически отказали бы, так что и просить не было смысла. Я решил подойти с другой стороны, через британское консульство. Я ответил на массу вопросов и заполнил массу анкет. В консульстве поняли, что я британец с головы до пят, и, продержав довольно долго в ожидании, меня провели бесконечными коридорами в глубину здания и оставили один на один с неким полковником Филдсом, — по крайней мере, он так представился. Было ясно, из какого он управления; мы с ним очень мило побеседовали. Он был не против предоставить мне временный паспорт, дающий возможность путешествовать, в обмен на всю информацию об Иностранном легионе, какой я владею, — от количества разных полков и их дислокации до типов имеющегося в легионе оружия и прочих деталей. Я порадовал его, рассказав все, что знаю, и получил паспорт.

Это была божественная неделя. Семь дней свободы после нескольких лет в смирительной рубашке. Деревья, автомобили, рестораны, девушки, прохожие, магазины с невероятным ассортиментом роскошных товаров, даже краски — всё в Париже великолепно. Жизнь здесь — сплошной праздник с шампанским. Мои родители, проведя со мной несколько дней, уехали в свою Голландию, договорившись, что я заеду к ним по возвращении из Англии.

Я встретился с Патриком. Он был счастлив показать иностранцу свой обожаемый Париж, затащил в кабаре «Бешеная лошадь», заставил облазить весь Сакре-Кёр и дважды обойти Нотр-Дам. Я ходил всюду в своей форме, и, судя по взглядам, которые на меня бросали, во Франции легионеры такая же редкость, как и в Англии. На Елисейских Полях нас не раз останавливали бывшие офицеры легиона. Они угощали нас пивом и желали знать все, что произошло в легионе после их отставки. Некоторые из них были парашютистами, некоторые были вовлечены в путч. Те, кто служил во французских парашютно-десантных войсках, чувствуют друг в друге родственную душу и готовы ночь напролет вспоминать свои приключения в Индокитае и Алжире, но только между собой. Посторонние к этим беседам не допускаются.

Пора было покидать Париж. Николь ждала меня на юге, и с некоторым сожалением я вылетел в Ниццу. Там я остановился в отеле недалеко от вокзала и позвонил в Ванс. К телефону, слава богу, подошла Николь. Если бы это была ее матушка, я бросил бы трубку, как горячую картофелину. Николь говорила несколько стесненно, мне тоже иногда приходилось подыскивать слова, чтобы разговор не угас. Она сказала, что приедет ко мне в отель на следующий день.

Она приехала, как и обещала. В какой-то момент у меня возникло чувство, что у нас все получится, но затем оно пропало. Мы бродили по городу в тот вечер, но ей надо было вернуться домой к определенному часу. Назавтра мы снова встретились, и опять это ни к чему не привело. Я не видел Николь три года. Она превратилась в цветущую молодую красавицу. Мне показалось, что она во мне разочарована. Наверное, за эти годы у нее сложился некий романтический образ ее легионера, и боюсь, как ни горько в этом признаваться, я не соответствовал выдуманному ею идеалу.

В этот вечер она не могла остаться на ужин, и мы договорились встретиться на следующий день. Она не пришла.

Сегодня я отправляюсь поездом в Париж, а завтра буду уже в Англии. Я так долго ждал этого, и теперь даже не верится, что это происходит в действительности. Легион стал смутным воспоминанием из далекого прошлого.

На следующее утро я выехал в Англию. Эти дни я не забуду никогда. Я повидал всех своих старых друзей, и теперь, когда все встречи позади, я могу еще раз сказать, что друзья у меня просто фантастические.

В первый же вечер я поехал к Ански. Я добрался до ее дома уже за полночь и стал бросать камешки в ее окно, пока она не выглянула. Когда я назвал свое имя, она буквально вывалилась ко мне из окна. Я ведь не сообщил им, когда приеду. Люблю сюрпризы.

Пару дней я провел с моим братом Энтони и его потрясающей женой Кэролайн. А у Маккалемов в честь меня был устроен грандиозный ужин. «Охотники на оленей» собрались в полном составе. Всех распирало от любопытства, и я рассказал несколько баек, от которых у них зашевелились волосы. Удивительно, как изменились ребята. Я помнил, какими бездельниками они были в школе, а теперь они стали добропорядочными гражданами, юристами, докторами. У всех был вид респектабельных членов общества, и можно было только порадоваться за них.

В один из вечеров я был на шикарном обеде у Питера Клапама; съездил в Шропшир к Алистеру Холлу и его симпатичной жене Джулии. У них растет сын Марк. Фрэнсис Видрингтон вместе с его старым другом Эндрю Грэхемом пригласили меня как-то на ленч в отель «Браун», хотя и опасались, что я умыкну столовое серебро. Я встретился с Седриком Ганнери и Кристи, а также с моими старыми друзьями Корнуолл-Легсами. Они держатся молодцом. А еще я встретился с Дженнифер.

Ее не было в городе, когда я приехал, и я позвонил ей за день до отъезда. Она сказала, что на следующий день уезжает в Испанию, а в этот вечер идет на ужин к бабушке с дедушкой. Она предложила мне пойти с ней, и я пошел. С ней я держался так отчужденно и индифферентно, как только мог. Оживленно разговаривал со всеми, кроме нее, а к ней обращался с холодной любезностью. Короче, разыграл спектакль. Ее бабушка и дедушка живут в Уимблдоне, и после ужина Дженнифер подкинула меня до дому на машине. Мы уже собирались распрощаться, но тут я сказал: «Может, зайдем в ночной клуб, вспомним старое?» Сначала она колебалась и бубнила что-то насчет Испании, но в конце концов позволила себя уговорить, и мы окунулись в лондонскую ночную жизнь.

Не знаю, как это случилось, но только, когда мы танцевали, я вдруг сказал ей, что по прошествии стольких лет я все еще люблю ее. Думаю, в тот момент она чувствовала то же самое. После этого мы проговорили всю ночь, а на следующее утро я уехал в Голландию. На прощание мы пообещали ждать друг друга.

В последний вечер отпуска я выехал поездом в Марсель, где сейчас и нахожусь. Вспоминаю, как проделал этот путь в прошлый раз. Завтра пароход «Сиди-бель-Аббес» повезет меня в Оран. История повторяется, только на этот раз у меня будет отдельная каюта.