Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

14 ноября на конгрессе фашистской партии в прокуренном зале веронского Кастельвеччио, где дебаты по восьми пунктам манифеста нового правительства продолжались восемь часов, было принято единогласное решение о их казни. Шеф городской полиции майор Никола Фурлотти подвел черту под яростными криками двухсот делегатов:

— Предатели должны заплатить за свое деяние, и как можно раньше.

За двадцать бурных лет колесо истории совершило полный оборот, и Муссолини знал об этом. 8 января 1944 года, когда все шесть заключенных предстали перед специальным трибуналом в том же Кастельвеччио, дуче испытал на себе такое же давление твердолобых, как и в тот день, когда милицейские шефы ворвались в его кабинет во дворце Чиги, навязав ему диктатуру.

Эдда долго размышляла о происходившем. В тот день, когда была создана Республика Сало, а Муссолини беседовал со своими министрами в Ла-Рокка, она напрямую спросила Алессандро Паволини об отношении нового правительства к Чиано. Секретарь партии, не удостоив ее ответом, вышел из комнаты. Тогда она немедленно послала Витторио в Германию, чтобы привезти детей, остававшихся там в заложниках, на итальянскую землю.

Затем написала Муссолини формальное письмо: «Дуче, мой муж находится в заключении уже два месяца, и ему отказано в двухчасовых прогулках… как злостному уголовнику… Мне разрешили с ним встретиться, но в присутствии представителя рейха и коменданта тюрьмы, находившихся на расстоянии трех метров… Письмо пишет женщина, требующая соблюдения всех прав, предоставляемых каждому заключенному, и для своего мужа…»

Муссолини попытался оправдать свои действия, сказав, что не может преступать законы в целях создания привилегированного положения для своего зятя. Лично он простил Чиано и даже заявил этому чертову послу Рану, что Чиано мог бы быть идеальным министром иностранных дел Республики Сало. Но вся свора — Гитлер, Риббентроп, Паволини и другие — никогда ничего не забудет и не простит. Они хотят видеть, хватит ли у него силы и выдержки не вмешиваться в судопроизводство Чиано и не проявить к нему сострадание. Даже Рашель была настроена воинственно и крикнула Чиано при встрече в замке Хиршберг:

— Дуче не является какой-то частью мебели, которую относят на чердак, когда она надоедает.

Однако с самого начала ноября, когда она приехала на озеро Гарда вместе с Романо и Анной Марией, она ни разу не говорила о том, что Чиано должен предстать перед судом. Сам Муссолини тоже на эту тему не заговаривал. Но появление Кларетты Петаччи, поселившейся неподалеку на вилле Фиордалисо вместе с семьею, вызвало бурную сцену при его возвращении в тот день со службы домой.

Витторио понял, что встреча достигла своего кульминационного пункта. Эдда знала, что проиграла. Ё слепой ярости она обратилась к отцу, который ее обожал, и сказала с колкостью:

— Только из-за таких людей, как ты, мой муж принесен в жертву. Если ты будешь стоять на коленях передо мною, умирая от жажды, я возьму последний стакан воды и вылью ее на землю на твоих глазах.

Дверь рывком открылась, и в ней показалась Эдда. Она была почти обезумевшей и дрожала всем телом, но в глазах ее пылал огонь непреклонной решимости.

— Посмотрим, — произнесла она, давая понять, что все разговоры окончились. — Еще посмотрим.

К северу от Милана стоял ужасный холод. В полдень 7 января с Альп пошел снег, бесшумно покрывая белым пологом поля и строения, но теплее не стало. К наступлению ночи термометр показывал двенадцать градусов ниже нуля и продолжал падать. На шоссе Брешиа — Верона в ста километрах от города не было никакого движения.

Вдруг, спотыкаясь и полубегом, там появилась женская фигура, время от времени глядя назад, всматриваясь в темноту. В районе Брешии показались далекие огни одинокой автомашины. За женщиной никто не следовал, и она понемногу успокоилась. Водитель этой автомашины даже не предполагал, что севшая к нему женщина была Эддой Чиано, дочерью дуче, у которой оставалось полчаса до встречи на десятом километре с Джалеаццо, который должен был бежать из веронской тюрьмы.

Со времени последней ссоры с отцом Эдда сильно переменилась. От некогда импульсивной дочери диктатора ничего не осталось. Она была теперь испуганной, доведенной до отчаяния женщиной, собиравшей в кулак последние силы для спасения своего мужа.

12 декабря Эдда предприняла решительный шаг, нелегально переправив с помощью друга семьи своих детей в Швейцарию, где они должны были быть в безопасности. Она намеревалась последовать за ними через несколько дней, прихватив дневники Чиано, находившиеся в тайнике на римской квартире. Боязнь их публикации должна заставить ее отца отменить решение трибунала.

27 декабря, когда Эдда попыталась встретиться с Джалеаццо в веронской тюрьме, ей повезло. Красивая двадцатидвухлетняя блондинка, имевшая свободный доступ в тюрьму, представилась ей как фрау Хильдегард Беец, личный секретарь оберштурмбаннфюрера Вильгельма Хёттля.

Хёттль не терял надежду использовать дневники Чиано для дискредитации Иоахима фон Риббентропа. С этой целью он и послал фрау Беец в Верону для поддержания тесного контакта с графом. Следуя указаниям шефа, Хильдегард решила использовать Эдду для проведения операции: дневники — в обмен на побег Чиано, который должны были подготовить немецкие агенты.

Беец обсудила этот план с генералом Вильгельмом Харстером, начальником службы безопасности Вероны, который, в свою очередь, встретился с доктором Эрнстом Кальтенбруннером в Инсбруке. Оба договорились о проведении операции «Граф» по освобождению Чиано без ведома Гитлера. Однако Эдда должна была сначала представить некоторые из дневников для ознакомления с ними Кальтенбруннера и Гиммлера.

С этого момента Эдда находилась в постоянном напряжении. И вот теперь она уподобилась горбуну, прикрепив на спине и под грудью восемь дневниковых тетрадей Чиано.

Ей никогда не удалось бы проделать задуманное без помощи Марчезе Эмилио Пуччи, галантного авиатора и ее постоянного компаньона. Именно Пуччи выехал в Рим в сопровождении Хильдегард Беец и двух агентов службы безопасности, где изъял под паркетом пола в комнате, где в дневное время находились слуги, документы Чиано. Их он доставил в Верону, спрятав в своем пальто. Генерал Харстер не возражал получить лишь часть из них, но приказал их скопировать, частично перевести на немецкий язык и отправить в Берлин Кальтенбруннеру для оценки. 6 января начальник имперской службы безопасности дал ответ — можно начинать осуществление операции «Граф».

В 8.30 вечера под предлогом предотвращения попытки освобождения Чиано итальянскими патриотами Харстер должен был послать отряд эсэсовцев для занятия тюрьмы. Среди них будут находиться два специальных агента, вызванные из Голландии, — специалисты по бесшумному снятию часовых и ликвидации опасных свидетелей. Так что Кальтенбруннер сможет доложить Гитлеру: Чиано освобожден итальянцами. В 9 часов вечера граф, агенты и Хильдегард Беец должны быть на десятом километре шоссе, ожидая прихода Эдды с деньгами и драгоценностями для мужа. Ему предстоял перелет с первого же контролируемого немцами аэродрома — предположительно Инсбрука — в Будапешт, а оттуда — в трансильванское поместье графа Фестетика, который состоял в контакте с Кальтенбруннером.

Когда после этого придет сообщение, что Чиано оказался в Турции, воспользовавшись тайными эсэсовскими тропами, Эдда должна будет вручить остающиеся дневники фрау Беец.

Но в этот морозный вечер у дочери дуче все шло не так, как должно было быть. Когда Эмилио Пуччи привез дневники из Рима, она спрятала их у одного из друзей семьи в Варезе — населенном пункте, находившемся неподалеку от озера Комо. Забрав их, она на автомашине Пуччи направилась во вторую половину дня в Верону. Однако неподалеку от Брешии спустило заднее колесо, и ей пришлось идти дальше пешком…

Увидев километровый столб с цифрой десять, она поблагодарила подвезшего ее водителя и вышла в снежную круговерть. «Идет ли все по плану?» — думала она. Кругом было тихо, и Джалеаццо видно не было.