Филип Дик: Я жив, это вы умерли

Иногда Филип Дик думал, что весной 1974 года он должен бы был умереть. Этот срок был заложен в его программу, и, несомненно, во всех мирах, кроме одного, все произошло так, как и было предусмотрено, вплоть до его превращения в пепел или в свет. Но в одном месте произошел сбой, и, вместо того чтобы увидеть последнее озарение и умереть, он выжил. По той или иной причине Программист открыл Дику то, что обычно открывается при переходе на ту сторону, но оставил его в этой юдоли слез. Отсюда это впечатление, что с ним уже больше ничего не произойдет, что жизнь продолжается без него. В определенном смысле Филип К. Дик умер в возрасте сорока шести лет. В марте 1974 года на последней странице его истории было напечатано слово «конец». Филу предоставили отсрочку, чтобы он смог ее перечитать и понять смысл того, на что ему удалось бросить мимолетный взгляд. Когда ему это удастся, он умрет по-настоящему.

С точки зрения Программиста, это должно было быть весьма интересным. С точки зрения Дика, напротив, это напоминало скорее судьбу лабораторной крысы, запертой в лабиринте. «Я стал, — жаловался он, — думающей машиной, не способной ни на что другое. Я поставил перед собой, или передо мной поставили, проблему, которую я не в состоянии ни разрешить, ни забыть, я загнан в угол. Каждый день мой мир становится более ограниченным, я все больше и больше работаю, и все меньше и меньше вижу. Это меня пугает, но я думаю, что это моя карма».

Больше уже ничего не случится. Он не напишет ни одной книги, не полюбит ни одну женщину. Он обречен на перечитывание своих старых книг, на воспоминания о своей жизни, на написание бесполезных примечаний внизу страницы, смысл которых ему не удастся изложить в подходящем эпилоге.

Однако кое-что в его жизни все-таки произошло. Вернее, в ней появился кто-то.

Глава двадцать вторая

ТА, КОТОРУЮ ОН ЖДАЛ

В Лунной долине, к северу от Сан-Франциско, находится прелестный город Сонома, и в этом прелестном городе жила одна прелестная женщина по имени Джоан Симпсон. Темноволосая, мускулистая, гибкая, она увлекалась боевыми искусствами и любила сидеть в позе полулотоса, являясь воплощением чувственности и вместе с тем безмятежности. Она работала в психиатрической больнице, читала Юнга и других классиков. Легкое косоглазие только добавляло ей шарма.

Джоан не особо интересовалась научной фантастикой, но однажды ей в руки попал один из романов Дика, какой, точно неизвестно, известно лишь, что после этого она приобрела все его книги. Для этого Джоан даже пришлось связаться со специализированными книжными магазинами. Мисс Симпсон говорила о своем новом любимом авторе так, как если бы она располагала сведениями, полученными из надежного источника, заявляя, что через пару столетий Дик будет признан пророком. Я не исключаю, что она говорила то же самое, что и я сам в юности, когда на моем носу были маленькие круглые очки, а на ногах — разбитые кроссовки; помнится, в то время я неустанно повторял, что Дик — это Достоевский нашего времени, человек, который все понял. Подобное признание, исходящее из уст молодой, привлекательной и образованной женщины, не принадлежащей ни к безумцам, ни к формировавшему ряды поклонников фантастики люмпен-пролетариату, не могло не произвести впечатление. Один из книготорговцев, который знал Дика, сообщил тому о появлении у него столь лестной почитательницы. Затем последовали обмен письмами и беседы по телефону. Я не знаю точно, кто, Фил или Джоан, первым подумал о «Человеке в высоком замке». В любом случае, Джоан, как и героиня романа Джулиана, однажды положила в багажник своей машины «Ицзин» и направилась в сторону Южной Калифорнии, чтобы встретиться с автором книги и заверить его в том, что в определенном смысле, необъяснимо, но вполне очевидно, а именно: все, что он написал, является правдой.

Поскольку хозяин высокого замка на самом деле жил в маленьком загородном коттедже, Джоан ничуть не удивилась, обнаружив, что Дик обитает в небольшой квартирке. Ей показалось, что этот бородач с сияющими глазами, удивительно изысканный, несмотря на неопрятный вид и окружающее его облако нюхательного табака, был весьма похож на Хоторна Абендсена. Он как раз достиг его возраста. На вопрос, что она будет пить, Джоан ответила, что стаканчик виски, и они оба расхохотались.

С самого начала они разговаривали так, как будто давно друг друга знали. Самая обычная фраза вызывала у обоих одни и те же ассоциации, что весьма удивительно, так как они только что познакомились. Сторонники идеи реинкарнации заявляют, что иногда совершенно незнакомые люди обнаруживают удивительное взаимопонимание, поскольку были вместе в прошлой жизни. Однако совсем не обязательно верить в реинкарнацию, чтобы признать, что подобное встречается, когда между двумя незнакомцами внезапно вспыхивает любовь, однако случай Фила и Джоан скорее подходил под первое объяснение. Формально они не были любовниками, поскольку все силы Дика ушли на написание Экзегезы. Но они провели вместе три чудесные недели, практически не выходя из его квартиры, уверенные в том, что все происходящее было подготовлено заранее втайне от них. Беседуя о чем-либо, оба понимали, что произносят текст пьесы, написанной специально для них. Они забыли, что ее автором был Дик, или же верили в то, что он написал ее под чужую диктовку.

В полумраке квартиры, за опущенными шторами, они, как слепые, слегка касались кончиками пальцев лиц друг друга и разговаривали дни и ночи напролет.

— Я знала, что ты меня узнаешь, — говорила Джоан.

Фил видел, как сияют в темноте ее белоснежные зубы, и понимал, что она улыбается.

— А я, — отвечал он, — я знал, что ты придешь. Я всегда знал, что однажды ты придешь, а в последние дни я получал сообщения об этом во сне…

И он рассказал ей все. Вполголоса, не торопясь, Фил рассказал о своем пробуждении как о духовной эпопее, хронологический порядок которой, этап за этапом, он восстановил благодаря своим книгам. Джоан часто предвосхищала его: не зная Филипа лично, но прочтя все его книги, она уже обо всем догадалась сама. О том, как он был послан в этот мир, после того как были заблокированы его воспоминания; о несуществующем ламповом шнуре, оказавшимся сигналом тревоги, заставившем его усомниться в реальности мира; о беспокойном прощупывании этой нереальности в книгах, написанных в шестидесятые годы; об обвинении демиурга в «Трех стигматах Палмера Элдрича»; о неприятии методов, с помощью которых он удерживает нас в плену: наркотиков, искажения памяти; и о первом появлении, в «Убике», спасительной силы, настолько же скромной и сдержанной, насколько грубым и подавляющим был демиург, ведь Святой Дух оказался всего лишь дуновением, распылением дешевого средства из рекламы для небогатых домохозяек.

Ты обязательно должна это понять, любовь моя, это самое важное!

Дик говорил о реакции, которую вызывали его произведения; о том времени, когда их смысл ускользал от него; о друзьях и о врагах, о сыне Света и о сыне Тьмы; о поражениях, которые он потерпел от своих врагов: о заблуждениях, о желании умереть; о том, как в течение десяти лет он стремился к собственной гибели, пока в 1974 году вновь не оказался на поверхности, не восстановил память, не увидел свет. Но затем что-то пошло не так. Казалось бы, теперь он должен был стремиться к абсолютной радости, но на деле все обстояло наоборот. Руководивший им Томас покинул его. Он снова остался без семьи. Находясь в лагере победителей и будучи даже одним из творцов победы, он был жертвой этой войны. Ему открылось все, о чем раньше он только догадывался, свет восторжествовал, а он чувствовал себя одураченным. Он мог спокойно жить в безопасности, но жить как? В одиночестве, без любви, в жалкой квартире в Санта-Ане. Жизнь крысы, обреченной на бесконечное прослушивание никсоновских пленок, прокручивающихся в его голове, и на создание космогонии, по иронии судьбы, по-видимому, ложной. Но Программист, как Дик себе Его представлял, не мог обойтись с ним так же, как в свое время поступил СССР с участниками интернациональных бригад, нашедшими там убежище по окончании войны в Испании, выдав их Гитлеру. Последний Другой, если Дик действительно имел дело с Ним, не мог бросить его в Свою же преисподнюю. Это невозможно. Его жизнь не могла закончиться вот так. Несмотря на отчаяние, на одиночество, на его книгу, которая не хотела существовать, Дик внезапно понял, что это не закончится вот так, что этот кошмар — всего лишь предпоследний эпизод, который заставляет опасаться худшего перед счастливым концом. Во сне он видел, как к нему приближается женщина. Филипу казалось, что он ощущает ее присутствие, тепло ее крепкого тела. Как-то ночью он, внезапно проснувшись, протянул руку и наткнулся на Пинки, свернувшегося клубочком на подушке. Но Дик не был раздосадован, напротив, он улыбнулся: Программист разыгрывает его, но вскоре шутка закончится. Он будет вознагражден. Она будет ехать весь день, чтобы увидеть его, и будет сидеть в позе полулотоса. Да, именно так.