Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже

Впрочем, пристало ли репортеру витать в эмпире­ях? Ему издавна отведен жанр «К открытию сезона», где разрешено прикинуть ближайшее будущее. Не по­мню случая, чтобы какую-нибудь редакцию заинтере­совал прогноз лет на пять, не говоря о пятидесяти. И мы занимаемся тем, что нам подбрасывает текущая жизнь, попадаем когда в кон, а когда впросак.

Так что, намереваясь заглянуть в будущее, не наме­рен уноситься далеко, буду следовать сложившимся правилам ремесла. Да и будущее — вот оно, здесь, от нас не дальше, чем сегодня.

Футбол становится лучше и хуже.

Легко повстречать людей, запальчиво, даже зло упершихся на том, что раньше (их «раньше» зависит от возраста) игра шла интереснее, а сегодняшний футбол «не тот». Переубедить их невозможно, старые картин­ки не наложишь на новенькие, матч ЦДКА 1948 года с киевским «Динамо» 1986 года каждый волен разыг­рать согласно запасу воображения. Я давно взял себе за правило уклоняться от таких споров, в них больше пыла и крика, чем доводов.

Могу представить, что самые большие искусники прошлого — Г. Федотов, С. Ильин, В. Трофимов, B. Степанов, В. Бобров, А. Пономарев, Б. Пайчадзе, C. Сальников, И. Нетто — применились бы к футболу наших дней и блистали бы как встарь. Однако команд­ная игра не то чтобы ушла, а умчалась далеко вперед. То, что оборона перестала быть заботой одних защит­ников, а атака — только форвардов, что линии и звенья стали условными и в каждый эпизод у своих или чужих ворот втянуты все наличные силы, перевернуло прежние понятия. Прибавим подскочивший уровень тренирован­ности, богатый выбор скоростей, кладовую выносливо­сти, круг приемов, сделавшихся доступными не одним звездам, а и так называемым средним мастерам. Тяже­лые бутсы и длинные трусы, хотим мы того или нет, характеризуют игру далеких сезонов, входят в ее образ.

Футбол и не мог, не имел права не двинуться в гору, ему бы этого не позволили и не простили. Он разошелся по всему земному шару, подорожал и в пре­стижном, и в денежном исчислении, получил обяза­тельные часы во всемирных телепрограммах.

Когда сторонники старого футбола настаивают, горячась, что раньше на футбол охотнее ходили, оста­ется пожать плечами. Я исправно посещал стадионы в сороковые и пятидесятые годы, к которым принято относить зрительский бум. Телевидения тогда не было. И когда оно поселилось в доме, ходил столько же. Однако теперь, благодаря экрану, вижу футбола раза в три больше, чем в те благословенные времена. Ут­верждаю не вприглядку, подсчитал. И так у каждого, кто связал себя с игрой. До сих пор вспоминают матчи, нареченные историческими: ЦДКА — московс­кое «Динамо» (3:2) в сентябре 1948 года, сборных СССР и ФРГ (тогда чемпиона мира) в августе 1955 года (3 :2), — и берут в образец болельщицкий ажиотаж вокруг них. А видело их тысяч по шестьдесят на «Ди­намо», тогда как в наше время посмотрели бы милли­оны, а второй матч, надо полагать, вся Европа.

Футбол можно не признавать, не любить, не смот­реть, но от него никуда не денешься: в той или иной мере, хотя бы в полемическом неприятии, им задеты все. Было время, когда мне приходилось не без смуще­ния растолковывать, что значит — «писать о футболе», и я не был уверен, что понят: кто-то продолжал смот­реть на меня с подозрением, как на несерьезного, легкомысленного, если не на шалопая. Сейчас, пред­ставляясь «футбольный обозреватель», недоумения не встречаю — профессия признана, состоялась.

В общем, распространяться о переменах к лучшему, я бы сказал к грандиозному, в жизни футбола-зрелища даже неловко — все равно что ломиться в открытую дверь.

Но почему — «и хуже»?

Футбол с его правилами придуман людьми и им подчинен. Тем не менее я не в силах отказаться от ощущения, что он явление природы. Это же в самом деле поразительно, что мальчишки, едва начав ходить, принимаются бить ногами по мячу. И гоняют его среди берез или пальм, на асфальте, на песке, на снегу каждую свободную минуту. Им еще неведом стадион­ный футбол, а от мяча их не оттащишь. Диву даешься, как обходилась ребятня без футбола в прошлые века?

Гоняют мяч не как попало, а изловчаясь, с фокуса­ми и штучками, да заодно со своей партией, дружно, да соблюдая законы честности. Попозже, когда подра­стут, они вызубрят правила, которых придерживаются мастера, но и с малолетства им известно без подска­зок, что верно, а что подло в этой возне.

Футбол — зрелище, вокруг которого смыкаются не­мыслимые по количеству, невероятные по остроте сво­их переживаний аудитории,— в основе своей тот же, что и у мальчишек, как лес и подлесок, как дубы и желуди.

Да, мы желаем большому футболу дальнейшего процветания, но одновременно ревниво и строго при­глядываем, чтобы он не отклонялся от своей перво­зданности, естественности, нами высоко ценимых, ду­шевно нам близких. И неизвестно, на что мы безотказ­нее откликаемся: на движения игровые или душевные, человеческие. Написав «неизвестно», я думаю о том, почему в наше время, когда в таком фаворе всевоз­можные анкетирования, опросы, референдумы, в кото­рых берутся пробы общественного мнения по самым разным сторонам жизни, восприятие футбола не изуча­ется и о чувствах, которыми движима бессчетная ауди­тория, приходится гадать.

Многое другое, с чем мы в жизни сталкиваемся как зрители, подвержено моде, стареет, сходит со сцены, заменяется. Футбол модой, колебаниями вкусов не испытывается, и думаю — из-за своей естественности, природности. Он есть, и никуда не денешься. Удача английской выдумки прошлого века — в ошеломля­ющей простоте, общедоступности, безыскусственно­сти, что и позволило ей приблизиться к явлениям природы. Любое спортивное единоборство представ­ляет нам человека. Но футбол, как ни одна другая игра, не содержит в себе ничего исключительного, феноменального, условного, перед чем мы обязаны склониться в почтении и изумлении. Следя за футбо­лом, нам легче легкого подставлять себя на место игроков, понимать и про себя повторять их движения, а значит, и судить о них как о людях, таких же, как и мы сами.

Считается, что футбол могуч, укоренился, распро­странился и ничто ему не угрожает. Но ведь совсем еще недавно так же думали о воздухе, воде, почве, флоре и фауне. Не вижу ни малейшей натяжки в таком сопоставлении. Хищничество, корысть, бесхозяйствен­ность, раж администрирования, расхожие разбойничьи девизы «Победы любой ценой!», «Победителей не су­дят», «Отрапортуем, а там хоть трава не расти!» — все это сопутствует и футболу. Возьмется ли кто-нибудь спорить, что деятель, который втихомолку распоря­дился слить ядовитые отходы в реку, не того же поля ягода, что и постановщик неправедных футбольных успехов?!

Осенью 1986 года (дата необходима) редакция «Огонька», журнала, который, круто переменившись в тот момент, стал одним из наиболее читаемых, предложила мне написать о «самом-самом», что набо­лело. Выбор был, но долго я не думал. И написал статью «О лжефутболе». Ее напечатали в октябре, а в феврале следующего года появился обзор писем, полученных «Огоньком».

Нет нужды пересказывать ту статью, о лжефутболе речь уже шла.

Однако статья имела последствия и потому приве­ду ее окончание:

«...Предвижу вопрос: «Известно ли все это Управ­лению футбола и президиуму федерации?» Да, извест­но. В силу их близости к донесениям с полей боя эти организации информированы получше, чем журнали­сты и болельщики. Ими же введен лимит на ничьи, ими же создана экспертная комиссия, которой вменено в обязанность «готовить заключения о матчах, прово­дившихся без должной спортивной борьбы, с пренеб­режением к зрителям». Комиссия, правда, не набра­лась смелости напомнить о своем существовании.

Организации, ведающие футболом, живут старыми категориями невмешательства, боятся выносить сор из избы, отводят в сторону глаза. Осуждение высказыва­ется в узком служебном кругу. «Да, сомнений нет, матч сговоренный, но где взять точные доказательст­ва», — эта фраза повторяется, наверное, лет десять, перед ней сникают, бессильно разводят руками. Ант­репренерам лжефутбола только того и надо.