Огненный щит Москвы

— Допустить такие полеты авиации, да еще неопознанной, нельзя, — твердо сказал Николай Николаевич.

В самый разгар нашей беседы зазвонил телефон. Тон и выражение лица хозяина кабинета сразу изменились.

— Нет, нет, ничего, — говорил Мехлис, — мы только выясняем некоторые обстоятельства...

Положив трубку, армейский комиссар довольно быстро отпустил нас. Выходя из Наркомата обороны, мы решили, что Мехлису звонил Сталин.

Вернувшись на командный пункт, я застал там М. С. Громадина. Он рассказал, что недавно докладывал И. В. Сталину о ночном эпизоде. Сталин подробно расспросил обо всем, а потом потребовал разобрать со всеми командирами происшедший инцидент и принять меры к тому, чтобы подобные случаи больше не повторялись. В заключение он сказал: «Будем считать это учебной тревогой противовоздушной обороны». Так потом официально и было объявлено в печати.

Это разъяснение оказалось просто необходимым. Ведь москвичи пребывали в полной уверенности, что налетали вражеские самолеты. Многие из них не только слышали стрельбу, но и видели на улицах, во дворах, на территории предприятий многочисленные неразорвавшиеся «бом-

[28]

бы». Дело в том, что до войны наши зенитчики использовали шрапнель. Ею они вели огонь и в ту беспокойную ночь. При стрельбе шрапнельными снарядами убойные элементы разлетаются в воздухе, а стальные стаканы, в которых они находятся, падают на землю. Вот эти стаканы многие и приняли за неразорвавшиеся бомбы. Почти весь день в отделения милиции, в штаб Московского военного округа и военкоматы звонили с фабрик, заводов, домоуправлений с просьбой прислать саперов для обезвреживания обнаруженных «бомб».

Один такой шрапнельный стакан влетел в кабинет генерала П. А. Артемьева — командующего войсками Московского военного округа. Впоследствии он вручил мне этот «трофей» на память, запретив использовать шрапнель для стрельбы в городе. Этот стакан мне потом отникелировали, и он в течение всей войны стоял с карандашами на моем письменном столе, напоминая о тревожной июньской ночи.

Как ни досаден был эпизод с ночной стрельбой, но все же он принес и некоторую пользу. Мы подробнейшим образом проанализировали причины появления неопознанных целей, выявили пробелы в управлении.

Сразу же были приняты меры для установления более тесной оперативной связи со штабами ВВС и дальнебомбардировочной авиации. Мы обстоятельно договорились с ними относительно своевременного оповещения системы ПВО о всех полетах самолетов в Подмосковье, уточнили маршруты. Хотя в условиях войны вылеты самолетов проводились не по заранее установленному расписанию, а высоты полетов и маршруты выдерживать было довольно трудно, эта мера все же помогла, и столь досадные эпизоды больше не повторялись. А ведь с подмосковных аэродромов поднимались различные воздушные корабли. Это были дальние бомбардировщики, которыми командовал полковник А. Е. Голованов, самолеты ВВС, летавшие на бомбежку и штурмовку фронтовых целей, самолеты гражданской авиации и других ведомств. Словом, хлопот с организацией диспетчерской службы и взаимодействия было немало.

Мы с глубокой благодарностью восприняли помощь московских партийных и советских организаций, которые всегда с большим вниманием относились к нашим нуждам. МГК ВКП(б) мобилизовал специально для частей

[29]

ВНОС 600 коммунистов. Нам помогли обеспечить все посты ВНОС биноклями, часами, альбомами силуэтов своих и вражеских самолетов. Все это делалось под руководством секретаря ЦК и МГК ВКП(б) А. С. Щербакова.

^{А. С. Щербаков на позиции 193-го зенитного артиллерийского полка}

Внимательно относились к нам и в Центральном Комитете партии. Особенно это было заметно по тому, как заботливо подбирались кадры руководящих работников для нашего корпуса. Когда маршала С. М. Буденного назначили на пост главнокомандующего войсками Юго-Западного направления, на должность начальника ПВО он взял с собой полковника Н. Т. Селяха, моего заместителя. Признаться, в хлопотах я не успел ни к кому обратиться с просьбой о замещении вакантной должности. Об этом позаботился Центральный Комитет партии. Вскоре мне позвонили и сказали, что заместителем командира корпуса рекомендуется полковник С. И. Макеев.

^{С. И. Макеев}

Семен Ильич Макеев стал моим заместителем. Вместе с ним мы работали долгое время, и я всегда считал, что выбор Центрального Комитета был сделан очень удачно. С. И. Макеев — отлично подготовленный артиллерист-зенитчик, человек высокой культуры. До назначения к нам он работал в Управлении командующего артиллерией Красной Армии Н. Н. Воронова.

С самого начала войны стали приниматься энергичные меры по перевооружению и увеличению войск корпуса. Нескончаемым потоком к нам поступали новые 85-мм и 37-мм зенитные орудия, зенитно-пулеметные установки, самолеты, прожекторы. Особенно интенсивно этот процесс стал осуществляться после того, как Государственный Комитет Обороны 9 июля 1941 года принял постановление о противовоздушной обороне Москвы, в котором были изложены конкретные меры по увеличению численности войск, боевой техники и совершенствованию организационной структуры ПВО столицы. В том же документе предусматривалось создание городских аварийно-восстановительных формирований местной противовоздушной обороны. Вскоре появились специальные полки по восстановлению дорог, энергетических сооружений и отдельные батальоны по восстановлению других объектов городского хозяйства.

В соответствии с постановлением ГКО от 9 июля 1941 года 6-й истребительный авиационный корпус был усилен еще двумя истребительными авиационными пол-

[30]

ками: 95-м — командир полковник С. А. Пестов и 208-м — командир майор И. Кибирин. На вооружении этих полков находились двухместные многоцелевые самолеты Пе-3. На них были установлены по две 23-мм пушки и два пулемета, а под плоскостями имелось восемь держателей для реактивных снарядов РС-82 и РС-132. Самолеты обладали скоростью 550 километров в час и дальностью полета 2 тыс. километров. К концу июля мы располагали уже 340 новейшими самолетами МиГ-3, ЛаГГ-3 и Як-1, в то время как 20 июня в корпусе их было всего 175. Число полков в соединении за первый месяц войны возросло до 29 [3].

Увеличилось и количество наземных частей ПВО. Мы сформировали два новых полка зенитной артиллерии среднего калибра, три полка зенитной артиллерии малого калибра, два зенитно-пулеметных полка и два зенитно-прожекторных полка. К 22 июля 1941 года в корпусе уже насчитывалось 796 орудий среднего калибра (из них 564 пушки 85-мм и 232 пушки 76,2-мм), 248 орудий малого калибра (37-мм), 336 счетверенных пулеметных установок [4].

Это позволило повысить плотность огня в черте города, в частности над Кремлем, районами вокзалов и другими важными объектами. Значительное количество огневых средств было выделено и для усиления обороны города на наиболее вероятных направлениях налетов вражеской авиации. Система ПВО обеспечивала надежную защиту всей территории Москвы, и, кроме того, выделялись средства для обороны отдельных, наиболее важных объектов, расположенных вне города.

Боевые порядки зенитной артиллерии среднего калибра были развернуты с таким расчетом, чтобы каждое из угрожаемых направлений прикрывал один стоорудийный зенитный артиллерийский полк:

— северное направление — 176-й зенитный артиллерийский полк (командир — майор А. В. Кравцов);

— северо-восточное направление — 250-й зенитный артиллерийский полк (командир — майор Н. С. Никифо-