Владимир Набоков: русские годы

Когда в середине 1860-х годов реформаторский пыл начал остывать, радикалы, чьи надежды возросли за последнее десятилетие, избрали путь насилия. После попытки покушения на царя в 1866 году работа над реформами замерла, и реакция только ждала момента, чтобы снова выйти на сцену. Новая волна терроризма, прокатившаяся в конце 1870-х — начале 1880-х годов, достигла своего пика в марте 1881 года, когда был убит Александр II. В течение этого периода правительство пыталось игнорировать им же реформированную систему судопроизводства или превратить ее в орудие подавления терроризма. Но тщетно. Предшественник Дмитрия Набокова на посту министра юстиции граф Пален был вынужден подать в отставку после того, как суд присяжных, вопреки его приказу, отказался вынести обвинительный приговор Вере Засулич, покушавшейся на жизнь санкт-петербургского генерал-губернатора.

С отставкой Палена официальная враждебность властей к суду присяжных и независимым судьям резко усилилась. Образованных юристов подозревали в том что они служат скорее «иностранным» идеалам справедливости, чем царю, и поэтому Дмитрия Набокова выдвинули на пост министра скорее вопреки, чем благодаря его юридическому образованию, прежде всего за то, что он ничем не выделялся. Откровенно либерально настроенный военный министр Дмитрий Милютин назвал Д.Н. Набокова «чиновником до мозга костей», а другой государственный деятель, придерживающийся консервативных взглядов, — «безличным» ²¹. Министр юстиции Набоков, всегда сухой, медлительный, пресный, оставался верен идее независимого судопроизводства и упрямо противостоял попыткам коренного пересмотра реформ 1864 года и превращения правосудия в орудие из арсенала царской власти.

К концу 1880 года некоторые члены правительства были готовы перейти от политики полицейских репрессий к программе умеренных реформ, которая могла бы немного успокоить отчаявшихся либералов. В середине февраля 1881 года Александр II одобрил проект реформы, которая, как позднее признавал даже Ленин, стала бы шагом вперед на пути к принятию конституции. Он одобрил правительственный документ, оповещающий о решении созвать совещательный законодательный совет — прообраз парламента — для «совершенствования программы реформ в империи» ²². Автор документа неизвестен, но им вполне мог быть и Дмитрий Набоков, поскольку 28 февраля 1881 года он, по некоторым данным, получил записку от Александра II с просьбой принести ему «новый закон» после вечерней службы ²³.

На следующее утро Александр поручил одному из своих министров ознакомиться с текстом обращения и представить ему соответствующие замечания. Несколько часов спустя на набережной Екатерининского канала он пал жертвой покушения — очередная бомба террористов достигла цели. Когда Дмитрию Набокову, который в этот момент находился у себя в Министерстве юстиции, сообщили о покушении, он немедленно бросился в Зимний дворец к одру царя. Будущий царь Александр III позднее подарил ему на память об отце пуговицы, срезанные с его окровавленной рубашки ²⁴.

Спустя годы знаменитый внук Дмитрия Набокова скажет о гибели Александра II: «Несмотря на свою великую литературу, Россия всегда была на редкость неприятной страной. К сожалению, сегодня русские окончательно утратили способность убивать своих тиранов» [5] ²⁵.

В период правления Александра III (1881–1894) силы реакции почти полностью владели ситуацией. Главной заслугой Дмитрия Набокова как государственного деятеля было противодействие давлению, организованному с целью пересмотреть или даже уничтожить Судебные уставы 1864 года или, по крайней мере, их наиболее важные нововведения — суд присяжных и несменяемость судей. Чтобы отвести реакционную критику, он шел на необходимые уступки и допускал лишь незначительные изменения, отстаивая со спокойной твердостью основные начала Уставов. Реакционеры, «чувствуя, что у них умелою рукою отнято оружие, обвиняли Набокова в лукавстве и попустительстве» ²⁶.

Атаки консерваторов на министра юстиции значительно участились в 1884 году. В конце октября 1885 года влиятельный ультраконсервативный советник Александра III Константин Победоносцев составил меморандум, в котором требовал возвращения суда под начало государства — назначаемости судей, отмены института присяжных и гласности судебных заседаний. Меньше чем через неделю после этого Александр III вежливо приказал Набокову подать в отставку, к радости «лакействующей реакции», а его место министра получил ставленник Победоносцева ²⁷.

Первый государственный деятель в роду Набоковых умер, когда Владимиру Набокову было всего пять лет, но — если судить о Дмитрии Николаевиче по его службе — многие его черты были унаследованы от него сыном и внуком. Занимая пост министра юстиции в период яростного наступления реакции, он был единственным из облеченных властью, кто непреклонно настаивал на справедливом судебном разбирательстве даже по делам террористов. Его позиция, вызывавшая ярость центристов — не говоря уже о консерваторах, — завоевала одобрение таких деятелей, как Лев Дейч, ранний русский марксист, сосланный в 1884 году; он назвал Набокова «одним из наиболее широко мыслящих людей своего времени» ²⁸. Это качество Дмитрия Николаевича стало семейной традицией. В воспоминаниях о своем отце сын Владимира Владимировича Набокова, тоже Дмитрий, пишет:

В одном из случаев, когда Дмитрий Николаевич выказал снисходительность к радикалам, чьих взглядов он не разделял, можно уловить отголосок отношения его дяди к Достоевскому. Через пятнадцать лет после заключения Достоевского в Петропавловскую крепость другой писатель, вошедший в историю русской литературы как основатель социалистического реализма, — Николай Чернышевский также был подвергнут символической казни, а затем сослан. Шесть лет он провел в сибирской тюрьме; затем его перевели в еще более суровую и далекую Якутию, а еще через двенадцать лет министр юстиции Набоков получил прошение от сыновей Чернышевского об облегчении участи отца. Набоков доложил об этом Александру III, после чего высочайшим позволением Чернышевскому разрешили поселиться в Астрахани.

Чернышевский был одним из лидеров второй волны российского радикализма, вдохновленного в конце 1850-х — начале 1860-х годов перспективой реформ. Если Пушкина Набоков считал воплощением мечты русской литературы о духовной свободе, то в Чернышевском с его идеей превращения свободного искусства в подневольную пропаганду на службе свободы он видел полную противоположность поэту.

В романе «Дар», последнем и самом большом из всех русских романов Набокова, развитие героя как писателя определяется его движением к Пушкину. Один из наиболее неожиданных этапов на этом пути — написанная им обширная биография Чернышевского, которой Набоков отдал больше сил, чем любому другому своему литературному исследованию, — если не считать комментария к «Евгению Онегину». В этом жизнеописании, введенном в роман, презрение к трусости царского правительства, заточившего в тюрьму и сославшего Чернышевского, и горькое сострадание к его судьбе сочетаются с сокрушительной критикой идей писателя. Набоков знал, о чем говорит. Догматические требования Чернышевского — бездарного прозаика и бестолкового философа, — чтобы литература выполняла утилитарную социальную роль, вскоре превратили идеал политического освобождения в программу интеллектуального порабощения, которая три десятилетия сковывала развитие русской поэзии и подготовила возможность подчинения искусства государству в Советской России. Любимый писатель Ленина, Чернышевский оказал большее влияние на архитектора Октябрьской революции, чем Карл Маркс. «Именно Чернышевский и его последователи, — пишет Саймон Карлинский, — предоставили революционный стиль, этику и эстетику как российскому марксизму, так и российскому анархизму. Следуя идеям Чернышевского, сформулированным в 1860-х годах, современные коммунистические общества сохраняют пуританское отношение к вопросам пола и упрощенно-утилитарный подход к искусству» ³⁰.