Вожделенное отечество

— Восточное сознание — как зеркало, в котором ничто не отражается.

— Зачарованный остров...

ПОСЛЕДНИЙ КЛАССИК

Венедикт Ерофеев жил метафизически убедительно. Под конец жизни он уже вообще ничего не говорил, а только посылал всех на хрен.

РУСОФОБИЯ

— Вождь славянофилов Алексей Хомяков утверждал, что англичане — это искажённое "угличане"— уроженцы города Углича, и что они-то и есть настоящие славяне: рискованное утверждение. Как-то странно это все по-английски: встать из-за стола слегка голодным, уйти не прощаясь. Английский юмор — это когда не смешно. И ездят они по левой стороне, и буквы у них все звучат наперекосяк... То ли дело по-русски: попрощаться и не уходить, раскрыть душу, нажраться, покрыть матом и блевануть. Каждый русский в душе Хлестаков — болтун, хвастун и авантюрист. Александр Менщиков — первое лицо после государя — был и первым вором. А население страны можно условно разделить на две категории: на пьяниц и алкоголиков. Я не мог понять, почему отец Александр Мень говорил, что бессмысленно пить в нашем климате. А теперь понимаю: "Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные"...

— Наверное, он имел в виду, что мы и так спим на ходу. В романских странах вино — часть еды, в нордических — праздник и релаксация, в славянских — погибель и разгул.

— Русский человек глуп. Он может быть гениален, обладать чистыми помыслами, свят. Но ему не хватает здравого смысла. Поэтому гибнут его самые лучшие начинания. И царь у нас милостью Божией, и поезда ходят милостью Божией. И сами мы, если и живы ещё, — так исключительно милостью Божией. Чтобы войти в церковь, надо подавить тошноту. Маразматические предания старцев... О, какой разный Христос пришёл к англичанам и русским, людям Запада и Востока! Когда методисты просят: "Сделай меня глупым, сделай меня пустым", — это ни в коем случае нельзя слушать православным с их тоской по юродству. Англичане делаются чуточку менее рациональными, а русские — теряют остатки здравого смысла — безоглядно, радостно, пьяно и рьяно, в экстатическом рвении языческого народа, приложившего к бремени креста свою исступлённую мистику.

— Смысл жизни у каждого свой.

— "Возлюби ближнего, — говорят лицемеры, — возлюби всех." Возлагают на тех, кто верит им, бремена неудобоносимые, истребляя смысл. И нечего противопоставить окружающей ненависти, потому что задача — непосильная."

— Не надо испытывать терпение русского человека, ибо оно велико. Но затем наступает предел, а за пределом — мрак.

— Все эти болтуны — политические деятели — живут в мире каких-то мифов. Один считает, что государство должно всех накормить. Другой — что нам должны отойти Финляндия и Аляска...

— Какая может быть Дума в стране дураков? Нужен квартальный надзиратель, околоток, городовой.

— Государь?

— Теперь об этом трудно даже думать. Романов поступил как штафирка, как тыловая дрянь: бросил державу шайке разбойников, в разгар войны оставил армию без главнокомандующего. Царь предал свою страну и свой народ.

— Всякая власть от Бога.

— Причём чем она больше — тем дальше...

— Люмпена возьмут власть.

— Тогда мы будем ходить и убивать их по одному, пока они не убьют нас.

Нет счастья на земле

Но нет его и выше.

Времена скручиваются. Крутые идут времена. Россия — совесть мира. В этом смысл России.

Часть восьмая

ЛЕС И САД

ИЗ ГЛУБИНЫ

Нежданный звонок. Шероховатый голос с картавинкой:

— Привет. Это W.

— Какая W? — Она назвала фамилию моего врага.

— Ты звонишь довольно регулярно — каждые семь лет. Последний раз это было вскоре после убийства отца Александра Меня...

— Я тогда уехала в Америку.

— А сейчас?

— Я там живу.

— В каком штате?

— В Вермонте.

— Работаешь там?

— Нет.

— А что делаешь?

— Пишу. Иногда вожу экскурсии.

— Ты вышла замуж?

— Да.

— А как же... — я назвал имя своего бывшего шефа.

— Никак.

— Ты его оставила?

— У вас ведь, кажется, две дочери?

— Они со мной. Обе в университете.

— Последнее время, как это ни странно, я тебя вспоминал: заканчиваю роман.

— Имена подлинные?

— Почти.

— Пожалуйста, измени моё имя. — Зачем?

— Не хочу, чтобы все знали о тех мерзостях, которые я творила.

— Я не знаю ни о каких твоих мерзостях. Да если бы и знал, не стал бы их описывать.

— Все равно. Измени имя.

— Хорошо.

Вот так персонаж воздействует на текст.

ЭМАНАЦИЯ

Я нёс костюмы на помойку и явственно ощущал, как от меня отделялись мои прежние оболочки.

Эта книга — моя оболочка.

И в овощном магазине в Твери на продавцов кричал, в сущности, не я: это кричали шляпа и плащ моего отца — партийного работника.

КРОВЬ

Детей поили рыбьим жиром. Это был кошмар нашего детства, который скрашивал гематоген — бычья кровь.

"Там съезжаются лорды из своих резиденций посмотреть на рабочую, нашу алую кровь. "

Лорды, как и буржуи, были почти неантропоморфными существами. Да ещё резиденции, в которых они жили, — логова резидентов, то есть шпионов, где плелись сети антисоветских заговоров, клеветы и диверсий.

Кровь у них, понятное дело, была голубая. "Я сын рабочего и старого партийца... " — пел мой отец.

Мы с ним честно поделили этот фольклорный образ: он — сын рабочего, я — старого партийца.

У нас в Тамбове был культ еды. Считалось, что надо съесть как можно больше. И выпить.

Была у моего отца мечта — город Воронеж, которая так и не осуществилась.

В культе "простого рабочего" был некий снобизм, какая-то избранность, даже, пожалуй, элитарность.

"Я сын рабочего и старого партийца. Отец любил меня и я им дорожил. Но подвела (или довела) отца проклятая больница — туберкулёз его в могилу уложил."

Конечно, больница во всем виновата — врачи-вредители, гнилая интеллигенция. Тут уже попахивало смертью Горького и Фрунзе. Да и Сталин: "Если б не было жидов, был бы Сталин жив-здоров". Он был популярен: гений, такой же тупой, как и все.

"Ах, эта улица дала мне званье вора. "

Их и называли: социально близкие. Да что там "социально"! Близкие по всем статьям: и цели, и методы те же. Терминология только была разная. А так: грабь награбленное — вот и вся идеология.

Демагогия. Начальство очень любило это слово, обозначая им все, что говорило не начальство.

Воронеж был для моего отца тем же, чем для меня — Париж.

САМОСОЗНАНИЕ

Мир есть поэма материи, которую пишет Бог. Единственной истинной реальностью является сознание.

Реальный мир — "майя" индусов. Для них реальнее духовная реальность. Если удастся доказать её существование вне индивидуальной психики и вне культуры, мы решим проблему вечности.

Наше слово Бог — лишь символ, выражающий наше отношение к абсолюту, выразить смысл которого невозможно ввиду его непостижимости.

Бытие мира определяется сознанием абсолюта.

Бог в человеке раскрывает его самого — как и ум. Бог есть способность.

"И тьма не объяла Его" — в трёхмерном пространстве.

Бог — реалист. Он создал этот пейзаж и всех животных, звезды и свет.

Ум звериный — от Бога, человеческий — к Богу.

Мне кажется, что Бог изобрёл тигра, чтобы показать Свою мощь. Тигр, сильный, свободный, живёт в джунглях, делает, что хочет. Как же силён и свободен должен быть Тот, Кто его создал!