Самые знаменитые реформаторы России

Война 1812 г. прервала начатое дело, и к нему вернулись, но уже в более широких масштабах, в 1816 году. При этом учли первый опыт, показавший, что не из всех солдат, прослуживших много лет, утративших крестьянские навыки, могут получиться хорошие хозяева. Поэтому не стали выселять жителей из мест, где создавались новые поселения, а зачисляли их на военную службу. Обычно из четырех батальонов пехотного полка один становился, поселенным. Он формировался из местных женатых жителей возрастом от 18 до 45 лет и доукомплектовывался военнослужащими других батальонов, прослужившими не менее шести лет, также женатыми и имевшими безупречную репутацию. Наличные земли делились между хозяевами-поселенцами поровну. Офицеры и унтер-офицеры земли не имели. Они обязаны были обучать военных поселенцев ратному делу и отвечали за ведение хозяйства. Поэтому служба для офицеров в поселенных частях и подразделениях была тяжелой по сравнению с таковой в обычных войсках, но более высокооплачиваемой, и потому желанной для малоимущих.

Дети военных поселенцев зачислялись в кантонисты, обеспечивались обмундированием, обучались до 18-летнего возраста. Но начиная с 12 лет, наряду с учебой, обязаны были и трудиться в хозяйстве родителей. Дети, по каким-либо причинам не пригодные к военной службе, с 12 лет обучались ремеслам. Для подготовки учителей в школы кантонистов был открыт военно-учительский институт из тех же кантонистов. В 45 лет военный поселенец оставлял службу, зачислялся в инвалиды, получал пенсию и обязан был передать свое хозяйство сыну (зятю), являвшемуся поселенцем, а за неимением таковых — усыновить кого-либо из кантонистов. Если наследника не оказывалось, на место отслужившего вселялся другой солдат, который мог разрешить предшественнику жить в его бывшем доме, а мог и не разрешить. Во втором случае казна представляла отслужившему поселенцу земельный участок или место в инвалидном доме.

Только на начальном этапе поселенцы жили в старых крестьянских избах. Потом началось строительство поселений по специально разработанным для этих целей проектам. Дома заполнялись однотипной мебелью, специально сделанной: «…для каждой поселенной роты было выстроено 60 домов-связей, расположенных в одну линию; в каждом доме помещалось по 4 хозяина, причем два хозяина, занимавшие половину дома, имели нераздельное хозяйство; в верхних этажах помещались постояльцы — нижние чины действующих батальонов, так что в каждой поселенской роте были размещены постоем 2 действующие роты… около каждого дома были выстроены сараи для скота, земледельческих орудий и хлеба; тут же были сложены запасы дров и сена; дворы были огорожены прочной изгородью и содержались в чрезвычайной чистоте». Помимо этого в середине каждого ратного поселка были выстроены дома, в которых располагались штаб роты, часовня, школа для кантонистов, пожарная команда, магазин-лавка и другие административно-хозяйственные службы.

В полковых округах строились городки, включавшие все необходимое для обеспечения военной службы, хозяйственной деятельности и жизни поселян.

Строительные работы велись с большим размахом. В них участвовали помимо самих поселян другие воинские части и подразделения. В этих целях было сформировано 60 резервных батальонов, из инженерных и артиллерийских команд, создавались так называемые военно-рабочие батальоны. Не с них ли ведет начало знаменитый советский стройбат?

К концу царствования Александра I из военных поселений могла быть составлена целая армия. В их число входило 90 батальонов пехоты в Новгородской губернии, 36 батальонов пехоты и 249 эскадронов кавалерии в украинских губерниях.

Военное обучение поселян шло круглый год с перерывами — с 1 июля по 15 августа (пик сельскохозяйственных работ) и на октябрь месяц. Как правило, военному делу отводилась первая половина дня. Потом поселенцы занимались своим хозяйством.

С самого начала это предприятие воспринималось сугубо отрицательно как крестьянами, превращаемыми в солдат, так и солдатами, поневоле становящимися крестьянами. Но кто их слушал в крепостнической России?

Немецкий генерал Натцмер, сопровождавший прусского принца Вильгельма в путешествии по России, видел протесты крестьян против поселений и непреклонную волю Александра I и Аракчеева добиться своего: «…крестьянам, обреченным на нежданное благополучие войти в состав военных поселений, оставался только один исход: покориться постигшей их печальной участи. Император Александр оставался непреклонным в своем намерении насильно облагодетельствовать русский народ и сказал, что военные поселения будут, „хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова“».

Личная жизнь людей была открыта, все находились под постоянным надзором. Достаточно сказать, что в обязанности унтер-офицеров входило два раза в день проверять порядок и чистоту в домах поселян. Отлучиться за пределы округа поселянин мог только с разрешения начальства. В уже цитированном источнике читаем: «Мелочная регламентация всех подробностей обыденной жизни военных поселян оставляла их под вечным страхом ответственности; система фронтового обучения была основана на побоях и телесных наказаниях, и в военных поселениях истреблялись целые возы розог и шпицрутенов. Военные поселяне работали без устали, оставаясь целыми днями под надзором начальства; дети поселян так же зависели более от начальства, чем от родителей, дочери выдавались замуж по назначению начальства. Все земледельческие работы производились по приказам начальства, а так как многие из начальников оказывались несведущими в сельском хозяйстве и главное внимание обращали на фронтовое обучение, то нередко полевые работы начинались несвоевременно, хлебы осыпались на корню, сено гнило от дождей. К этому присоединялось еще вообще взяточничество начальствующих лиц…»

В описаниях организации поселений, работы в них и жизни людей можно увидеть много общего из нашего недалекого социалистического прошлого. Те же однотипные дома с одинаковой мебелью, выполнение сельхозработ по указанию начальников, регламентация личной жизни и надзор за нею, и т.д. Как мы увидим далее в нашей книге, подобным образом устраивались сельскохозяйственные коммуны, об агрогородках похожего типа мечтал Никита Хрущев. А самое главное, за людей решали — как им жить и работать, что для них хорошо и что плохо. Разумеется, ни о каком социализме при Аракчееве не могло быть речи, но признаки его были налицо. Что дало повод историку Корнилову назвать систему военных поселений «своеобразным военно-государственным социализмом». Есть сходство и в причинах низкой эффективности хозяйствования поселян и колхозников, хотя одних от других отделяет более чем столетие.

Почти сорок лет просуществовали военные поселения, хотя и не оправдали возлагаемых на них надежд. Они так и не смогли обеспечить себя продовольствием. Не была решена и задача комплектования за их счет армии. А между тем казалось, что найдено очень правильное решение, и многие государственные мужи его одобряли. Корнилов писал: «…Аракчееву удалось получить весьма лестные отзывы о военных поселениях от гр. В.П. Кочубея, после их личного осмотра, от государственного контролера барона Кампфенгаузена и даже от возвращенного из ссылки Сперанского, который побывал в Новгородских поселениях, и, наконец, от Карамзина».

Николай, освободив Аракчеева от заведования Кабинетом министров и императорской канцелярии, оставил за ним шефство над военными поселениями. Михайловский-Данилевский — генерал и военный историк, современник тех событий, писал об ожидавшихся переменах в отношении поселений с приходом Николая: «Известно, что сие учреждение века Александра вооружило против себя Россию, и потому по кончине его думали, что преемником его оное будет или отменено, или не будет более распространяться; но сим рескриптом, последовавшим на имя графа Аракчеева, ясно изображается высочайшая воля и в сем отношении поступить по примеру Александра».

Но Аракчеев сумел и нового императора убедить в большой государственной пользе военных поселений. Посетив их в Новгородской губернии в 1826 г., Николай I остался очень доволен увиденным, что и отметил в своем приказе: «Его величество, относя таковое отличное состояние означенных войск наиболее неутомимым трудам главного над военными поселениями начальника генерала от артиллерии графа Аракчеева, объявляет ему особенную свою признательность».