Прозрение

Идеологическое воздействие на противника осуществлялось и с партизанских баз, которых на территории Ленинградской области, в районах Пскова и Новгорода было немало. Успешно действовала пропагандистская бригада, которую возглавлял капитан В. Л. Мартенс (сын широко известного революционера-ленинца Л. К. Мартенса, члена партии с 1893 года). Политуправление Северо-Западного фронта сформировало эту бригаду еще в сентябре 1943 года. В ее состав вошли капитан (И. А. Бейдлин, старший инструктор седьмого отдела политуправления фронта, и группа антифашистов из числа пленных, в том числе ефрейтор Ганс Шерхаг, руководитель группы, и его помощник солдат Рудольф Блайл. Оба они из рабочих, оба выпускники антифашистской школы. (Шерхаг перешел на сторону Красной Армии добровольно, выполняя наказ своего отца.)

Перед пропагандистской бригадой стояла задача: вручить письмо вице-президента НКСГ генерала фон Зейдлица командующему группой армий "Север" генералу Кюхлеру. Зейдлиц убеждал Кюхлера перейти вместе с его войсками на сторону НКСГ. Бригада имела также поручение создать подпольные антифашистские организации в частях противника, издать листовки к немецким солдатам и офицерам.

В ночь на 7 декабря самолет Ли-2 пересек линию фронта и выбросил пропагандистов на парашютах точно в заданном районе - в расположении 7-й партизанской бригады. Её командир А. В. Алексеев и комиссар А. Ф. Майоров тепло встретили новых бойцов, создали все необходимые условия для их работы. Довольно скоро мне стало известно, что немецкое командование весьма обеспокоено появлением в своем тылу нашей пропагандистской бригады, особенно группы антифашистов. Один из трофейных документов - очередной выпуск "Общевойсковых ведомостей" ("Альгемайне хеересмиттайлунген") начинался прямо с грозного предостережения: "Внимание! Советские агенты-парашютисты!" Разумеется, истинные мотивы деятельности немецких патриотов искажались, они были названы предателями, шпионами и диверсантами; ставилась задача взять их живыми и предлагалось "сразу же доложить в главное имперское управление безопасности в Берлин".

Подробности же о работе антифашистов я узнал непосредственно от капитана Мартенса, когда 7-я партизанская соединилась с передовыми частями наступающей Красной Армии и Вильгельм Людвигович вернулся в Москву. Изложение нашей беседы помечено в моей записной книжке 29 марта. За те почти четыре месяца, которые пропагандисты и антифашисты провели у партизан, они участвовали во всех боевых делах 7-й бригады. Антифашисты не раз бывали и в Порхове и в Пскове; сведения, которые они приносили, особенно о моральном состоянии гарнизонов, отличались точностью и разносторонностью. Было написано немало листовок - небольших по объему, но предметных и по-настоящему боевых. В них сообщалось о разгроме отдельных полков и дивизий 18-й немецкой армии, о десятках тысяч убитых и искалеченных. Листовки размножались на пишущей машинке и распространялись среди солдат, отправлявшихся на передовую взамен убитых.

А вот создать во вражеских частях антифашистские группы не удалось. Капитан Мартенс объяснял это тем, что немецкие полки и батальоны часто сменялись, поспешно покидая район действий партизан. Тем не менее он считал, что создание антифашистских групп - задача реальная, надо только и впредь практиковать засылку в тыл врага пропагандистских бригад.

Мартенс тепло говорил о трех антифашистах, погибших при выполнении важного задания (к сожалению, их имена я не записал), сообщил, что Ганс Шерхаг и Рудольф Блайл спасли тяжело раненного капитана Бейдлина.

От себя добавлю, что в июле 1944 года Шерхаг и Блайл действовали в составе антифашистской группы в тылу врага на территории Белоруссии. После войны они стали "активистами первого часа" - так называют в ГДР антифашистов - первых участников строительства социализма на немецкой земле.

Что касается выводов капитана Мартенса о значении пропагандистской работы с партизанских баз, то они полностью подтвердили наши предположения. Конечно, сразу, одной агитоперацией, проблему решить трудно, да, пожалуй, и немыслимо. Но мы и не рассчитывали на сиюминутные результаты, далеко не всегда достижимые, а ориентировались на потенциальные возможности этого метода политработы, позволяющего вторгаться в вермахт с тыла, подрывать боеспособность его частей, особенно в канун или в ходе наступательных операций Красной Армии. Я уже не говорю о том, что пропагандистские бригады, заброшенные к партизанам, позволяли им устанавливать связи с антифашистски настроенными солдатами вражеских гарнизонов, срывать планы переброски сил противника.

В феврале 1944 года Совет военно-политической пропаганды принял предложение НКСГ направить письма пленных генералов-антифашистов Зейдлица, Даниельса и Латмана командующему группой армий "Север" генерал-фельдмаршалу Кюхлеру и его заместителю генералу Бушу. В письмах они призвали поставить "будущность народа выше, чем будущность Гитлера" и тем спасти Германию. Генералы-антифашисты предлагали своим бывшим коллегам прекратить бесперспективную войну, отвести армии на имперские границы, оставить "русским оккупированную часть их родины в неразрушенном состоянии".

Письма были направлены в политуправления трех фронтов Ленинградского, Волховского и 2-го Прибалтийского - с тем, чтобы из разных пунктов и разными средствами вручить их адресатам. Вручение писем заняло две недели. В этих целях были использованы усилия разведчиков, летчиков и немцев-антифашистов. Полезную инициативу проявил начальник седьмого отдела политуправления Ленфронта подполковник С. Н. Подкаминер: ему удалось распропагандировать двух пленных эсэсовских офицеров, которым угрожал расстрел за совершенные преступления, и убедить их вручить письма генералов-антифашистов генералу СС Шернеру, командующему группировкой в районе Нарвы. Шернер, Кюхлер и Буш отвергли предложение генералов-антифашистов. Об этом, как и о содержании самих писем, тотчас стало известно немецким солдатам и офицерам - через наши агитпередачи и листовки. Дух сопротивления вражеских войск заметно падал, а затем последовала и капитуляция многочисленных групп солдат во главе с офицерами.