Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

На следующий день появились представители «особого отдела», чтобы разобраться, как произошёл переход стада через границу. Они ещё выдвигали версию, что внутри стада могли передвигаться люди (шпионы, конечно же), перейти границу вместе с буйволами, спрятаться в каменистом месте, а ночью углубиться в тыл. Особисты по одному вызывали на «разговор» не только тех, кто был в тот день в наряде, но и всех остальных пограничников.

Вызвали в кабинет начальника и меня. Там находились майор и лейтенант. Меня спросили:

– Вы знаете о том, что на территорию, охраняемую личным составом вашей заставы, перешло из Турции стадо буйволов?

– Знаю, видел их в загоне, – ответил я.

– От кого услышали?

– От ребят, которые были в то время в наряде.

– А не говорили они, что буйволов перегоняли люди или что люди шли внутри стада?

– Нет, не говорили.

Особисты сменили тему разговора:

– Как вам здесь служба, нравится?

– Да, нравится.

– А где вы вообще хотели служить?

– В морской пограничной охране.

– Мы принимаем во внимание ваше желание, – туманно сказал майор. – Можете идти, вы свободны.

Опросив всех и заодно определив «моральный дух» личного состава, особисты удалились с заставы.

Тем временем шли межгосударственные переговоры, наверное, на уровне консульств с участием пограничного руководства, о передаче стада турецкой стороне. Прошли уже десять отведённых дней карантина, ветеринары снова проверили животных. Те оказались здоровы, но немного отощали. Непросто было прокормить такое стадо.

Чиновники сопредельных государств стали готовиться к процедуре приёма-передачи. Каждая сторона хотела чем-то удивить другую. Наши официальные лица и пограничные начальники решили подъехать к месту встречи – пограничному столбу 102, находившемуся на горном хребте – непременно на автомобиле. Нам пришлось наращивать ширину дороги в ущелье от одиннадцатой заставы до нашей, поскольку местами дорога была узкой, всего-то с метр шириной. По ней ходили пешком или ездили на лошадях. Мне тоже довелось участвовать в ремонте этой дороги. Выкладывали её из камня.

Наконец, наступил назначенный ранее день и час встречи делегаций Турции и СССР непосредственно на границе. Меня и Соловьёва «посадили» с пулемётами в засаду по разные стороны от места встречи. Расположились мы в сотне (или чуть побольше) метров от столба 102, а между нами было шагов пятьдесят. Мы заранее хорошо замаскировались.

Двух человек назначили в почётный караул. Одним из них был старослужащий Ветров. Он выделялся «гренадерским» ростом, могучим телосложением – «косая сажень в плечах» и силушкой немеренной. Вторым был молодой крепкий парень – татарин Сайфуллин. Он хорошо понимал турецкий язык, поскольку турецкий и татарский языки схожи. Сайфуллин был высокорослым и не слишком похожим на татарина, его отличали светлые волосы. Караульные должны были стоять по стойке «смирно», молча, с автоматами на груди. А Сайфуллину полагалось также слушать, о чём турки будут говорить между собой, запоминать, а позже пересказать начальнику заставы.

Послышался гул мотора. Это приближались на машине к границе наши представители. Они проскочили между мной и Витей. Наш начальник с двумя патрульными уже был на месте. Автомобиль остановился возле них, первым из него вышел наш старшина, который показывал водителю дорогу. Следом из машины вылезли наши представители. Начальник заставы доложил о готовности к передаче стада.

А потом мне показалось, что с турецкой стороны появилось привидение. Дело в том, что наша засада находилась ниже уровня границы, и яркое небо слепило глаза. И на фоне этого сверкающего горизонта на белом-белом коне показался всадник в чёрном мундире, с ярко поблескивающим на груди большим орденом. Картина выглядела сказочной. Следом появился второй всадник – в белом мундире и на вороном коне. «Сказка продолжается», – подумал я.

Всадники спешились и поприветствовали нашу делегацию. Наши ответили на приветствие и поздоровались, пожав им руки. Тут откуда-то (вероятно, из машины) появился складной стол и четыре стула. Стол поставили так, чтобы его середина проходила точь-в-точь по линии границы. Таким образом, сидя за одним столом, представители двух государств находились каждый на своей территории. У каждой стороны были свои переводчики и почётный караул – у турков он тоже состоял из двух солдат. Стадо находилось поблизости, но пока на нашей стороне.

Представители утрясли детали передачи. Обговорили, что участвующие в передаче и приёме стада люди должны быть без оружия. Приёмщики должны были сразу пересчитать всё поголовье, что они и сделали. Результат подсчёта передали турецкой делегации. Началось подписание актов, обмен документами и рукопожатия. После всего этого осталась «торжественная часть».

Шофёр принёс из машины напитки – минеральную воду «Боржоми» и кое-что покрепче. За столом началось неформальное общение, ради которого, наверное, всё и затевалось. Турок спросил:

– Что у вас за автомобиль такой? Где сделан? Как на такую высоту смог забраться?

– УАЗ, – гордо ответил наш представитель. – Нашего советского производства.

Кстати, раньше я сам подобные машины видел только в фильмах про войну, в них часто ездили наши военачальники. Но то были американские «Виллисы». Следующий вопрос был уже наш:

– А где «производят» таких красавцев-коней как ваши скакуны?

– Провинция Измир, – с не меньшей гордостью ответил турок.

Глава турецкой делегации напитками и закуской не побрезговал, но от предложенного шоколада отказался, сославшись на зубную боль.

Вот так прошла эта встреча официальных представителей сопредельных государств на границе. Её детали я описал, в основном, со слов Сайфуллина, рассказавшего нам на заставе все подробности. Помимо этого, он сказал, что заметил в засаде на турецкой стороне стрелков, вроде нас с Соловьёвым.

С этим событием связана ещё одна потеря в нашем «землячестве». Ивана Упорова, хорошего товарища, нашего годка и земляка забрал в свой штат в комендатуру капитан Косоногов.

Глава 50. ЧАБАНЫ-КОЧЕВНИКИ

Рядом с границей имеется пограничная зона, куда не разрешается доступ гражданским лицам без специальных пропусков. Как только появилась в районе нашей заставы трава, невдалеке стало раздаваться блеяние – это чабаны выводили пастись отары курдючных овец. Линию, где проходит пограничная зона, хорошо знали не только пограничники, но и кочевники. Однако у них иногда появлялось искушение попасти свою отару на нетронутой, девственной траве запретной зоны. Что поделаешь, «запретный плод всегда сладок».

Начальник заставы приказал нам нарушителей пограничной зоны задерживать (в случае сопротивления – насильно надеть наручники) и приводить на заставу. Там начальник решал судьбу задержанного. Некоторые чабаны притворялись не знающими русский язык, но у нас был прекрасный переводчик и даже «психолог» Михаил Тактакишвили. Он не только переводил с грузинского на русский и наоборот, но мог и угомонить любого буяна как физически, так и морально – своим душевным спокойствием. Всё это Миша делал на общественных началах.

Наш начальник был терпим к нарушителям пограничной зоны. Мало того, он стремился к сотрудничеству с кочевниками. Некоторых, внушавших ему доверие, он просил сообщать на заставу о незнакомых людях, появившихся в районе их пастбищ или заходивших в их жилище – кочёвку. Этим чабанам он давал пропуск на заставу, чтобы те могли беспрепятственно доложить о подозрительных людях. Других он использовал для тренировки служебных собак. Не то, что вы подумали – собаками никто их не травил! Чабана посылали пройти, сделав крюк в несколько километров и вернуться к своему жилищу, а назавтра по его следу шли два вооружённых автоматами пограничника с собакой. И находили его, где бы он ни был. Конечно, чабана заранее предупреждали, иначе можно было бы напугать человека до смерти.