Тайная жизнь сатаниста

8) Непродуктивная гордыня. Здесь важно первое слово. Гордыня — великая вещь до тех пор, пока вы не начнете вместе с водой выплескивать и ребенка. Закон сатанизма таков: если нечто работает на вас, замечательно.

Если оно прекращает работать на вас, если вы загнали самого себя в угол и единственный выход — это сказать: «Мне очень жаль, я сделал ошибку, я не против пойти на известные компромиссы», — ну так скажите и сделайте это.

9) Отсутствие эстетики. Здесь речь идет о физическом применении фактора равновесия. Эстетика очень важна в Малой магии, и ее стоит всячески культивировать. Очевидно, что никто не может постоянно зарабатывать на ней деньги, и потому ее презирают в потребительском обществе, но эстетика — важнейшее сатанинское орудие и должна использоваться для эффективной магии. Эстетично не то, что, как предполагается, должно приносить удовольствие. Эстетично то, что его приносит. Эстетика — чрезвычайно личная вещь, отражающая уникальный характер хозяина, но существуют универсально приятные и гармоничные конфигурации, которые не следует отвергать.

Это первая прокламация доктрины спустя более чем десять лет, и в ней очерчены некоторые важные правила для практикующих сатанистов. Вы должны ясно понимать, что она никоим образом не главней Девяти Сатанинских Утверждений или Одиннадцати Законов Земли, но предназначена для того, чтобы еще сильней развить эти принципы.

В Одна Тысяча Девятьсот Шестьдесят Шестом, году рожденья Церкви Сатаны, ведьма Сивилла протекла на Америку, и над этой страной начала плотнеть плацентарная плева, впоследствии прозванная «оккультным движением». Конечно, всегда были те, что слали озабоченных судьбой человечества к толмачам-розенкрейцерам с задних обложек журналов, посещали съезды по летающим блюдцам, держали друг друга за руки в «закрытых кружках» спиритов и ежедневно вслух читали свои гороскопы. Был Деннис Уитли, британский писака, настолько пугавший пудинголицых английских красавиц, что те засыпали, храпя от ужаса в своих светлых гостиных. Вероотступник по фамилии Сибрук писал о темных проделках оборотней и дам-кровопийц (и между прочим, его «Психушка» была прототипом «Гнезда кукушки»), а двое парней по фамилиям Саймондз и Мэнникс протоколировали соответственно подвиги «главного мирового злодея» и скандалы Клуба Адского Огня. Человек мог добыть «Шестую и Седьмую Моисеевы Книги» и «Albertus Magnus» на бумаге еще до того, как они приобрели бумажные обложки. Старик Рой Хайст неплохо нажился, продавая «прах мумий» доверчивым знахарям. Конечно, и до Года Первого было оккультное движение — движение, сходное с дремлющим пьяницей, чешущим пузо в дверном проеме.

Для иллюстрации событий последнего десятилетия не нужна никакая подробная хронология. Параллельно все более либеральному климату 60-х упразднилось и множество старых табу. Темная Грань дерзко высветилась в вежливом обществе, и там, где недавно блистали поэты-битники и бродяги, бившие в бонги, воцарились ведьмы и знатоки карт Таро. Для большинства теологов лишь одно существо было в ответе за все — от медитаций до пророчеств. Как безобидно бы не было эзотерическое деяние и как бы громко не звучало отречение его участников, во всем винили Дьявола. Заглавия передовиц, вещавших об оккультном, завлекали «Сатаной», презрев привычные приманки. ТВ-экранизации классических готических историй с привидениями объявлялись «сатанинскими» — отличная реклама! Несмотря на гневные попытки отделить колдовство от сатанизма, публика упорно путала их, добровольно и охотно объявляя «бойкот недоверию». Несмотря на то что curanderas [65] бормочут о собственных «богоданных силах», фундаменталисты по-прежнему осуждают их как участников оккультного движения и прихвостней Сатаны.

Отсутствие воображения и стойкости — вот что виднеется сквозь внешний лоск тех дилетантов, что заполнили ряды оккультного движения. Но лак имеет свойство облезать, и образ оккультиста стал не менее нелеп, чем образ проповедника, бьющего в Библию тяжелым кулачищем, будто в бубен. Ныне Церковь Сатаны легко могла бы превратиться в психический Остров Эллиса [66] для эмигрантов и беженцев с оккультной сцены. Перемещенных лиц, что бросили свои шабаши, девяностолетних магов, уставших расшифровывать Енохиевы Ключи и всякую кроуливщину, педиков в ризах, не нашедших счастья в лоне католической церкви, удрученных чернокнижников, обнаруживших, что грудь Богини иссякла, египтоидов, коим до смерти хочется заделаться храмовниками или сыграть в «Сыновьях Пустыни» вместе с Харди и Лорелом [67] завсегдатаев пирамид, не заработавших ничего, кроме клаустрофобии, искателей Атлантиды, страдающих от морской болезни, НЛО-шников, пересмотревших закон всемирного тяготения, но не могущих подтянуться на турнике до подбородка, безмозглых ведунов, оголодавших без секса колдуний, промотавшихся прорицателей, близоруких ясновидцев — всей этой громоздящейся куче отбросов феномена, который в силу самой своей популярности НЕ МОГ не утратить магии, на обладание коей претендовал.

«Сатана» в переводе значит «противоположность», да не будет забыта «Сатанинская Библия». Суть сатанизма

в том, что он склоняет чашу весов и толкает маятник в обратную сторону. Вот почему фактическая сторона сатанизма столь часто жестче наиготичнейших мелодрам и всякой выдуманной научно-страшной фантастики. Эта настоящая жесткость заметна в смятеньи некоторых новых кандидатов [в сатанисты], коих угораздило запутаться в сетях идущей на ущерб оккультной сцены. Интерес к Церкви Сатаны никогда не был более велик, чем сейчас, но я не дурачу себя иллюзией, будто это из-за того, что люди стали начитанны, как никогда: они же стали всего лишь разочарованы и пресыщены, как никогда. Вместе с тем я признаю, что упадок оккультного движения как надежного источника самобытности благословил нас приливом небезнадежного человеческого потенциала из вышеупомянутых категорий, равно как и «колеблющимися», которые просто ждали, пока уляжется пыль. Таким образом, элитарность, установку на которую я взял с самого начала, воплотилась четырехкратно.

За десять лет существования Церковь Сатаны вскормила философскую контркультуру, которая, если б ее не контролировать, вместе с водою выплеснула бы плод. Она призывала к творческой вседозволенности и рациональному своекорыстию и вынудила гибнущую теологию к нелепым и смехотворным жестам утопающего («ведьмобилям», папским прокламациями и т. д.) и выдающим ужас спешным перетолкованиям (внезапному желанию «не отставать от социальных перемен»), Еще она позволила напыжиться от гордости ордам подонков, пока их новоявленные «божества» не засвистели от давления накачанной гордыни и не лопнули. Рекламные разделы журнала Fate («Судьба») являют столь же изобильное болото одаренных экстрасенсов, институтов, изучающих вселенское сознанье, и продавцов откровения, какие можно обнаружить среди объявлений в газетенках для свингеров и в подпольных газетах. Добавьте ко всему паразитарных маргиналов: этих бывших, ищущих признанья в качестве экс-ведьм, экс-колдунов, экс-сатанистов, экссзорцистов или любых других ублюдков типа «кабы моя воля, я бы раньше завязал». О да, оккультное движение привело с собой толпу одержимых иллюзорной адекватностью.

Так почему же сатанизм преуспел? Да потому, что ни в самых ранних наших текстах, ни в «Сатанинской Библии» и никогда в дальнейшем мы не давали грандиозных обещаний с гарантией просветить кого угодно и всегда подчеркивали, что каждый должен стать своим собственным личным искупителем. Что степень превосходства личности (если она им вправду обладает) определяется лишь ее личностным потенциалом. Что «Сатана» — наглядная концепция, принимаемая каждым в соответствии с его или ее нуждами. Так было в начале. Так остается и сейчас. Мы все время отбрасывали то, что могло стать очередной новой модой, первопроходчески отстаивая старомодное. Когда проявляется синдром «обезьяна видит, обезьяна копирует» — даже на Тропе Левой Руки! — тогда мы не делаем этого. Мы извлекли все лучшее из худших и сумели увидеть все худшее в лучших и выиграли на каждом. Мы бросаем вызов классификациям и ставим в тупик обожателей ярлыков, зная, что единственный наш ярлык — Сатана — противоречив сам по себе.