Василь Быков: Книги и судьба

Мы уже не раз отмечали, что Василь Быков начал проявлять внимание к теме коллективизации еще задолго до первого написания «Стужи» в 1969-м, позже его интерес отнюдь не иссяк. Роман появился только в 1991-м, и на истории его создания, а также на хождении по мукам советской цензуры мы остановимся позже. А пока давайте вспомним некоторые из тех произведений Быкова, где так или иначе возникала тема коллективизации (разумеется, иначе, поскольку так, как это было нужно советской идеологии, Быков о ней никогда не писал). В неполный список входят уже проанализированные нами «В тумане» (1988); «Облава» (1987); «Карьер» (1986); «Обелиск» (1986); «Знак беды» (1984) и, конечно, «Альпийская баллада» (1963). Этот список говорит о крепости эмоциональной памяти автора и о том значении, которое он придавал отражению бессмысленности злодейства процесса раскрестьянивания крестьянства; ведь никогда до него в литературных произведениях не звучал с такой силой реквием по неисчислимым жертвам коллективизации. Как и в чисто «военных» произведениях, посвященных его излюбленной пехоте, в работах о коллективизации Быкову удалось воссоздать правду тех условий, в которых жили его герои. При этом следует помнить, что пехота времен Второй мировой войны, как мы уже отмечали, состояла главным образом из тех же недавних крестьян. Так вот, так же как и пехотинцам, бесчисленным и часто неизвестным жертвам войны, Быков организовал достойное погребение невинным жертвам коллективизации, снял с них забвение (великий грех во многих религиях) и пропел им «Вечную память».

«Стужа», как уже говорилось, была написана в 1969-м и отредактирована в 1991-м. Более двадцати лет короткий роман стучался в двери редакций и наконец вышел отдельной книжкой в 1993-м [267]. Год спустя роман был включен в долгожданный шеститомник писателя [268]. Правда, и здесь не обошлось без приключений. Редколлегия шеститомника долго, до 1992-го, не принимала роман в печать. Даже после того, как он был принят, нигде нельзя было найти сведений о публикации: Белорусская энциклопедия, издание с достаточно приличной репутацией, например, не упомянула это опальное произведение [269]. Причиной замалчивания, безусловно, была ярко выраженная позиция автора по отношению к коллективизации. От писателя, творившего в стране, повсеместно поощряющей колхозы, ждали явно не этого.

В центре романа судьба простого и по человеческой сути своей отнюдь не злого, но простодушного и доверчивого крестьянского паренька Егора Азевича. Обычная белорусская семья, обычный белорусский парнишка… В иных обстоятельствах, возможно, получили бы развитие лучшие черты его личности, но здесь он оказался «запрограммирован» на другое. Коллективизация совпала с его ранней юностью, парнишка вступил в комсомол, и дальше пошло-поехало по, может быть, еще не наезженной, но неотвратимой колее.

Вступление в комсомол — это был первый щелчок мышеловки.

За вступлением парнишки в комсомол следует мобилизация юного подручного партии на ответственную работу: он становится возчиком руководителя района по фамилии Заруба. Выбора нет, Егор перебирается в районный центр. Перед нами по-прежнему вполне симпатичный, с присущим быковским героям-белорусам трудолюбием и прилежанием, «понятный» молодой человек. Ему, конечно, недостает образования, но он прекрасно видит, чего ему не хватает — «политического самосознания», которым все вокруг него обладают в большей, чем он сам, мере. Недостатки следует исправлять, разве не так? — и он решает заняться своим образованием, которое ему поможет продвинуться по службе. Крестьянская смекалка подсказывает, что нужно выбрать направление хотя бы немного знакомое, ту область деятельности, где тебя кто-то сможет поддержать. Поскольку служит он при райкоме партии, то выбор достаточно ясен — партийная работа.

Принимая во внимание происхождение Егора и окружение на службе, этот выбор выглядит вполне естественным. К тому же крестьянский паренек, который с ходу демонстрирует прекрасные способности к учебе, энергию и стремление продвинуться в своей карьере, довольно быстро преуспел на новом поприще: его выдвинули на работу в районный комитет комсомола.

Мышеловка щелкнула еще раз.

В процессе дальнейшего продвижения по службе Егор, ничуть того не желая, был завербован НКВД. Теперь он попал в мышеловку окончательно и бесповоротно. В качестве агента НКВД (всегда под давлением этой организации) он предает самых симпатичных и близких ему людей, первым из которых становится его начальник, «коммунист с человеческим лицом» Заруба. Сделавшись винтиком налаженного механизма, Егор Азевич начинает активно участвовать в процессе коллективизации своего района. Перед читателем разворачивается подлинная летопись коллективизации, особенно ценная тем, что в роли летописца выступает не некий объективный «хроникер», а самый что ни на есть активный участник событий — рассказ часто ведется от его лица.

Уже к началу войны автор рисует своего героя совершенно иначе, чем в начале повествования, — теперь это закостеневший, но успешный бюрократ, законченный продукт создавшей его системы.

Читатель, который впервые познакомился с романом «Стужа» по изданию 1993 года, наверняка, заметил короткий эпиграф на титульном листе, словно бы списанный с могильного памятника или придорожного монумента:

ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕНЫ ГЕРОИ-ПАТРИОТЫ СОВЕТСКОЙ РОДИНЫ

Майор Желудов

Солдат Красной Армии Кривошеин К. С.

Партизан Холодуха С.

Партизан Штрук С. Й.

Партизан Патюра А. Г.

Партизан Азевич Е. И.

ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ!

В шестом томе собрания сочинений Быкова этого эпиграфа нет. Отсутствует он и во всех авторизованных переводах романа. Почему же автор решил его снять, несмотря на всю важность подобной финальной точки?

Думается, именно потому, что это была точка, хоть и предпосланная произведению. По зрелом ли размышлении или повинуясь художественной интуиции, писатель от нее отказался, предоставив читателю самому додумать судьбу своего героя. Что может статься с Егором Азевичем? После всего пережитого Азевич-советский бюрократ уже убит в герое «Стужи». Таким образом, вариантов остается немного. Если новый Егор Азевич, с возродившимся сознанием принадлежности к угнетенному народу, и выживет, скажем, к 1946 году, то его и таких, как он, система или уничтожит физически ГУЛАГом, или опять «перевоспитает», как сделала это в его молодые годы.

В начале романа Быков бросает читателя в самую гущу событий — мы находим Егора в белорусском лесу, рядом с неизвестным трупом. Это уже мертвое тело принадлежало бывшему довоенному начальнику и соратнику Азевича по партийной работе — прокурору района Городилову. Оба они, Городилов и Азевич, оказались последними уцелевшими из небольшого партизанского отряда, действовавшего на территории района в первые пять месяцев войны. Особенностью этого отряда было то, что он состоял только из коммунистов и комсомольцев, а также то, что у его личного состава сложились крайне напряженные, даже враждебные отношения с местным населением. Поначалу эту ситуацию трудно понять: ведь и партизаны, и местные — земляки. Однако постепенно, через воспоминания и раздумья героя «Стужи», загадка мало-помалу раскрывается. Дело в коллективизации, о которой никто не забыл и забыть не в силах. Когда Егор Азевич впервые встречается с земляком, бывшим солдатом Красной армии, который собирается донести на него немцам, его первая реакция — возмущение и гнев человека, который рассчитывал на помощь солдата, а не на предательство со стороны «своего». Позже, однако, Азевич осознает, что немалое число людей предпочитает немцев большевикам хотя бы за то, что в начале войны немцы все же оставляли крестьянам какую-то часть их продукции, а большевики забирали последнее. С пониманием этого факта возмущение и гнев Азевича утихают.