Дочь Галилея

Я получила 8 скуди от продажи вина, из них потратила 3 на шесть стайа пшеницы, так что, когда погода станет попрохладнее, Ла Пьера сможет снова печь хлеб. Она посылает Вам наилучшие пожелания и говорит, что если бы взвесила Ваше желание вернуться против своего стремления снова видеть Вас, то совершенно определенно ее чаша весов рухнула бы в самую глубину, а Ваша взлетела бы к небесам. О Джеппо нет никаких новостей, заслуживающих упоминания. Синьор Рондинелли на этой неделе заплатил 6 скуди Винченцо Аандуччи и получил от него две расписки, одну из них - за прошлый месяц, а другую - за этот. Я слышала, что Винченцо и дети здоровы, но не знаю, как у них дела, так как не могла ни у кого разузнать о них в подробностях.

Посылаю Вам еще порцию тех же пилюль и передаю самые сердечные приветствия от себя и от наших обычных друзей, а также от синьора Рондинелли. Благослови Вас Господь.

Писано в Сан-Маттео, августа, 20-го дня, в год 1633-й от Рождества Христова.

Горячо любящая дочь,

Сестра Мария Челесте

XXVIII «Я готова принять на себя обязанность читать покаянные псалмы»

В Сиене Галилей вновь объединил трех известных персонажей - Сальвиати, Сагредо и Симплицио - и позволил им вести дискуссию в книге «Две новые науки». Запрет, наложенный на «Диалоги», сокрушил его намерение создать литературный памятник давно умершим друзьям, и теперь Галилей понятия не имел, позволят ли ему издать новую книгу, однако все же собрал материал о движении и вложил его в уста прежних персонажей. Он составил диалог двух первых собеседников, который длится четыре дня, в течение пяти месяцев пребывания в доме архиепископа.

Испытывая огромную радость от встречи друг с другом, три товарища начинают разговор с рассуждений о том, как измерить скорость света или вес воздуха, как рисунок волн создает ассонанс или диссонанс в музыке. Однако их тон сильно изменился с предыдущей встречи.

Возникает такое чувство, словно бы все трое пережили вместе с Галилеем судебный процесс и потеряли свою энергию и самобытность. Сальвиати уже не так настойчив, Сагредо не так терпелив и спокоен, а Симплицио не так упрямо противостоит всему новому. На место саркастической бравады и литературных приемов, оживлявших «Диалоги», пришла вежливость, так что новое сочинение походило на «Диалоги» драматической формой, но не блеском. На третий и четвертый день диалог собеседников начинается с того, что Сальвиати вслух зачитывает латинский трактат о движении, написанный «нашим академиком», как они называют между собой Галилея. Эти разделы, плотные, как любой геометрический текст, практически сразу уводят читателя далеко в лес гипотез и теорем, хотя именно они воплощают фундаментальную идею Галилея - представить физику как науку, основанную на математике.

Вместо палаццо Сагредо на Большом канале, Галилей выбирает местом действия просторные верфи Венецианского арсенала, где персонажи могут черпать вдохновение, глядя на людей и машины за работой. «Постоянная активность, которую венецианцы демонстрируют на своем знаменитом Арсенале, - восклицает Сальвиати во вступительной речи, - предлагает пытливому уму широкое поле для исследований, в особенности в той части работ, что связана с механикой».

Опытный ремесленник на верфи мгновенно ставит друзей в тупик коротким замечанием, что требуется особая осторожность при спуске на воду величайших кораблей, дабы избежать опасности, что эти гигантские суда расколются на части под тяжестью собственного веса. Сагредо думает, что это объяснение отражает простой предрассудок. Он говорит, что существует «широко распространенное среди обывателей суждение, что все большие структуры слабее малых», и полагает, что «сие есть заблуждение, как и многие другие высказывания, кои проистекают из невежества».

Сомнения Сагредо дают Сальвиати шанс раскрыть мудрость слов старого рабочего, ибо он обращается за поддержкой к «старому другу» Галилею и его математическим демонстрациям соотношения размера и силы материалов - первая из двух «новых наук», упомянутых в заглавии книги. (Вторая наука - движение, включая свободное падение и траектории выстрелов - будет рассмотрена в течение третьего и четвертого дней.) Сальвиати отвечает:

Микеле Мариеши. Венецианский арсенал. Кристиз Имидж, Лондон; Бриджменская искусствоведческая библиотека

«Прошу вас, господа, взгляните, как факты, которые на первый взгляд кажутся невероятными, даже при самом кратком объяснении сбрасывают покров и предстают обнаженными и прекрасными в своей простоте. Кто не знает, что лошадь, падая с высоты в три или четыре браккья, ломает кости, в то время как собака, падая с той же самой высоты, а кошка - с восьми или даже с десяти браккья, если не больше, не получает никаких увечий? Таким же безвредным окажется падение кузнечика с башни или муравья с расстояния, равного пути до Луны. Разве дети не приземляются благополучно при падении с высоты, которая взрослому человеку грозила бы переломом нога или разбитым черепом? Все мелкие животные пропорционально сильнее и крепче больших, а мелкие растения способны противостоять внешним воздействиям лучше, чем большие. Я убежден, что вы оба знаете, что дуб в две сотни футов высотой не способен сохранить ветви от стихии с тем же успехом, как это делают деревья размером поменьше; и Природа не может создать лошадь в двадцать раз больше обычной или гиганта в десять раз выше обычного человека, кроме как в результате чуда или радикально изменив все пропорции его конечностей, особенно костей, которые станут намного больше обычных. Сходным образом надо понимать, что представление о равной хрупкости искусственных машин большого и малого размера является очевидной ошибкой».

Диаграммы и геометрические доказательства, которые следуют за этим рассуждением, показывают, как объем опережает силу при увеличении объектов: объем растет как куб, в трех измерениях, а сила увеличивается только как площадь.

К концу первого дня Симплицио говорит: «Я совершенно удовлетворен, и вы оба можете мне поверить, что если бы я снова пошел учиться, то попытался бы последовать совету Платона и начал с математики, которую осваивал бы с предельным усердием и не принимал как нечто само собой разумеющееся, но не имеющее убедительных доказательств».

На второй день, когда дискуссия принимает более математический характер и еще больше зависит от диаграмм, Сальвиати анализирует проблемы шкалы величин, используя рисунок двух костей. Одна - это бедренная кость собаки. Вторая выглядит как огромная, раздутая копия первой. Сальвиати дает пояснение:

«Чтобы кратко проиллюстрировать сие, я нарисовал кость, естественные размеры который увеличены в три раза и чья толщина расширена до пределов, доступных крупному животному; она будет иметь ту же функцию, что и маленькая кость небольшого животного. Из показанных здесь цифр вы можете видеть, насколько диспропорциональной становится такая увеличенная кость. Совершенно ясно, что, если кто-то хочет создать гиганта с теми же пропорциями конечностей, как у обычного человека, он должен будет либо найти более крепкий и устойчивый материал для изготовления костей, либо допустить потерю силы по сравнению с человеком среднего сложения; потому что, если рост неумеренно увеличится, такой гигант упадет и будет раздавлен собственным весом. В то же самое время, если размер тела уменьшится, сила не будет убывать в той же пропорции; на самом деле, маленькое тело обладает относительно большей силой. Так, маленькая собака способна унести на себе вес двух или трех собак ее размера; но я убежден, что лошадь не сможет перенести вес даже одной лошади собственного размера».

В ответ на сообщение Галилея о том, как продвигается его работа над книгой «Две новые науки», сестра Мария Челесте писала: «Я рада слышать о Вашем добром здоровье и спокойствии ума, а также о том, что Ваши занятия так хорошо соответствуют Вашим вкусам, как в нынешнем сочинении, но из любви к Богу - пусть эти новые темы не столкнутся с той же судьбой, что постигла прежние, уже написанные».