Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 читать книгу онлайн
Имя Эдуарда Эррио хорошо известно советским читателям. Видный французский политический и общественный деятель, бывший многократно главой правительства и министром Третьей республики, почетный председатель Национального собрания в Четвертой республике, лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, член Французской академии, эрудит и тонкий знаток французской и мировой культуры, Эдуард Эррио пользовался заслуженным признанием и широкой известностью не только на своей родине, но и далеко за ее пределами. В течение многих десятилетий, особенно в период между двумя мировыми войнами, он был в самом центре крупных политических событий своей родины, а также в значительной мере и всей международной политической жизни. Он был не только ее современником и наблюдателем, но во многом и ее участником. Среди мемуаристов той эпохи мало найдется таких, кто был бы также хорошо осведомлен о всех сложных перипетиях политической борьбы, о ее тайных скрытых пружинах и закулисных маневрах, как Эдуард Эррио. Он много видел и много знал. Уже с этой точки зрения его мемуары представляют большой интерес. Не будет преувеличением сказать, что всякий, кто хочет изучить развитие политической борьбы во Франции, или историю международных отношений 20-30-х годов нынешнего столетия, или даже просто ознакомиться с этой эпохой, не сможет пройти и мимо мемуаров Эррио.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
| Прямые авансы (в счет разрешенного максимума в 23 миллиарда 200 миллионов) | 23 100 миллионов |
| Косвенные авансы | 1 815 миллионов |
| Итого | 24 915 миллионов |
Кредитовое сальдо казначейства достигало 15 миллионов. Денежных знаков в обращении было на 40 миллиардов 416 миллионов при максимуме в 41 миллиард.
Помимо обязательств по текущему долгу (казначейские боны, боны национальной обороны, денежные вклады в казначейство, авансы Французского банка), достигавших более 90 миллиардов, в 1925 году предстояли массовые платежи по краткосрочным бонам. Цифра этих платежей на 1 июля 1924 года, согласно докладу, сделанному 17 марта 1928 года г-ном Клемантелем демократической левой сената, была следующая (в тысячах франков):
| 16 февраля 1925 года. Облигации национальной обороны 1915-1925 годов | 333 671 |
| 1 июля 1925 года. Боны «Национального кредита», 2-й выпуск | 3 290 000 |
| 25 сентября. Боны 1922 года, выпущенные сроком на 3 и 5 лет | 8 236 934 |
| 8 декабря. Боны 1923 года, выпущенные сроком на 3, 6 и 10 лет, первая серия | 10 090 088 |
| Итого | 2 950 693 |
Помимо этого, многочисленные платежи по внешним займам Англии, Соединенным Штатам, Голландии, Аргентине, Уругваю, Канаде, Египту, составлявшие во франках по курсу дня, за вычетом сумм, уплаченных в порядке бюджетных ассигнований, 950 миллионов франков.
Таким образом, общий итог достигал 22 900 693 тысяч франков.
Франция, выступавшая некогда везде кредитором, теперь была почти повсюду должником.
Когда мы пришли к власти, финансовое положение Франции было особенно тяжелым. Г-н де Муи, директор Главного фондового управления, обрисовал его министру финансов в пространной докладной записке от 27 июня 1924 года. Он писал следующее:
«Дебет авансового счета государства, открытого ему Французским банком и колебания которого показывают размер наличных средств казначейства, за последние месяцы все время удерживался на уровне, настолько близком к максимуму, предусмотренному для денежных авансов согласно условиям конвенции 14 декабря 1923 года, что, если бы не прибегали постоянно к тайным авансам банка, а изредка к различным казначейским операциям чрезвычайного характера, указанный максимум постоянно превышали бы. Я напомню, что баланс 3 января 1924 года показал, что авансы банка казначейству достигли цифры в 23 миллиарда 100 миллионов при максимуме в 23 миллиарда 200 миллионов, тогда как общая сумма тайных авансов на то же число, согласно устным сведениям, сообщенным банком, достигала приблизительно 600 миллионов. Таким образом, учитывая все элементы, превышение условного максимума, утвержденного законом, составляет 500 миллионов. С этого времени сумма авансов никогда не была ниже 22 миллиардов 600 миллионов, причем эта наиболее низкая цифра была достигнута лишь однажды – в балансе от 24 января, когда для казначейства в банке осталась еще свободная сумма в 600 миллионов, явно недостаточная для платежей в конце месяца, размер которых в среднем превышал один миллиард, а однажды, в конце мая, достиг даже 1400 миллионов».
Этот неоспоримый официальный документ показывает, что еще до нашего прихода к власти правительство постоянно прибегало к тайным авансам Французского банка. Директор Главного фондового управления сигнализировал о тенденции к ухудшению, которая должна была заставить министра обратиться за помощью к кредитным учреждениям. Одно из предшествовавших правительств добилось от парламента полномочий на увеличение с ведома государственного совета условного максимума авансов в промежутках между сессиями. Г-н де Муи рекомендовал прибегнуть к таким же мерам, поскольку общее экономическое положение, в силу повышения валютных курсов, привело к значительному увеличению количества банкнот в обращении (с начала 1923 года – 2 миллиарда). Размещение краткосрочных ценных бумаг было сокращено вследствие платежей по бонам, вызванных требованием наличных денег со стороны населения.
Г-н де Муи напомнил, что 15 апреля 1922 года он безрезультатно требовал пересмотра постоянной политики в отношении Французского банка, утвержденной соглашением от 29 декабря 1920 года. 16 октября 1923 года он требовал увеличения максимума авансов. 27 июня 1924 года он предложил довести этот максимум до 25 миллиардов. «Незачем скрывать, – добавил он, – неудобств подобной меры, и несомненно, что ее непременно сочтут за признак возвращения к политике инфляции. Однако нам кажется, что представленные ранее объяснения относительно изменений, которые были бы таким образом внесены в денежное положение, могли бы рассеять всякие сомнения; кроме того, нельзя не признать, что фактическая, если не юридическая, несостоятельность Германии и те последствия, которые это имело для равновесия французского бюджета, составляют вполне законную причину для пересмотра обязательств, которые казначейство, основываясь на обязательствах, принятых на себя Германией, сочло возможным взять на себя в 1920 году». Г-н де Муи предусматривал, что придется отказаться от маскировки положения казначейства путем тайных операций, как это сделали в 1923 году. Он надеялся, что и сам Французский банк откажется от политики дефляции, задуманной в период, когда можно было питать надежды, которые впоследствии не оправдались.
Могут спросить, почему мы не последовали советам г-на де Муи. Г-н Клемантель объясняет это в своем докладе от 17 марта 1928 года. Предложенное решение полностью развязало бы нам руки, но тогда сочли бы, что оно внушено партийными соображениями. Это не было национальным решением вопроса. Противники франка были начеку во всех уголках мира, «готовые ухватиться за малейший признак слабости, чтобы возобновить свою грозную кампанию. Если бы за границей узнали о положении казначейства и о займах у банков, доверие к нашей национальной валюте неминуемо было бы поколеблено». Мы находились накануне международной конференции, имевшей решающее значение для будущего нашей страны и особенно наших финансов. Управляющий Французского банка считал возможным сокращение авансов государству. В письме г-ну Клемантелю от 17 июля 1924 года он писал: «Опасность инфляции, в какую бы скрытую форму она ни была облечена, является смертельной опасностью, которой надо избежать любой ценой». Г-н Клемантель с одобрения совета министров вступил в борьбу. «Я считал, – заявил он, – что лучший способ борьбы – это защита первой линии окопов; ее нужно удерживать до конца, а не начинать сражение с отступления, хотя бы и стратегического».
Г-н Рене Рену высказался следующим образом: «Г-н Клемантель весьма искренне содействовал в прошлом великому делу фискальной справедливости, а именно в вопросе о подоходном налоге, чтобы его теперешние мероприятия и поправки не имели того двойного характера, который желателен для всех республиканцев: облегчить чрезмерное бремя налогов на потребление, полностью осуществить подоходный налог и одновременно закрыть все лазейки, через которые могли бы ускользнуть объекты обложения». Газете «Тан» подобные разумные заявления казались скандальными. «Самое страшное, – писала газета 24 сентября 1924 года, – это совершенное отсутствие ответственности, это великолепное спокойствие, с которым произносятся подобные угрозы».
21 октября 1924 года газета «Уэст эклер» писала: «Думало ли когда-нибудь правительство «Левого блока» о финансовой катастрофе, которая неминуемо произойдет, если французские католики перестанут открывать свои кошельки по призыву министра финансов, если они откажутся подписываться на займы, казначейские боны и боны национальной обороны, если они лишат французское государство своих капиталов, вкладывая их преимущественно в промышленные или заграничные ценные бумаги? В конце концов это их право, как и право конгрегации вкладывать в надежное место, за границей, капиталы, которыми они располагают».
