Художники в зеркале медицины

Первоначально состояние его души резко изменилось летом 1874 года, когда в своей семье он почувствовал себя одиноким, стал тихим и молчаливым. Способствовала ли этому депрессивному настроению первая размолвка с отцом или невыясненные до конца на сегодняшний день обстоятельства его увольнения из парижского филиала дядюшки — нам точно не известно. Но одно ясно: после ухода из торговли произведениями искусства он стал искать истинный смысл жизни в будничной монашеской практике христианства. Изучение Библии и чтение религиозной литературы назидательного характера, по словам сестры, превратили его в «отупевшую набожность». Эта фанатичная религиозность, которая была религиозным самообманом, давала ему возможность искать «потерянную идентичность», как выразился Леймари, и разрушить все преграды. В своих стремлениях он отдалился от общепринятых норм. Это психическое изменение Нагера представил как явное выражение сильной регрессии в виде садистской фазы, которая отрывала Ван Гога от реальности и мешала общению с людьми, способствуя проявлению невроза в виде психического расстройства. Его стремление стать священником путем обучения теологии в Амстердаме и миссионерской школе в Брюсселе закончилось постыдным отказом. Во время обучения за мнимое невыполнение обязанностей он наказал себя, проявляя духовный мазохизм в виде самоуничижения и самобичевания, что вместе с депрессивным настроением и состоянием страха говорило о наличии у него тяжелого психоза. Но истинными причинами его отказа от учебы стали глубокие установки, направленные против авторитетов, что сделало невозможным подчинение начальникам или каким-либо распоряжениям.

В конце концов пренебрежение авторитетами привело его самоотверженную деятельность евангелиста к краху. Это ясно выраженное расстройство психики Ван Гога способствовало образованию неосознанного чувства агрессии в его «сверх-Я» по отношению к отцу, что достоверно показал в своем анализе Нагера. Свой идеал, без сомнения, Винсент сравнивал с отцом, которому старался подражать. Но «самоуверенное и фарисейское» поведение пастора разочаровало Винсента и вызвало скрытое агрессивное отношение к сознательно «любимому» отцу. У него сформировался Эдипов комплекс, в котором скрывалось враждебное отношение к отцу, отчего он и пытался занять место проповедника.

Непонятная беспомощность родителей и фарисейская церковная власть сильно потрясли веру Ван Гога, и он вновь возвратился в Боринаж, чтобы после девятимесячного «переходного этапа линьки» окончательно избавиться от его религиозного самообмана и уже с начала зимы 1879 года полностью посвятить себя изобразительному искусству. О его вновь обретенном душевном покое и бодром настроении можно узнать из письма к брату, написанного в августе этого года. Винсент освободился от христианства и характеризовал «пасторов, как безбожных людей общества». Так он отметил свой конфликт с отцом. Религиозные проблемы меньше всего способствовали их разногласию, истинной причиной их было злополучное приключение с кузиной Кее. Способ и действия, к которым Винсент прибегал в отношениях с нею, были настоящим «безумством, не имеющем смысла и понятия». Он описал свое состояние следующими словами: «Я человек со страстями: либо я женюсь, либо окаменею, либо погибну». Его родители были растеряны, и во время этого обмена мнениями случилась неприятная сцена, которая для Винсента закончилась изгнанием из родительского дома. Это событие ранило его так же глубоко, как и угроза отца отправить его в дом сумасшедших.

На этот раз Винсент, естественно, отреагировал по-другому. Его порыв в сексуальных потребностях шел рука об руку с агрессивными тенденциями к «раскрепощению своей личности». В один из тех дней он открылся своему брату, что после жестокого отказа Кее решил искать счастье у продажных женщин и нашел его у проститутки Син. То, с каким усердием он трудился над спасением этой женщины, ясно свидетельствует об опасных наклонностях к преувеличению, которые она использовала. Ван Гог даже хотел на ней жениться, но, как оказалось позже, все эти попытки спасения были безрезультатными. Это беззаветное альтруистическое поведение соответствовало «психозу счастья», описанному Леонгардом. По мнению Леонгарда, такие люди являются «одновременно и эгоистами и альтруистами, потому что, с одной стороны, они деятельны и наделены правом взять то, что им не принадлежит, а с другой — хотят дать как можно больше счастья другим». Наряду с альтруистической акцией спасения, он проявлял и эгоизм, о чем свидетельствует его агрессивное отношение к брату Тео. Несмотря на то, что Винсент был самостоятелен в решении своих вопросов, он все-таки не женился на Син и расстался с ней, главным образом, из-за протеста Тео, который финансировал его. В ультимативной форме он отвергал его дальнейшую поддержку и в качестве выплаты долга передавал ему свои работы. Иносказательно он боролся за свою свободу возведением баррикад против брата, когда писал: «Ты впереди как солдат правительства, а я позади как революционер или бунтовщик».

С начала 1884 года в письмах Ван Гога отражается депрессивное настроение, которое впервые содержит в себе суицидальные оттенки. По единодушным высказываниям ближних, он никогда не скрывал свою радость перед ними, но и не показывал свою мрачность, угрюмость или неприятное расположение духа. Эти скромные, почти интровертивные поступки высвечивали в нем простого и социально-нуждающегося человека. Но, тем не менее, Ван Гог мог горячо отреагировать, особенно когда мнения расходились, в первую очередь это проявилось в отношениях с отцом. Однажды во время такой незначительной ссоры он угрожал ему ножом.

В Париже, куда Винсент прибыл в марте 1886 года, по-новому проявился его фанатизм в работе. Ни секунды он не рассуждал о том, есть ли у него обычное человеческое право ничего не делать для себя и жить исключительно для искусства. В творческой работе он не нуждался в посторонних импульсах: «Я сам для себя установил: когда меня покидает чувство упоения работой, я ухожу в безграничность». Можно говорить не только об энтузиазме Винсента, но и о чисто экстазном мироощущении. Если попытаться упорядочить эту клиническую картину психоза счастья, то наряду с эгоистичной стороной дела присутствует и альтруистический аспект, потому что Ван Гог неоднократно повторял, что изображает и рисует только для простых людей: «фигуры из народа и для народа», — и хотел отдать все простым людям. Чрезвычайная способность вдохновляться не являлась еще проявлением ненормальности, но уже относилась к темпераментному выражению «психоза, обусловленного счастьем и страхом». Это своеобразие темперамента выражалось настолько, что уже сама ссылка на психоз становилась оправданной. Его брат Тео тоже увидел в этом темпераменте причину того, что Винсент всегда очень быстро впадал в аффективное состояние. И, наконец, его картины, выполненные в парижский период, свидетельствовали о его резкости, «склонности к преувеличениям и постоянным попыткам достичь границ своих возможностей. Стремление к крайностям и экстремальным ситуациям поставило его на светлый путь создания картин, которые он уже обдумывал во время своего обучения». Эти слова Франка характеризовали художника как революционера в будущем изобразительном искусстве и должны были стать инаугурацией Винсента Ван Гога.

В феврале 1888 года Винсент покинул Париж, потому что в нем, по собственным словам, он был несчастен и едва не стал пьяницей. В Париже Винсент очень много курил и пил, отчего в письме брату намекал, что ему необходимо отправиться в путь, чтобы преодолеть собственный «паралич», под которым подразумевал алкогольную белую горячку. Жалобы на отсутствие аппетита и боли в желудке побудили Тео обследовать брата у двух врачей. Первый доктор порекомендовал ему умеренность и воздержание, второй настоятельно потребовал от него отказаться от алкоголя и женщин. Эти указания Винсент принял с неохотой, но все-таки придерживался их.

С момента прибытия в Арль, он был очарован красотой сельской провинции и ему не нужно больше думать о рекомендациях врачей и наставлениях брата, потому что он с упоением начал работать. Он сообщал брату: соприкосновение с природой было настолько впечатляющим, что он в этот момент ощущал обморочное состояние. Теперь он получал счастливое удовлетворение от выполненной работы. В Арле, опьяненный восторгом, он создал 190 картин маслом и свыше 100 рисунков!