Адмирал Ушаков. Том 3

вам то самое, о чем я имел честь в прежнем моем письме вам

объявить, что по невозможности к защите осажденного города,

по тесным обстоятельствам, до которых он был доведен, и по

крайнему недостатку как в съестных, так и в военных припасах,

а более по известной храбрости и числу осаждающих войск,

французы должны были принять, а не предписать условие.

Приношу вам особливую благодарность за похвалу, которую

вы изволили отдать как капитану фрегата Мессеру, начальнику

сухопутных российско-оттоманских войск, под командою моею

состоящих, так и протчим офицерам, командующим батареями, и

уверяю вас, что в рапортах моих к моему адмиралу не премину

я представить всех, дабы они достодолжно были награждены за

труды, ими понесенные, и услуги, ими оказанные.

В отведении квартир российско-императорским войскам я

употреблю надлежащее старание и буду оными распоряжать,

судя по местам и времени.

Я вам предъявлю, что должное уважение к храбрости, сими

войсками оказанной, и тесному союзу, существующему между

оными и командуемыми вами войсками, не менее как к союзу,

между августейшими державами состоящему, коим мы служим,

требует того, чтобы одна часть войск была помещена в Анконе

и чтобы на стенах оного города с флагом его императорско-рим-

ского величества выставлены также были и флаги российско-

императорский, оттоманский и короля Обеих Сицилии, коих

войска столь содействовали, чтоб принудить к сдаче города.

Извещение, вами мне данное, о тесной дружбе и родстве

наших дворов удостоверяет меня, что сие столь справедливое мое

требование будет принято, как должно; иначе из занятых мною

постов я никогда не выступлю.

Во всяком случае и во всякое время я совершенно долгом

себе поставлял доказывать вам истинное мое желание и рачение

о взаимном добром согласии. С истинным прискорбием

находился я иногда принужденным делать вам представления по

некоторым случаям, которых я не мог утаить, не сделавшись или,

по крайней мере, не являясь виновным пред августейшим моим

государем в упущении должности. Сии самые представления, кои

не только не происходили от вражды или от другой какой-либо

посторонней причины, но принимали свое начало от искренней и

беспристрастной ревности, не могли не быть одобрены и вами

самими. В таковой надежде не могу не уведомить вас о крайнем

прискорбии при получении мною рапорта, что по вашему

повелению снят императорский флаг государя моего, что малый отряд,

занимавший пост у входа портового, сведен на суда и что

арестованы двое из моих офицеров и несколько солдат. Вы можете

быть уверены, что если бы вы благоволили уведомить меня или

начальника Мессера о погрешностях, ими учиненных, то были

бы они подвержены строгости военных законов. А что следует

до своду войск и до снятия императорского российского флага,

то ежели протестую, как честь моего государя требует того, то

удержу себя и на сей раз в пределах простого протеста. Я прошу

вас принять в уважение сии мои искренние чувствования и

верить, что и проч.

В полученном мною от вашего высокопревосходительства сего

месяца 11-го дня ордере1 между прочим предписывать изволите,

чтобы по взятии Анконы должен я войти во все подробности

обще с господином австрийским генералом Фрелихом и делать

капитуляцию вообще, и что взято будет от французов, по описи

все сохранить до высочайшей конфирмации. На сие вашему

высокопревосходительству доношу следующее:

Узнавши, что г[осподин] генерал Фрелих тайно делает

капитуляцию, накануне, 1 ноября, дал знать ему, что по болезни

моей присланы будут ему вместо меня для совета флота капитан

2 ранга Мессер и флота лейтенант и кавалер Ратманов, коих на

другой день и послан к господину Фрелиху от меня на совет,

дав им для преложения в совете капитуляции, согласно с

данными мне от вашего высокопревосходительства повелень[я]ми,

которые по возвращении рапортовали мне2, что они были

ь квартире у господина генерала Фрелиха и, не застав его,

ожидали три часа и по прибытии его дали знать о себе, что они

присланы для пользы союзных держав посоветовать о капитуляции,

но он чрез своего адъютанта отказал им свидание, сказал

формально, что с ними говорить ни о чем не хочет, а естли имеют

какие письменные дела, то отдавали бы его адъютанту. Они

вторично объявили, что по данному им от меня повелению должны

они знать пункты капитуляции, которую господин генерал

Фрелих с французами делает, однако и вторично им было отказано

чрез того ж адъютанта, объявя, что господин генерал Фрелих

послал в крепость майора для утверждения капитуляции, и когда

кончена и утверждена будет, пришлют оную ко мне. А между

тем в сие самое время, ноября 2-го дня, господин генерал

Фрелих не уведомил меня, тайным образом заключил капитуляцию,

скрытно ввел в 10 часов пополудни свои гарнизоны в Анкону, и

[через] 24 часа, то есть 4-го числа, выступил французский гарни-

зон из крепости по силе учиненной капитуляции, которую

господин генерал Фрелих, совсем уже окончивши и утвердивши,

прислал ко мне для одного только сведения. Я в то же время

ему объявил, что на таковую капитуляцию не согласен, ибо

известен мне был имевшийся у французов в порохе и провизии

великий недостаток, а тем и более не мог еще я согласиться, что

в оной не упомянуто имя его императорского величества

всемилостивейшего государя императора всероссийского. На сие он мне

отвечал, что нашим войскам назначает квартиры в Фано и Сене-

галлии, и никого из войск, под начальством моим состоящих, не

велел впущать в крепость. Я, видя таковой поступок и узнавши,

что австрийская флотилия, состоящая из трех лодок, старалась

ночью войти в гавань скрытно, нашел себя принужденным

послать ночью в гавань флотилию из 5-ти судов, под начальством

флота лейтенанта и кавалера Ратманова состоящую, дал

приказание, чтобы по рассвете тотчас поднять на муле и кораблях

флаг его императорского величества, что господин флота

лейтенант и кавалер Ратманов и исполнил 4 ноября: спустя

французские, поднял российские и турецкие флаги, также и г[осподин]

командующий десантом капитан 2 ранга Мессер по данному ему

от меня повелению по выходе французского гарнизона из

крепости, не могши войти в крепость берегом, переправил на судах

в гавань 50 чел. солдат и занял на муле и в гавани на кораблях

и прочих судах и у морских магазин караулы совместно с

австрийскими. Того ж ноября 4-го дня пополудни при[слал]

австрийский капитан в большом количестве солдат, дерзко

покусился снять наших часовых. Находившийся тогда в карауле Боа-

селева баталиона прапорщик Карпов объявил тому капитану, что

он часовых снять не может и порученного ему караула не

оставит, не давши наперед знать своему начальнику, но господин

австрийский капитан, усилясь, силою отнял у двух российских

часовых ружья и тесаки, а притом и находившегося там

господина флота лейтенанта Цамутали заарестовал. На другой день

ноября 5 (16-го) дня на всех судах и на муле подняли флаг его

императорского величества, но австрийский начальник караула

насильно оные флаги спустил, сказывая, чтобы не было поднято

ни их, ни наших флагов, и того ж дня пополудни в 3-м часу на

муле и кораблях подняли свои флаги, а наших поднять насильно

не допустили. Командующий десантом флота капитан 2 ранга

Мессер и начальствующий флотилией флота лейтенант и кавалер