Адмирал Ушаков. Том 3

После сей вылазки более на мою сторону вылазок не было, а обыкновенные

перестрелки с передовыми постами.

Октября 3-го. Сего числа прибыли австрийские вспомогательные войска

и расположились за нашими батареями и редутом до 8000 человек под

командою фельдмаршал-лейтенанта Фрелиха. На вид войска славные, а

каковы на деле — увидим.

9-го Получил от графа Войновича повеление, чтобы, оставя на

батареях констапеля Деянова с морскими канонерами и передав начальству

генерала Фрелиха всю мою команду, как русских, так и турок перевести на

сторону Мессера, а самому мне отправиться в Сенигаллию и принять под

мое начальство флотилию.

10-го. Выполнив повеленное, приехал в Сенигаллию. Не могу

изобразить того приятнейшего сна, которым насладился, ибо во все сие

заботливое время не имел лутчего ложа, как платсформы, постель — плащ,

подушка — пушечное колесо и весьма роскошное — пук соломы.

12-го. С флотилиею поутру подошел к Анконской гавани. Последний

фрегат наш по причине бурливых погод отправился в Триест, а граф Вой-

нович перебрался на берег и позади наших батарей в небольшом селении

объявил главную свою квартиру.

18-го. В ночи атаковал с лодками гавань, которая и продолжалась два

часа, при сем неприятельский линейный корабль потоплен.

21-го. Идущий в Анкону купеческий корабль под французским флагом

и [с] 8-ю человеками французов мною взят и отправлен в Триест с

мичманом Шостаком, там оный признан доброю призою и продан за 42 000

гульденов. Деньги положены для хранения в страховую комерц-компанию

купцу Эстрейхеру до решения нашего правительства.

22-го. Французы сделали вылазку на сторону Монто-Гардето и взяли

у австрийцев две батареи. Констапель Деянов со своими защищал третию

до тех пор, покуда [не прибыл] присланный от Мессера сикурс в 200 че-

ловек под командою морских баталионов капитана Литиха, французы

отступили в крепость, но храбрый Деянов убит.

Ноября 3-го. На сие число в ночи из Анконской гавани вышел брик.

Я тотчас снялся с якорей и погнался за оным, вскорости догнал, стоило

немногих выстрелов, взял оный. Оный принадлежал французам, отправлен

в Тулон, с пашпортом генерала Фрелиха. Капитана и депеши отправил

к графу Войновичу, брик по имени «Бооносорте» с 18-ю пушками нагружен

разных цветов хлопчатою пряжею и признан добрым призом, который

обращен в военный и употреблен на службу *.

4-го. На рассвете со всею флотилиею вошел в гавань, а французский

гарнизон выступал из крепости со всеми почестями и [при] вооружении,

с пушками и закрытыми фурами. Генерал Фрелих сделал секретно от нас

капитуляцию, даже исключа нас из оной. Я тотчас спустил французские

флаги на муле, карантине, на военных и купеческих кораблях и поднял на

оных союзные — русские, австрийские и турецкие. Оставив лейтенанта Ца-

мутали наблюдать за порядком, сам отправился на катере с рапортом

к Войновичу, и тут получили известие, что генерал Фрелих приказал

насильно снять наших часовых, где были мною расставлены при поднятых

флагах. Лейтенант Цамутали, стараясь не допущать до оного, был

арестован, однако ж флаги до вечера не спущали, а на другой день поднял одни

австрийские, и разбойническим манером похитили у нас все то, что труды

и опасность долженствовали вознаградиться, но слава храбрых останется

навсегда. Французский гарнизон следовал под прикрытием австрийской

кавалерии.

Сия знаменитая и достословная блокада тем более славна, что

французского гарнизона сначала было до 7 тысяч человек, а по заключении

капитуляции возвратилось во Францию не с большим 3400, а протчие

погибли на вылазках и от болезней, от недостатков в провизии. Гарнизон был

отличный, генерал Монье известен по храбрости и опытности, и в нашей

власти было заключать такую постыдную капитуляцию, каковую дали им

австрийцы; с начала блокады сильные вылазки, деланные на батареи,

моему начальству вверенные, со славою отражены и биты. Австрийский

кабинет или, лутче сказать, Тугут и то его милости, т. е. Тугута, гарнизон

французский избавился постыдного плена и возвратился со славою во

Францию. За сей бесчестный поступок австрийцев последовал правильный

гнев императора Павла и [он] прервал дружбу с неблагодарною нациею, и

сия вскоре после сего происшествия наказана [была] по заслугам на

равнинах Маренских2. Какое имели уважение французы к австрийцам, можно

заключить из следующего: вступя австрийцы вместо меня с отличным по

виду 8-ми тысячным корпусом, французы сделали вылазку и, вероятно,

разбили бы австрийцев, ежели русский констапель не удержал их

стремления до прибытия российского сикурса, из 200 человек состоящего. Деянов

убит, честь и слава памяти твоей, храбрый. Когда австрийцы делали

переговоры, в то время сходились под крепостью русские офицеры с

французскими и последние убедительно упрашивали первых не помогать

австрийцам. «Без вашей помощи,— говорили они,— мы австрийцев скрошим, как

капусту»,— бессмертный Рымникский навел страх и ужасть на храбрых

республиканцев,— они щитали русских непобедимыми.

Генерал Лагоц, еще прежде 1-й нашей экспедиции собрав из

неаполитанцев и итальянцев до 6 тысяч нерегулярного войска, избрав себе

главную квартиру в городе Фермо, к югу от Анконы около 30 миль италиан-

ских, сие местоположение неприступно для неприятельских нападений. Он

1 Груз был оценен в 10148«2 рубля, а сам бриг включен в состав

русского флота и прослужил в нем десять лет (А. Кроткое, Повседневная

запись замечательных событий в русском флоте, СПБ, 1893, стр. 474).

2 В сражении при Маренго 14 июня 1800 г. французы под

командованием Бонапарта нанесли поражение австрийцам, в результате чего послед*-

ние потеряли Ломбардию, Пьемонт и Геную.

отсюда делал несколько набегов и при нападении неприятеля скрывался;

в свою твердыню. Получа от нас известие, что мы уже заняли Фа но и

взяли гарнизон оный, он выступил из своей засады и тихо подвигался

вперед к Анконе, и когда уже наши войска вогнали неприятеля в Анкону,

я нашел Лагоца, окопавшись шанцами на выгодной позиции, отсюда все

дела наши были общие и согласные. Сходство наших характеров сблизили

меня с ним в совершенную дружбу — храбрость, прозорливость,

неустрашимость обладали им. Лет 26-ти, высокого стройного роста, несколько

рыжеват, он служил во французской службе, был адъютант[ом] Наполеона,

потом бригадным генералом и, обижен будучи Наполеоном и директорией,

поклялся вечную иметь ненависть к неблагодарным. Успехи великого

Суворова дали Лагоцу смелость явиться на театр военный, он вошел в

сношения с Рымникским и, ободряем поседелым воином, усугубил себя на правое

дело; он был подданный австрийский, но не доверял им...

За труды, мною понесенные, я всемилостивейше награжден орденом

св. Анны 2-й степени. Граф Войнович получил Иерусалимский командор-

ственный, Мессер — 2-й степени св. Анны, и многие офицеры — 3-й степени.

После Маренского сражения вся Италия занята французами, но

покуда мы находились в Анконе, ни один город сей провинции не был ими

занят, а когда покойную королеву неаполитанскую приняли на нашу эскадру

для отвоза в Триест, и в который день мы оставили Анкону, в тот

же вступили [туда] и французы, и в ту же ночь выслали австрийцев не

так-то учтиво.

Из письма вашего от 14-го сего месяца1 приметил я, что вам

горестно было по двухдневном труде принять французские

условия.

Я прямо не нахожу важной причины, для которой бы вы

принуждены были против воли вашей принять оные, и повторяю