За каждую пядь земли...

Позиция орудия была так близка к нашему НП, что мы с комдивом Цибиным и комиссаром Погосовым видели все это сами. А о том, что происходило на позиции, о своих мыслях и переживаниях во время неравного поединка с фашистскими танками рассказал комиссару полка заряжающий Петр Федоренко, когда пришел в сознание в медсанбате дивизии. Раны его, к сожалению, оказались очень тяжелыми, и через несколько дней Федоренко скончался.

Батарея Николая Болдырева выстояла, хотя в ней и осталось только два орудия с неполными расчетами. Когда она вела бой, немецкие танки так близко подошли к нашему НП, что все мы тоже приготовились к бою. Нам с Цибиным и Погосовым, как и остальным, принесли гранаты и бутылки с горючей смесью.

Меня позвали к телефону. На проводе был генерал Фекленко. Выслушав его, я тут же передал трубку Цибину.

— Вас понял, спасибо! Мы готовы!.. — закричал комдив и приказал всем смотреть на дорогу, выбегавшую из леса. Там с минуты на минуту должны были появиться наши танки. Целый батальон!

Командир корпуса учел критическое положение, сложившееся на участке 43-й танковой дивизии, и решил с ходу ввести в бой подошедшее подкрепление — свой последний резерв. Командир батальона майор Быстров, встреченный еще в лесу заместителем командира дивизии [243] по строевой части полковником Кириченко, выехал вперед и с его помощью оценил обстановку, принял решение. Когда батальон подошел, он вызвал командиров рот, поставил задачу, развернул подразделения на опушке в боевой порядок, и танки ринулись в контратаку, нанося врагу удар во фланг.

Советские танки смяли вражеские подразделения и начали громить их. Танкистов поддержали артиллерия и оставшиеся в дивизии танковые подразделения. Положение было восстановлено. Соединения корпуса закреплялись на достигнутых рубежах. В стане врага поднялся серьезный переполох. Массовое применение советских танков на небольшом участке фронта корпуса оказалось для фашистского командования неприятной неожиданностью. Гитлеровцы срочно перешли к обороне.

Тем и закончилась попытка генерала фон Клейста расправиться с 19-м механизированным корпусом, используя внезапность. Сюрприза, который готовил нам старый фашистский волк, не получилось...

* * *

Защитить Киев! Такая задача была поставлена не только перед войсками Юго-Западного фронта, которые стойко вели кровопролитные бои на подступах к столице Советской Украины. На защиту города поднялись рабочие, служащие, студенческая молодежь, колхозники окрестных поселков и деревень. Десятки тысяч добровольцев осаждали военкоматы с просьбой зачислить их в истребительные батальоны, призвать в ряды Красной Армии. Из их числа формировались маршевые роты, уходившие на фронт на пополнение соединений и частей действующей армии, а также отряды истребителей танков, проходивших подготовку в специальных лагерях. Многие рабочие, служащие учреждений, преподаватели вузов влились в отряды гражданской обороны, которые несли охрану учреждений и предприятий в городе, вылавливали диверсантов и шпионов в близлежащих лесах, помогали тушить пожары, уничтожали сбрасываемые с воздуха зажигательные бомбы. Еще большее количество киевлян, в основном женщины, возводили укрепления в самом городе и на ближних подступах к нему.

Все эти люди тоже являлись участниками битвы с немецко-фашистскими захватчиками, искренне верили в то, что врагу не удастся захватить их любимый город, и делали все, чтобы этого не случилось. [244]

В оккупированных районах Ровенщины и Волыни уже начали действовать отряды народных мстителей, которые уничтожали мелкие фашистские гарнизоны, подрывали железнодорожные и шоссейные мосты, разрушали линии связи в тылу врага.

Народ поднялся на священную войну против немецко-фашистских оккупантов, вторгшихся на нашу родную землю. Единство народа и армии повышало стойкость и упорство войск, ломало планы фашистского командования...

Начиная с 24 июля в течение почти двух недель в полосе 5-й армии отмечалось заметное ослабление активности немецко-фашистских войск: противник закреплялся на достигнутых рубежах. Эта относительная передышка дала нам возможность осуществить немало мероприятий по усилению боеспособности соединений и частей, позволила провести продуманную перестановку кадров командиров и политработников.

Напряженно трудились в те дни дивизионные партийные комиссии. Были рассмотрены сотни заявлений бойцов и командиров о приеме в партию, выданы партийные и комсомольские документы. Партийные организации рот, батальонов и полков пополнились большим отрядом молодых коммунистов, проявивших в боях беззаветную преданность партии, народу.

Как только представилась возможность, я поехал в танковый батальон майора Быстрова, чтобы провести митинг, побеседовать с танкистами, разъяснить командирам и политработникам вызванную обстановкой необходимость временно поротно передать батальон на усиление танковых полков. Танкисты с пониманием восприняли это решение. Теперь в наших танковых полках насчитывалось по 20–25 боевых машин, в основном КВ и Т-34. Это уже была сила. Кроме того, мы несколько изменили составы экипажей. В них влились многие обстрелянные, получившие боевой опыт механики-водители, башенные стрелки, стрелки-радисты. Большей частью это были коммунисты и комсомольские активисты, благодаря которым заметно усилилась боеспособность танковых взводов и рот.

Произошла значительная перегруппировка войск и в масштабе всей 5-й армии. Остаткам частей некоторых стрелковых соединений и нашему корпусу во взаимодействии с соединениями 31-го стрелкового корпуса пришлось [245] переместиться дальше на восток и вести бои уже под Чигирями, Писками и Бондаревкой, которые находились на юго-восточном участке армейской полосы, где фашистское командование продолжало попытки окружить обескровленные соединения армии.

Здесь противник действовал мелкими группами танков (10–15 единиц) и пехоты. А чтобы держать нас в постоянном напряжении, он часто засылал в наши тылы небольшие отряды автоматчиков.

Одной из главных задач по-прежнему являлась разведка. Командирам и штабам соединений и частей нужны были точные сведения о силах и намерениях неприятеля. Поэтому полковые, дивизионные и корпусные разведывательные подразделения занимались разведкой непрерывно и порой добивались очень значительных результатов.

Немалый эффект приносили действия поисковых групп и отрядов, которые вскрывали группировку сил и средств врага на всю тактическую глубину его боевых порядков. Одна из таких операций, проведенная разведчиками 43-й танковой дивизии, имела особенно большой успех и важные последствия.

Разведгруппы в этом поиске действовали в течение двух суток. Они прошли незамеченными через все тылы 13-й и 14-й танковых дивизий 3-го моторизованного корпуса немцев, установили точное расположение пехотных, моторизованных и танковых частей, их штабов, позиции артиллерийских и минометных батарей, места складов с горючим и боеприпасами. Вернулись разведчики с «языком», который оказался командиром немецкой пехотной дивизии вновь испеченным генерал-майором. К нам он попал в форме полковника (новый мундир, как выяснилось, еще не был готов). Не знаю, волновала ли эта деталь пленного. А вот командир разведотряда лейтенант А. А. Захаров был явно раздосадован, ведь он не знал, что удалось добыть в качестве «языка» фашистского генерала.

Разведгруппы были назначены от разведывательного танкового батальона дивизии. Их организацией и подготовкой занимался лично командир батальона Герой Советского Союза капитан В. С. Архипов. Он же и руководил действиями разведчиков. Задачу от командира дивизии полковника И. Г. Цибина Архипов получил утром 4 августа. [246] Во главе разведотряда он поставил лейтенанта А. А. Захарова.

Маршрут разведотряда, состоявшего из двух групп — лейтенанта А. А. Захарова и младшего лейтенанта Г. П. Губы, — проложенный на карте комбатом, был трудным и опасным. Он проходил там, где следовало ожидать большого скопления вражеских войск.