Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (ЛП)

На уведомительной встрече с представителями наших американских агентов и организатором концертов в Чикаго было достигнуто соглашение, что мы должны дать серию из 15 концертов, как и планировалось. Джон сказал прессе: “Мы по прежнему с нетерпением ожидаем нашего турне. Мы могли бы спрятаться в Англии и сказать, что мы не приедем”. При закрытых дверях Джон быстро пришёл в норму; старая добрая устойчивость Леннона сменила краткую демонстрацию раскаяния, и он описал костровых протестующих, как “ди-джеев среднего возраста, сжигавших кипу альбомных обложек перед публикой, состоящей из 12-летних”. После просмотра по телевизору одной из церемоний сожжения альбомов, Пол сказал: “Это были фанатики. Было ужасно видеть на их лицах ненависть”.

На третий день турне мы наткнулись на крохотную группу головорезов из Ку-клукс-клана, которые участвовали в демонстрации в районе вашингтонского стадиона ‘Коламбия’. Через четыре дня после этого возле ‘Мид-саут-колизеум’ в Мемфисе мы столкнулись с полудюжиной клановцев, подстрекавших толпу фанатиков вопить непристойности в сторону нашего транспорта-того-дня, грузовика ‘Уэллс карго’, когда мы прибыли на первое из двух выступлений. Это была самая напряжённая дата нашего турне. Все мы осознавали, что если Джон как-нибудь пострадает от рук протестующих, то это место является самым вероятным, где это может случиться. Во время второго выступления кто-то кинул из толпы петарду – “вишнёвую бомбу”, как называют её американцы – которая взорвалась с громким звуком рядом со сценой. Наши головы инстинктивно повернулись в сторону лица Джона, и то же самое сделала троица остальных ребят на сцене. Мы испугались, что какой-нибудь снайпер сделал роковой выстрел в Джона, и мы увидим, как он мешком падает на землю. К счастью, этот страх оказался необоснованным – или, более точно, преждевременным в свете события, которое случилось через 14 лет.

10 Конец Пути

В тот осенний вечер, когда битлы играли последний концерт своего американского турне 1966 года в Кэндлстик-парке в Сан-Франциско, со стороны залива дул сильный тихоокеанский ветер. Я стоял посреди этого большого и слегка обветшалого бейсбольного поля незадолго до того, как самые последние 25 тысяч фанатов начали гуськом наполнять двуярусные трибуны, для того, чтобы стать последними, кто увидит великолепную четвёрку в полноценном концерте. Я про себя заметил, где расположены мачты с громкоговорителями на каждой из сторон временной сцены. Я планировал записать это выступление, и мне нужно было решить, где следует расположиться для получения звучания наилучшего качества на моём плачевно низкокачественном записывающем устройстве. Суть заключалась в простом держании микрофона вверху в воздухе и надежде, что я смогу записать достаточно сбалансированный звук со сцены на мой примитивный кассетный магнитофон ‘Филипс’. Как правило, всё для чего мне он был мне нужен, это запись речевых интервью с битлами различных журналистов, пока мы были в дороге, и в вопросах качества звучания это большая разница с попыткой записать целый концерт в бейсбольном парке. Я и понятия не имел, как между голосами и инструментами может возникнуть плохой баланс, и будут ли вообще слышны достаточно отчётливо для записи “репризы” ребят между песнями. Если бы во время этого вечера усилился ветер, то я бы рисковал вместе с музыкой ‘Битлз’ подхватить также и звук каждого его порыва. Как бы то ни было, окончательная запись предназначалась не для каких-нибудь коммерческих целей, а лишь для Пола, чтобы остаться в качестве его личного сувенира с этого выступления.

Не было никаких официальных объявлений, что это станет самым последним появлением ‘Битлз’ на сцене перед толпой заплативших клиентов, но возле ребят витала радостная атмосфера ‘конца-их-срока’, ведь это был конец особенно трудного, травмирующего и полного стрессов мирового турне. Все мы с нетерпением ожидали возвращения домой к семьям и друзьям. Кэндлстик-парк был тем, что глава американского турне Айра любил называть одной из наших работ ‘влетел-и-вылетел’ – прилёт с предыдущего выступления в Лос-Анжелеса и вновь вылет сразу после концерта, без остановки на ночь в Сан-Франциско. По причинам безопасности наша поездка из аэропорта к месту выступления протекала на нанятом в частном порядке автобусе. Все, включая главных исполнителей разогрева ‘Сёркл’ и ‘Ронеттс’, плюс путешествующие с нами люди прессы, набились в это далеко-не-роскошное транспортное средство и слушали предупреждение Айры, что в парке собралась особенно большая толпа. Вероятно, этот сильно изношенный автобус являлся последним типом транспорта, в котором они ожидали увидеть битлов. Во время этой поездки Пол спросил меня, со мной ли мой кассетный записывающий магнитофон. В турне я брал его с собой везде, чтобы можно было проиграть материал интервью и пресс-конференций дома журналистам, которые не были в поездке. Я также использовал его для ведения своей собственной записи того, что происходит. “Сделай мне запись этого последнего концерта сегодня вечером, ладно?” – спросил Пол. Помню, я задавался вопросом, что я должен увидеть в этой необычной просьбе. Никто из ребят никогда не просил меня записать сувенирную плёнку на предыдущих концертах. Пол уже смирился с тем, что остальные будут иметь перевес голосов в вопросе о будущих концертных турне? Он безропотно принял тот факт, что Сан-Франциско является концом пути? Или он лишь хочет, чтобы эта плёнка напоминала ему конкретно об этом турне? Или хочет проиграть её своей подруге Джейн Эшер, как только они встретятся после разлуки в его новом лондонском дому в Сент-Джон’с-Вуде? Когда мы прибыли в Кэндлстик-парк, мы услышали, как местное радио Кей-Уай-Эй передаёт детали нашего перемещения по воздуху. Неудивительно, что там ожидали нашего прибытия большое собрание фанатов!

Когда мы достигли парка, идея с автобусом привела к неожиданным последствиям. Мы ехали через обширную и всё ещё пустынную автомобильную стоянку к определённому въезду, не привлекая никакого внимания небольших групп болтающих между собой фанатов, которые едва удостоили нас взглядом. К несчастью, человека, который должен был отпереть нам входные ворота, нигде не было видно. Постепенно небольшие скопления девушек окружили наш автобус, пока мы ждали с работающим двигателем. В крнце концов, кто-то заметил битла: “Это Пол! Это Пол!” У нас было два варианта: оставаться на месте и позволить в мгновение ока вырасти толпе или уехать и покружить по парку. Впоследствии Бесс Коулмэн сказала мне, что она и несколько других журналистов в автобусе по-настоящему испугались, что растущая толпа фанатов перевернёт автобус. Айра быстро принял решение: “Мы не можем здесь оставаться. Если эти дети начнут забираться на автобус, кто-нибудь пострадает”. Когда мы отъезжали, несколько фанатов забрались в свои старые автомобили с откидным верхом, а остальные следовали за нашим автобусом пешком, пока мы долго кружили по парку, лавируя между преследующими нас машинами и избегая группки возбуждённых фанатов на ногах. Никто не контролировал этот всё более растущий поток человеческого и транспортного траффика, и нашему шофёру пришлось несколько раз резко затормозить, чтобы предотвратить столкновение. Наконец мы заметили неистово махавшего нам человека у ворот, через которые мы должны были въехать в Парк, и опасная нервирующая гонка настоящих-а-не-игрушечных автомобилей подошла к концу. Этот случай остался в памяти Пола и вдохновил его на сумасшедшую гонку между автобусом и машиной в ‘Волшебном таинственном путешествии’, которое мы сняли в следующем году на аэродроме Вест-Маллинга в Кенте.

В восемь часов, когда на Кэндлстик-парк довольно неожиданно спустилась ночь, началось выступление ‘Битлз’. Хотя я не питал особых иллюзий относительно своих шансов сделать блестящую запись концерта, одно обстоятельство было в мою пользу – большое расстояние между сценой и трибунами в этом месте. Благодаря этому – думая я – я, возможно, смогу записать звучание со сцены без слишком большого просачивания непрекращающихся воплей и визгов фанатов со стороны трибун. Помог также тот факт, что это было выступление на открытом воздухе. В закрытом помещении было бы невозможно записать звучание музыки, не подхватив большого шума толпы. Когда последние исполнители разогрева сошли со сцены, я вышел на поле перед ребятами. Когда Джон, Пол, Джордж и Ринго бежали по траве, с трибун поднялся одобрительный рёв, а когда они наспех настраивали на сцене инструменты, каждый аккорд, который они брали, вызывал ещё больший рёв. Один американский ди-джей из нашей путешествующей компании, которому я не дал записать более ранний концерт турне, увидел, что я держу свой микрофон высоко в воздухе, и повторил мне мои собственные слова предупреждения: “По распоряжению Брайана Эпстайна не должно быть никаких записей выступлений. Пожалуйста, выключите”. Приложив палец к своим губам, я показал ему замолчать, так как не хотел посторонних голосов на своей ‘официальной’ записи концерта. На сцене один из ребят прокричал “Привет”, чтобы проверить свой микрофон, и в следующий момент группа энергично взялась за песню ‘Музыка рок-н-ролла’ Чака Берри.