Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (ЛП)

В паре других случаев Пол попадал в небольшие дорожные аварии, и всякий раз я узнавал о них из газет раньше, чем слышал от него. Три годя спустя, в 1969 году, Пол также оказался субъектом получившего намного большее распространение мифа, что он на протяжении какого-то времени мёртв, и что мы были вынуждены скрывать правду, посылая тщательно обученных двойников всякий раз, когда битлам приходилось появляться на публике. Этот слух ходил по всему миру. Джорджа Мартина спрашивали о подозрительных ‘ключах’, которые он – как его обвиняли – разместил на альбомных обложках. На ‘Сержанте Пеппере’ Пол был снят спиной к камере; на снимке на обложке ‘Волшебного таинственного путешествия’ у него была чёрная гвоздика, тогда как у остальных были красные; и он был босиком на фотографии, снятой для обложки ‘Эбби-роуд’. Слухи происходили из стольких многих различных мест в одно и то же время, что на этот раз газеты всё-таки напечатали эту историю, и на какое-то время Пол присоединился к этой шутке. С невозмутимым лицом и голосом под стать ему, он говорил знакомым, что он является подменой, а совсем не настоящим Маккартни. Когда Питер Блэйк – разработчик обложки альбома ‘Сержант Пеппер’ – навестил Пола дома, тот сказал ему: “Знаете, а ведь я не Пол Маккартни. Вы встречались с Полом, когда Вы работали над ‘Сержантом Пеппером’, и у него не было шрама на губе. Посмотрите, у меня шрам есть”.

‘Ансамбль клуба ‘Одинокие сердца’ сержанта Пеппера’

Сочинение, аранжировка и запись впечатляющего альбома ‘Сержант Пеппер’ заняли сверхактивные умы некоторых битлов почти с момента окончаний гастролей. Джон и Пол признавали, что этот проект является решающим моментом в карьере ансамбля. Они отошли от дороги, чтобы сконцентрироваться на улучшении своих сочинительских способностей и техники звукозаписи, и казалось, что весь мир наблюдал, пытаясь понять, какого ещё рок-н-ролльного чуда они смогут добиться. Для Джона и Пола величайшим вызовом было самоутвердиться друг перед другом. Эра глупых песен о любви давно прошла. Они доказали это изумительно новаторским сочинением сборника ‘Револьвер’. Больше никаких желаний держаться за руки, я люблю тебя и пожалуйста, порадуй меня. Теперь Маккартни и Леннону требовалось доказать, что ‘Револьвер’ не был разовым событием, однодневкой. Они стали повзрослевшими авторами песен, а группа в целом хотела показать соперникам – начиная от ‘Бич бойз’ и заканчивая ‘Роллинг стоунз’ – что они всё ещё выше и лучше всех. С моей точки зрения, ‘Сержант Пеппер’, создававшийся пять месяцев, стал грандиозной демонстрацией потакания музыкальным желаниям. Джордж Мартин признавался мне, что это была самая потакающая вещь, которую когда-либо сделал он с битлами, добавив: “Мы имели возможность сделать такого рода вещи лишь потому, что группа являлась настолько уникально успешной, что никто среди иерархии ЭМИ не осмелился оспорить то, что мы делали”. Было пущено в ход всё, чему Джордж Мартин научил их в отношении оркестровой музыки и студийных устройств звукозаписи с осень 1962 года. Для того, чтобы расширить свои собственные гитары, клавишные и ударные, они нанимали духовые и струнные секции и привлекали новообретённые знания Джорджа Харрисона об индийских инструментах и ритмах. В один вечер, когда я заскочил на Эбби-роуд, два Джорджа инструктировали ансамбль индийских музыкантов, которые сидели посреди студии на большом цветном ковре. Хотя индивидуальные самомнение и самолюбие были очевидны, а внутреннее соперничество внутри четвёрки достигло небывало высокого уровня, весьма изобретательная и чрезвычайно занимательная музыка создавалась с помощью или без расширяющих сознание веществ. Эбби-роуд стала центром активности интенсивного производства с неограниченными временем дневными и ночными сессиями. Когда ‘Сержант Пеппер’ обрёл форму, для меня также стало ясно, что каждый из ребят работал исходя из своих собственных интересов. Их работа становилась скорее всё более и более эгоистичной, чем ориентированной на группу.

Джон, Пол, Джордж и Ринго довели до сознания остальных из нас, чтобы пока альбом не будет закончен, их беспокоили как можно меньше. Мы не должны были приносить им несущественные проблемы и навещать их на Эбби-роуд во время записи, если только дело не касалось самых срочных вопросов. Мне это подходило, потому что мне никогда не нравилось проводить долгие часы в студиях звукозаписи. Если я всё-таки шёл туда, то лишь затем, чтобы получить срочные ответы на что-то важное или – в случае наших различных восходящих звёзд – чтобы продемонстрировать поддержку этим исполнителям. С моей точки зрения, сессии звукозаписи были скучным делом для всех, кто не был прямо вовлечён в создание музыки или обеспечение технических обслуживания. В случае с битлами во время создания ‘Сержанта Пеппера’ я отложил очередные запросы средств массовой информации, чтобы рассмотреть их позже. Но неизбежно пришло время, когда представилась превосходная возможность для передовиц – что-то, над чем я работал какое-то время, включая фото на обложку и доскональную статью для одного из престижных воскресных газетных цветных приложений. В то время Брайана Эпстайна было чрезвычайно сложно поймать на слове, но я поймал его в один из моментов, когда он был с ясной головой, что бывало всё реже и реже. Я спросил его: “Что же делать? Нарушить битловское правило и предложить им это или отложить на потом и, может быть, потерять эту возможность?” Он сказал мне, оставить это ему, и что он найдёт подходящее время передать это предложение ребятам. Должно быть, я напоминал об этом Эпстайну раза три или четыре, но он всякий раз отмахивался от меня с чем-то вроде: “Не торопись с этим, я перезвоню тебе”. Неизбежно, редактор этого журнала поставил передо мной ультиматум: “Это замечательная идея, мы хотим работать с тобой над ней, но дай мне твёрдый ответ – да или нет – к концу недели, или нам придётся забыть всё это дело”. Даже когда битлы были на вершине, я всегда считал, что им нужно определённое количество регулярного высококлассного освещения в нужных публикациях. Я высказал свою позицию Брайану ещё раз. Его ответ удивил меня: “Да пойми же ты, Тони, ради Бога, что я сделал по этому вопросу всё, что смог. Есть много вопросов, по которым битлы больше не взаимодействуют со мной, и это – далеко не один из самых важных примеров. Я дал понять, что хочу, чтобы сначала была улажена эта история с передней обложкой, но они отказались наотрез. Я не могу бесконечно унижаться и умолять”. Когда он говорил, на его глазах были слёзы, и очевидно, ему было мучительно признавать свою неспособность решить этот вопрос с четвёркой ребят и добиться для меня положительного результата.

С помощью этой искренней речи Эпстайн обрисовал в двух словах серьёзное ухудшение его отношений с Джоном, Полом, Джорджем и Ринго. Одно время не было ни унижений, ни мольбы, а также не было и речи о том, чтобы Немператор унижался перед своими ребятами или своим пресс-атташе. ‘Эппи’ твёрдо просил своих ребят сделать что-то, и они подчинялись – возможно, ругаясь и ворча – но они делали то, что от них требовали. До того момента я винил Эпстайна за то, что он не занимался более эффективно и срочно вопросом о воскресном приложении. Теперь же, внезапно, я понял его истинное положение и осознал степень потери его власти. Теперь он больше не контролировал ребят, – ситуация, от которой, должно быть, у Эпстайна бегали по спине мурашки.

На протяжении последнего месяца 1966 года битлы были настолько сильно увлечены своей работой над ‘Сержантом Пеппером’, что они едва обратили внимание на всё более частое отсутствие Брайана Эпстайна в его офисах Мэйфэйре. Они были вовлечены в 12-часовые сессии звукозаписи с четырёх часов дня до четырёх утра следующего дня. Все ребята отпустили усы, которые у Джорджа сопровождались свирепой на вид бородкой в стиле капитана Бёрдсая. Джордж Мартин закрыл глаза на употребление тяжёлых наркотиков, которые стали фирменным знаком новой серии сессий на Эбби-роуд. Он был рад – как он говорил мне – позволять им обкуриваться хоть до безумия, если они считают, что это добавляет дополнительное измерение той изумительной музыке, которую они создавали. Уносясь своими мыслями в воображаемый мир мандариновых деревьев, мармеладных небес и аптечных пирогов, ребята убедили себя, что галлюциногенные вещества улучшают и ускоряют их творческий мыслительный процесс. Друзья, которые присоединялись к ним в их вызванном химией раю, активно поддерживали ребятам в этом мнении, в то время как другие из нас наблюдали и – как Джордж Мартин – молчаливо оправдывали их за недостаточностью улик. Нам никогда не узнать, до какой степени наркотики помогали битлам в создании ‘Сержанта Пеппера’ или они действовали просто как усилители уверенности в себе.