Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Документы свидетельствуют, что в штате служащих исполкома значилась должность «журналиста», которую занимал Михаил Шолохов. Сохранилась в архивах «Раздаточная ведомость за уплату пайка, статистикам станицы Каргинской», в которой значится Шолохов Михаил, указана дата внесения денег и его роспись в получении пайка – 16 октября 1921 года: табак – V, фунта, спички – 5 коробок, мыло – V, куска¹.

Несколькими годами позже в своей автобиографии Шолохов напишет: «…Успел за шесть лет изучить изрядное количество специальностей. Работал статистиком, учителем в низшей школе, грузчиком, продовольственным инспектором, каменщиком, счетоводом, канцелярским работником, журналистом»². Живя в Москве, подрабатывал счетоводом, статистиком, грузчиком, в молодежной газете журналистом – тут ничего особенного нет: было такое время, а надо было зарабатывать на жизнь. Но это было потом.

1920–1921 годы для иногородних, не имевших земельных наделов и, естественно, запасов хлеба, были особенно трудными. Из хутора Плешакова Александр Михайлович, кроме одежды и небольшого запаса продуктов на дорогу, ничего с собой не привез. Осень и зиму пережили на запасах Прасковьи Герасимовны: была у нее корова-кормилица, птица, в погребе картошка, соленья. С весны кормильцем стал огород. Как рассказывали мне их соседи, Анастасия Даниловна много трудилась по хозяйству, не гнушалась черновой работой, на том была она воспитана с детства. Сын не проявлял заметного интереса к домашним делам, сидел за книжками, что-то писал, много времени проводил на рыбалке.

Бесцельное, по мнению матери, просиживание сына за книгами вызывало у нее раздражение, а порой и негодование; не раз она жаловалась соседям, что сын ей не помогает. Вся забота о семье ложилась на ее плечи. Чтобы подработать, она нередко нанималась копать и полоть огороды, делать соседям кизяки. Осенью ходила на гору за бурьяном на топку, собирала стебли подсолнуха, кукурузы, взвалив на спину, вязанками носила домой.

Сын Петра Михайловича Шолохова рассказывал: когда Михаил был гимназистом, за шалости ему нередко поделом перепадало; мать применяла довольно жесткие меры воспитания. Петр Михайлович, бывая у них, не раз заступался за Михаила, защищая его от наседавшей матери, грозно размахивающей свитым в веревку полотенцем. Александр Михайлович в такие минуты держал нейтралитет и ни одну из сторон не поддерживал.

Теперь же Михаил был взрослым, матери с ним не справиться. Зачастую, когда она работала в огороде, отец и сын сидели за книжками.

На душе отлегло, когда сын поступил работать в Каргинский исполком. Зарабатывал Михаил, конечно, мало, но все-таки поддержка семье.

По свидетельству близко знавших Александра Михайловича, было у них золотишко, и, видимо, немало. Упоминаемый выше Платон Федосеевич Корохов рассказывал: когда Шолоховы жили у них в слободке, главная хранительница «капитала» Анастасия Даниловна золото держала на улице, под порожками куреня. Соседка по Каргинской Елена Дмитриевна Баркина рассказывала, что мешочек с золотом Анастасия Даниловна держала опущенным на веревочке в колодце. Нет сомнения в том, что золото осталось со времен службы Александра Михайловича в компании Лёвочкина.

Как вспоминают каргинские старожилы, у казаков золото водилось: царскими монетами, в слитках, в различных изделиях. До революции они предпочитали пользоваться бумажными деньгами: на них был портрет царя – это вызывало доверие к ним и уважение к самодержцу. Мы уже говорили, что в первые годы советской власти золото у казаков не изымалось, хождения оно не имело, следовательно, не имело и ценности: золото надо было обменять на бумажные советские деньги, что в условиях хутора и станицы было непросто. С определенным риском его можно было обменять в городе у перекупщиков и спекулянтов. Смельчаки из Каргинской для этой цели ездили в Царицын, ближайший крупный торговый город.

Только в начале 1930 года с открытием магазинов под названием «Торгсин», что означало «Торговля с иностранцами», появилась возможность на золото или изделия из золота покупать товары и продукты высокого качества, и те же спички, которые можно было зажечь, чиркнув о подошву чирика или сапога. Рассказывали: один казак принес в магазин отлитый из золота кораблик, его оценили стоимостью в три магазина со всей наличностью. Кораблик у казака не приняли, посоветовали переплавить его в куски, и золото пошло в обмен на продукты…

В 1921 году на нижнем краю станицы Каргинской Александр Михайлович купил запущенное казачье подворье. Раньше в нем жила вдова с двумя малолетними девочками. В этот голодный год то ли с голоду, то ли от тифа вдова умерла. Дети остались круглыми сиротами. Соседка, Плотникова, взяла их на воспитание, а ставшее ненужным подворье продала Шолохову.

В мае 1919 года при подавлении Вешенского восстания наступающими полками 33-й Кубанской дивизии красных многие дома отступленцев в Каргинской были сожжены. Оставшиеся бесхозными дома казаков были реквизированы станичным исполкомом и отданы под жилье приехавшим в станицу руководителям разного назначения. В условиях голода, разрухи, свирепствующей продразверстки в Каргинской не оказалось желающих потесниться в курене и сдать под квартиру комнаты. Покупку Шолоховым старого подворья следует объяснять не бедностью покупателя, а отсутствием более подходящего, справного жилья.

Крытый камышом и соломой, рубленый курень на низком фундаменте, рубленые постройки хозяйственного назначения (свинарник, птичник, конюшня, амбар) давно требовали ремонта и приложения хозяйских рук. Известные трудности, неумение владеть инструментом привели к тому, что бывший приказчик до конца своей жизни так и не приложил рук, чтобы с облысевшей крышей курень и подворье привести в порядок…

С переездом Шолоховых в Каргинскую Михаила чаще можно было видеть в центре станицы, вечерами на игрищах и посиделках; в выходной день он подолгу сидит с удочками на рыбалке – до Чира рукой подать.

Рассказывая о далекой юности Михаила Шолохова, нельзя умолчать об этой увлеченности, которая осталась на всю жизнь. Соорудив посреди Чира помост и веером разбросав удочки, отшельником сидел Михаил днями. Знал он, где и под какой корягой, в каких ямах притаился сазан и чебак, а где не давали покоя ерши да пескари. Был он рыбаком терпеливым, знал многие секреты и тонкости рыбацкого дела, учился он у известного на всю слободку рыбака деда Кудиныча. Кто знает, может быть, этот Кудиныч и послужил прообразом того самого старого и опытнейшего рыбака в хуторе Татарском, который выловил в Дону Дарью Мелехову.

Во времена юности Шолохова, а в далекую старину тем более, рыбы в Чире было много, ловили ее бреднем, удочками, по весне и в ледоход черпаками. Вода была прозрачно-голубой, пили ее и животные и люди. Весной – одно загляденье: на песчаной отмели сазаны и чебаки парами бились у самого берега, выметывая икру; щуки, пригревшись на мелководье, неподвижно дремали в камышах.

Нередко около Михаила собиралась ватага ребятишек с самыми замысловатыми удочками. Он рассказывал им, как надо насаживать приманку, закидывать удочку. Непонятливым и бестолковым, кто сразу не мог уловить тонкостей рыбной ловли, советовал сначала на крючок насаживать лист лопуха, подергивая леску, ловить лягушек, а потом браться за настоящую рыбную ловлю. Леску сучили из конского волоса, удилищами служили длинные хворостины из тальника, который в изобилии рос в леваде бывшей помещицы Натальи Ивановны Поповой и у того же деда Кудиныча. Любовь к таловым удочкам Шолохов сохранил на всю жизнь, считая, что на их природный запах рыба сама тянется.

По увлечению рыбалкой Михаил водил дружбу с Григорием Мокроусовым, их нередко видели на Чире вдвоем: на рыбалку уходили в ночь, с собой брали чугунок, на берегу из мелочи варили уху или картошку. Михаил с детства любил картошку, сваренную в «мундире». В эти дни, навещая в Ясеновке бабку, он первым делом говорил: «Ба, свари картошки».

С Григорием Мокроусовым дружбу он поддерживал многие годы. В 1936 году по инициативе и при содействии Шолохова в Вешенской был открыт профессиональный драматический театр казачьей молодежи; по его рекомендации Мокроусов был приглашен на работу в театр. Одному из первых ему довелось сыграть роль деда Щукаря.