Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

"Интересно", - отметил я про себя. Однако решил пока ничего не уточнять.

- Благодарю вас, товарищ капитан. Вольно. - Я снова опустился на ящик. - Присаживайтесь.

В этот момент раздался смешок. Боец, стоявший в охранении справа от нас, выразительно покачал головой. Командир роты тотчас обернулся.

- Боец Манойло, - сказал он, не повышая голоса, - доложите командиру взвода, что получили от меня наряд вне очереди.

- Есть доложить наряд вне очереди! - ответил Манойло. Он резким движением нахлобучил на лоб сбитую на затылок шапку и уставился в амбразуру.

Реакция командира роты на смешок солдата в других условиях показалась бы мне просто излишним педантизмом. В данном же случае это выглядело иначе. Командир роты, у которого рыльце в пушку, слишком ретиво вступался за честь приехавшего его проверять представителя штаба армии. Это было похоже на подхалимство, маскируемое суровостью.

- Зачем же так строго, товарищ комбат? - сказал я негромко, чтобы боец меня не услышал. - Ну, усмехнулся солдат, что "тыловая крыса" боится стоять во весь рост. Что же тут такого... Между прочим, я в самом деле не очень-то на ваш бруствер рассчитываю. Если прилетит пулеметная очередь, лучше на его уровне грудь и голову не держать.

С этими словами я все же поднялся со своего сиденья. Федотов слушал меня не перебивая, но взгляд его стал еще более колючим.

- Боец наказан правильно, - сказал он. - Смеяться здесь нечего, и он это знает.

Сердитый тон Федотова, хотя и был, по моему убеждению, напускным, все же начал меня раздражать.

- Товарищ капитан, - произнес я твердо, - мне неприятно, что из-за меня, да еще из-за такого пустяка, боец наказан. Прошу вас отменить наказание.

- Боец наказан не из-за вас, товарищ подполковник, - ответил Федотов. - И вашу просьбу я удовлетворить не могу.

Тут меня взорвало.

- В таком случае я приказываю вам как вышестоящий начальник отменить наряд вне очереди!

- Есть отменить наряд. - Федотов вскинул руку к виску. - Боец Манойло, наряд вне очереди отменяю. - Не опуская руки, Федотов с явной иронией в голосе спросил: - Какие еще будут распоряжения?

- Доложите обстановку.

Капитан докладывал кратко, даже сухо, но весьма толково. Он сообщил, что рота находится в состоянии активной обороны. Наблюдение за огневыми точками противника ведется круглосуточно. Стрелки и пулеметчики роты держат вражеские позиции, расположенные в четырехстах метрах, под постоянным огневым воздействием. В боевых порядках роты находятся наблюдатели полковой артиллерии, которая помогает сдерживать контратаки противника... Все это свидетельствовало о хорошо организованных и активных боевых действиях.

- Объясните, товарищ капитан, - спросил я, - с какой стати вы сидите в болоте? В трехстах метрах позади вас твердая почва. Линия обороны была бы там намного удобнее и надежнее. Там можно организовать оборону с меньшими потерями.

- Так точно, - ответил Федотов. - Но твердая почва находится и впереди нас. Нам удобнее и надежнее, - Федотов подчеркнул эти слова, двигаться вперед, а не назад... Назад рота не отступит ни шагу, решительно заявил он и после паузы добавил, явно сводя со мной счеты: Если, конечно, не будет приказа от вышестоящего начальства.

- Что же, похвальная решимость, - процедил я сквозь зубы. - Однако согласитесь, что такой мелкий окоп, при таком жидком бруствере, - это не дело.

- Бруствер дополнительно укреплен, - сказал Федотов.

Возможно, не всякий обратил бы внимание на еле заметное дрожание голоса, каким были сказаны эти слова, на мимолетный отвод глаз куда-то в сторону. Но я был стреляный воробей и умел улавливать момент, когда между сказанным и подуманным образуется зазор.

"Что-то здесь не так, - подумал я. - А вот что именно? Видимо, просто врет. Чем здесь можно укрепить бруствер? Ни песка, ни леса нет поблизости".

Уводить разговор в сторону от цели моей инспекции больше не было смысла. Пора было без обиняков поставить Федотову прямые вопросы.

- Проводите меня в вашу землянку, - сказал я.

Федотов, не ответив, повернулся и двинулся по траншее. За ее изломом начинался неглубокий ход сообщения, который вел в тыл, к твердой земле, где находилось несколько замеченных мною раньше землянок. Мы спустились в одну из них. В землянке на столе, покрытом плащ-палаткой, стоял фонарь "летучая мышь". У входа сидел телефонист. Перед ним на табуретке стоял зеленый ящик полевого телефона. Койка командира роты была, так же как и стол, покрыта плащ-палаткой.

При нашем появлении телефонист вскочил и доложил, что за время отсутствия командира роты его никто не вызывал.

Я сел и предложил сесть Федотову.

- Отошлите связиста, - сказал я, - и прикажите прислать сюда политрука роты.

- Переселись, Луньков, - сказал Федотов тихим, не то усталым, не то безразличным голосом.

Боец вышел, унося под мышкой свой зеленый ящик.

- Политрук прибыть не может, товарищ подполковник. Он находится на посту в боевом охранении.

- Так подмените его. Тем более что в боевом охранении политруку находиться не полагается.

- Ни подменить, ни вызвать его я не смогу. - В голосе Федотова зазвучали прежние упрямые нотки. Я подумал, что он не хочет, чтобы политрук присутствовал при нашей беседе. "Уж не намерен ли он чем-нибудь "купить" меня? - мелькнула вдруг мысль. - Ну, что ж, посмотрим".

- Попрошу вас, товарищ капитан, ответить на мои вопросы. - Я вынул из полевой сумки блокнот и вечное перо. - Возможно, вам придется иметь дело со следователем, тогда вас предупредят об уголовной ответственности за ложные показания. Но если вы будете правдивы с командованием, которое я представляю...

- Прошу не запугивать.

- Я не запугиваю, а предупреждаю. И вообще на вашем месте я вел бы себя иначе...

- Уж наверное иначе, - отозвался Федотов. - Первым делом отвели бы роту назад. Так что, может быть, и хорошо, что не вы на моем месте.

Это был уже прямой личный выпад, чуть ли не упрек в трусости.

- Не корчите из себя героя, товарищ капитан! - С этими словами я резко поднялся. Вскочил и Федотов. - Вы позволяете себе недопустимые вещи. Вы обманываете командование!

- Я обманываю?..