День командира дивизии (СИ)

Он садится рядом со мной на голые железные прутья кровати и рассказывает последние новости подмосковного фронта.

На фланге вчера нанесен удар, которого не выдержал противник. Несколькими колоннами он откатывается к городу Клин, прикрываясь частями СС. Наш натиск поддержан армиями Калининского фронта, они вчера врезались в немецкое расположение с севера; теперь нужен одновременный удар на всех подмосковных шоссе - на Ленинградском, Можайском, Малоярославецком - и немцы побегут.

- Если такие новости, - говорит Белобородов, - то "побегут" - это полдела. Окружить и уничтожить - вот за это скажут нам спасибо.

8.10. Восстановлена связь со штабом бригады. Белобородов берет трубку:

- Засмолин? Перебрался? Еще только собираешься? Поспешай, поспешай... Со сто вторым я говорил... Подходят, знаю. Как противник? Сопротивления нет? Так чего ж вы ожидаете? Ждешь сто первого? А что с ним? Запоздали? Вот орлы, первый раз - и запоздали... Если нет сопротивления - занимай, занимай! И сразу дальше! И подгоняй сто первый - пусть бегом наверстывают. Бегом, понял? Пробежка им не помешает, пусть другой раз не опаздывают.

8.15. От гвардейских полков, действующих в районе Снегири, сведения еще не поступали. Однако даже в комнате слышно, как усилился там артиллерийский и минометный огонь.

Герасимов докладывает, что с обоими полками потеряна телефонная связь, - вероятно, провода порваны взрывами немецких мин.

Белобородов приказывает:

- Дать им радиограмму: "Сообщите обстановку". И быстрей, быстрей восстанавливайте провод!

8.25. Приносят ответ, принятый по радио. Генерал читает вслух.

Два батальона первого полка ворвались в поселок. Противник оказывает сильное сопротивление. Из школы бьют минометы, пулеметы, автоматчики. В полку есть убитые и раненые. Полковая артиллерия бьет по школе.

Второй полк обтекает Снегири и приближается к перекрестку дорог. Но и ему препятствует огонь из школы. Его артиллерия тоже бьет по школе, а пехота перебежками передвигается вперед.

Известия неплохие, но Белобородов как будто не рад.

- Эх, скорее бы Снегири, Снегири... - говорит он.

8.35. Генерал опять вызывает Засмолина.

- Ну как, заняли? Усиленно продвигаетесь? - Белобородов хохочет, но, оборвав смех, снова становится резким. - Хороши, за два часа усиленно продвинулись на один километр. На подступах? Какие там к черту подступы? Это тебе что - линия Маннергейма? Да и линию Маннергейма быстрее прорывали, чем вы тут возитесь! Сто первый подошел? Тогда какого же черта? Сейчас же занимайте, пока противник бросает все на Снегири! Пользуйтесь слабиной, понял? Даю тебе сроку тридцать минут! Через тридцать минут занять Рождествено! И доложишь мне об этом! Понял?!

8.50. Сообщение из штаба бригады: сто первый полк с криками "ура" ворвался на южную окраину Рождествено.

Генерал доволен.

- Эх, скорей бы Снегири, Снегири, - повторяет он. - Когда возьмем Снегири, всхрапну часик...

И вдруг...

6

8.55. Не докончив фразы, Белобородов вскидывает голову и настораживается. Подходит к окну, закрывает глаза. Слушает.

Теперь и я улавливаю, что где-то строчат пулеметы.

- Это в Рождествено, - говорит генерал. - Вот тебе и нет сопротивления.

9.00. Белобородов выходит на крыльцо.

На улице белое утро: после керосиновой лампы дневной свет в первый миг ослепляет; погода по-прежнему мягкая; крупными хлопьями медленно падает снег; небо сплошь закрыто облаками; облака не мрачные, не темные, быть может, их снизу освещает отблеск снега. Погода, что называется, нелетная; в сегодняшнем бою не принимает участия авиация - ни наша, ни противника.

С разных точек, близких и дальних, стреляет артиллерия. Но белых вспышек уже нет - их видно только ночью. От гулких орудийных выстрелов можно отличить частые, но едва слышные хлопки. Это звуки минометного огня. Они идут справа - оттуда, где станция Снегири. Там уже что-то горит: с нашего крыльца виден красноватый дым, над которым то взовьется, то исчезнет пламя.

Но в другом направлении, по левую руку, бой слышен явственнее. Минометы работают и там, но сейчас все звуки отступают перед интенсивной стрельбой пулеметов. Они строчат и строчат, "квакают", как говорят в армии.

Сколько их? Двадцать? Тридцать?

Ого, сильнее! Пулеметная стрельба словно разливается по горизонту. Я знаю: каждый пулемет время от времени смолкает, в эту минуту его заряжают вновь, но отдельных перерывов нельзя различить. Стрельба кажется лентой, раскинутой где-то на снегу, лентой, которая то развертывается, то укорачивается, которая все время изгибается.

- Это в Рождествено, - повторяет Белобородов. - Строчат наши и немецкие...

Он слушает еще и определяет:

- Превосходство нашего огня... Бьют, должно быть, с толком и без толку. Но хорошо, что у нас тут побольше автоматического оружия, чем у них.

Я спрашиваю:

- Далеко отсюда до Рождествено?

- Два километра.

- А до Снегирей?

- Три с половиной.

9.10. Вернулись в комнату. Белобородов вызывает штаб бригады.

- Засмолин? Что у тебя там? Сопротивление? Сам слышу. Где? Какие силы? Из-под домов? Подавляй артиллерией, подавляй. Из церкви? Окружи! Держи огнем, чтобы ни один подлец не выскочил. Пусть одно хозяйство с ними расправляется, а другое сейчас же отправляется дальше! Перехватывай дорогу и на Жевнево! Ты все еще на старом месте? Переехал? Хорошо... И двигай, двигай! Вперед. Понял?!

9.20. Восстановлена телефонная связь с гвардейскими полками. Генерал вызывает командира первого полка.

- Николай? Чем хвастаться можешь?.. Вот черт возьми... А на перекресток скоро выйдешь?.. Вот черт-те... Что ты жмешься к этой школе? Глубже в лес, глубже обходи! Что? Вот черт-те... Что же твой Ивашкин смотрит? Требуй, чтобы он долбил, долбил, чтобы все перед собой накрывал огнем! Пусть его самоварные трубы докрасна раскаляются. Может, нужна помощь артиллерией? Своей хватит? А все-таки помогу! Только скорей, скорей выходи на перекресток.

- Что там у него? - спрашивает капитан из штаба армии.

- Потери от минометного огня... Он обходит, но... Какого черта он жмется к этим Снегирям?!

9.30. Белобородов разговаривает с командиром второго полка.

- Что у вас, товарищи дорогие? Это плохо. Что вы топчетесь около этой школы? Один справа, другой слева, и все на одном месте... Держи ее под огнем, чтобы оттуда носу никто не показал, а сам дальше, дальше. Что? Кое-что замыслил? С танкистами? Ну, давай, давай, проводи свой план. Инициативу ломать не буду.. Хорошо, поглядим, что там у вас получится.

9.35. Генерал вызывает начарта.

- Дай сильный огонь по школе! Все там расковыряй! Вот сукины сыны, почти окружены, а держатся.

9.40. Белобородов разговаривает со штабом сто второго:

- Что у вас? Докладывайте. Хорошо? Что хорошо? Совхоз заняли? Нет? На дорогу вышли? Нет? Что же тогда хорошего? Хорошо, что огонь из совхоза слабый? Тогда что же вы зеваете? Бегом! В штыки! Быстрее занимайте! Пользуйтесь тем, что противник скован в Снегири! И дальше! Усилить темп движения!

9.45. Я выхожу на улицу. Пулеметная стрельба в Рождествено не утихает. Наоборот, она как будто стала еще интенсивнее.

9.55. Сообщение от сто второго.

Пересекли дорогу Рождествено - Снегири. Заняли совхоз, выбив оттуда группу автоматчиков. Немцы бегут. Захвачены пленные и автомашина. Полк продолжает двигаться на Жевнево.

Генерал доволен:

- Бегут... три вшивых автоматчика. Но молодец, молодец, двигается. Передайте - пленных пусть сюда доставят.

Он смотрит на часы и хмурится:

- Черт возьми, десять. Мало сделано! Власов, как там с завтраком? Давай-давай, быстренько!

10.05. Завтракаем.

Входит подполковник Витевский.

- Товарищ генерал, штаб бригады просит помощи.

- Какой помощи? Куда?

- Просит помочь артиллерией в Рождествено.

- А что там у них?