Комиссар «Марата», герой Севастополя

Член Военного совета поддержал:

— А ведь дело говорит Коновалов. Мы с тобой, Филипп Сергеевич, призываем всех к инициативе, смелости решений, а сами, получается, связываем руки не только своим подчиненным, но и себе. Подумать только: срочный приказ не отдается лишь потому, что нет визы командира соединения!

Командующий согласился, подписал приказ и передал на подпись члену Военного совета.

Те, кто встречался с Николаем Михайловичем в этот период и знал его до войны, замечали, что посуровело, обветрилось его крупное лицо, появилось больше морщинок у глаз. Но с людьми он был по-прежнему мягок, обаятелен. Внутренняя теплота сочеталась в нем с несгибаемой волей, решительностью, непоколебимой принципиальностью…

Чтобы город стал неприступным с суши, севастопольцы

^{note 25}

строили противотанковые рвы и надолбы, доты и дзоты, копали окопы и траншеи. Саперы и моряки, женщины и старики кирками, ломами и лопатами вгрызались в каменистый грунт. В жаркий июльский день Кулаков приехал на будущие позиции. Каждый метр земли, каждый камень, казалось, не поглощал, а излучал солнечные лучи. Пыль набивалась в нос, в уши, слепила глаза. Кулаков подошел к работавшим женщинам и сочувственно проговорил:

— Тяжело, вижу…

— Не в санатории, — ответила бойкая чернявая молодуха.

— В чем нужда? Как кормят?

— Кормят хорошо, — разом заговорили женщины. — Нужда в одном: если понадобится, чтобы вы эти окопы надежно защищали.

— В этом я клянусь вам, дорогие матери, сестры, наши боевые подруги.

Николай Михайлович зашел на участок бригады М. Т. Тимченко — внучки одного из участников первой обороны Севастополя. Ее муж погиб, а четверо сыновей сражались в Красной Армии. Бригада копала противотанковый ров. Часть женщин усиленно работала под палящим солнцем, другие укрылись в тени в палатках.

— Поделила бригаду на две. Попеременно напряженно работают по пятнадцать минут, другая часть тем временем отдыхает, — объяснила Мария Тимофеевна.

— И как успехи? — спросил член Военного совета.

— Теперь дело пошло быстрее.

Вернувшись на ФКП, Кулаков распорядился выделить дополнительно палатки для строителей укреплений.

Когда начались бои на сухопутье, многие краснофлотцы не умели воевать на берегу, не стремились окапываться, предпочитали ходить в атаки в тельняшках. Николай Михайлович побывал в госпитале. Выяснилось, что основные ранения бойцы получают от минометного огня. Кулаков дал политорганам и парторганизациям указание провести

^{note 26}

беседы о том, что хорошо окопавшемуся бойцу мина не страшна, землянка с бревенчатым накатом надежно защищает от мин. Флотские политработники привлекли для выступлений в морских частях общевойсковых командиров.

Член Военного совета потребовал от командиров и политработников беречь людей, делал все, чтобы научить их воевать, уменьшать потери. По его указанию политическое управление через листовки, брошюры распространяло опыт боев на суше. В 1941 году флотская газета поместила 40 статей и заметок на темы: «Отделение в обороне», «Бой мелких подразделений», «Как обезвредить автоматчиков», «Какой должна быть пулеметная ячейка».

Эти материалы брали «на заметку» командиры и политработники, организовывали их изучение, показательные занятия. Моряки прилежно овладевали новым для них — действиями на суше, следуя испытанному правилу: учиться тому, что необходимо на войне, понимая, что успешно освоенное — залог победы в грядущих боях.

На деятельности политорганов положительно сказалось проведенное в июле по постановлению ЦК ВКП(б) преобразование управлений и отделов политической пропаганды в политические управления и политические отделы, введение института военных комиссаров. Как отметил, выступая на совещании политработников главной базы флота, Н. М. Кулаков, партия для победы ввела в бой дополнительные силы. Это поднимет боеспособность Красной Армии, укрепит ее боевую мощь.

— Мы теперь делим с командирами ответственность за успех каждого боя, за боеготовность воинов, и все-таки главное для нас — быть носителями духа нашей партии, ее дисциплины, самоотверженности, мужества, воли к победе, — говорил член Военного совета.

Под руководством Н. М. Кулакова перестройка работы политорганов, кадровые изменения на флоте были проведены четко, в короткие сроки — в боях быстро познаются люди и крепнут характеры.

^{note 27}

Фронт под Одессой

Черноморцы — десант моряков с Дунайской флотилии — в первые же дни войны высадились на вражеской территории, но противник продвигался по Украине. Поэтому и десант, и боевые корабли с Дуная пришлось отводить. В середине июля они переходили в Одессу и Николаев.

— Николай Михайлович, съезди в Одессу, — предложил Октябрьский Кулакову, — встретишь дунайцев, проверишь, как готовится к боям база.

21 июля в Практической гавани Одессы встречали корабли, пришедшие с Дуная.

Настроение у дунайцев было боевым. Но кое-кто из моряков недоумевал: могли еще держаться, нанести урон врагу на прежних позициях. Зачем отходить, отдавать территорию, занятую в боях? Откровенно, не скрывая трудностей, Николай Михайлович рассказывал о сложной обстановке на фронтах, заметив, что бить фашистов можно и в этих краях.

Член Военного совета вместе с командованием базы проводил корабли флотилии в Николаев и Очаков для поддержки с моря и рек войск Южного фронта.

Армии этого фронта продолжали отходить. Враг форсировал Днестр. Создавалась непосредственная угроза Одессе. Это было известно командованию базы, но какие меры предпринимаются армией для защиты Одессы, как лучше взаимодействовать? Кулаков вместе с командиром Одесской ВМБ Г. В. Жуковым и военкомом С. И. Дитятковским поехали к командующему 9-й армией генерал-лейтенанту Чибисову. Никандр Евлампиевич Чибисов до войны командовал войсками Одесского военного округа, был хорошо знаком Николаю Михайловичу. Он рассказал о пережитом, об отступлении, о том, как помогало армии население, о том, что люди просили скорее возвращаться.

— А отдавать больше не будем? — спросил Кулаков. ^{note 28}

Чибисов сразу понял, что намек касается перспектив района Одессы, и, подумав, ответил:

— Я тоже считаю, что наших войск на одесском направлении недостаточно. Принято решение о создании Приморской армии. Ее название — это и ее предназначение. Чем можете ей помочь?

— Располагаем шестью стационарными и пятью подвижными артиллерийскими батареями, — доложил Г. В. Жуков. — Зенитная артиллерия… Корабли… Все они имеют достаточно высокий уровень боевой подготовленности…

На другой день, напомнив командиру Одесской базы об этом разговоре, Кулаков предложил вместе бывать в частях.

На 411-й батарее бригадный комиссар объявил боевую тревогу. Сопровождавшие его командиры штаба и работники политуправления флота проверили выучку и остались довольны — нормативы были перекрыты.

После отбоя тревоги Кулаков побеседовал с людьми. Вопросы моряков были нелегкие: «Почему мы отдаем врагу наши города?», «Почему ушла с Дуная флотилия?», «Долго ли будет отступать Красная Армия?»