Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество

В числе других он посмотрел «Психушку», фильм 1948 года, с Оливией де Хэвилленд в главной роли, о женщине, которая находится в сумасшедшем доме, но не понимает, как она там очутилась, и в итоге доводит себя до безумия. Жена Стива Тэбби позже скажет, что фильм произвел на него неизгладимое впечатление: «Мне кажется, он вдруг осознал, как легко сойти с ума». Стив согласится: «Ребенком я сильно опасался за свой рассудок».

Еще он старался почаще ходить в кино. Особенно ему нравились второсортные ужастики, такие как «Я был подростком-оборотнем», «Я был подростком Франкенштейном» и дешевые фантастические ленты вроде «Земля против летающих тарелок» и «Создание из Черной лагуны».

Некоторым нравится смотреть низкопробные ужастики «ради смеха», Стив же никогда не отрицал, что был до смерти напуган этими фильмами. Он шел в кино, чтобы пугаться снова и снова. «Мне нравилось чувство страха, нравилось ощущение полной потери контроля над чувствами. Я рос в семье, где уделялось огромное внимание эмоциональному самоконтролю. Нас учили не показывать свой страх: даже если тебе больно, страшно или грустно — скрывай. Умение держать себя в руках было превыше всего, ибо это есть умение сохранять внешние приличия. Даже если ты находишься на тонущем „Титанике“ — будь любезен, не забывай говорить „спасибо“ и „пожалуйста“ и пользуйся носовым платком, потому что именно так подобает себя вести».

Даже трясясь от ужаса, он не переставал изучать техническую сторону фильмов. «Я стал чуть более разборчивым если не в плане вкуса, то по крайней мере в умении определять спецэффекты. И пускай „летающая тарелка“ на поверку оказывалась кончиком сигаретного фильтра со вставленным внутрь бенгальским огнем, для меня, мальчишки, она выглядела как самое что ни на есть настоящее НЛО — видимо, в силу моей юности и свойственной этому наивному возрасту легковерности».

Впрочем, в своих кинопредпочтениях мальчик не отличался разборчивостью; помимо прочего ему нравились фильмы о Второй мировой, такие как «Дворцы Монтесумы», «Пески Иводзимы» и «Энтузиаст».

Вообще-то первым фильмом, повергшим юного Стивена в трепет, был даже не ужастик, а лента Диснея. В пятьдесят третьем, после просмотра «Бэмби», его долгие недели мучили ночные кошмары из-за сцены лесного пожара.

Его пугали не только фильмы, но и обычные вещи из повседневной жизни.

Вероятно, больше всего Стив боялся, что их мать заболеет и не сможет о них заботиться. Или еще что похуже. Было ясно, что родственникам дети не нужны. Стив думал, что их с Дэйвом отдадут приемным родителям или упекут в какую-нибудь дыру вроде сумасшедшего дома из фильма «Психушка».

Стив начинал осознавать, что этот мир — как реальный, так и воображаемый — жутковатое место, и в результате его страхи стали расти в геометрической прогрессии. Он боялся пауков, боялся падения в унитаз, старших детей, ухода матери — в общем, всего-всего. Опасался, что умрет, не дожив до двадцати. И еще ему внушали страх клоуны. «В детстве я видел, как другие дети тоже плачут при виде клоунов. По-моему, в этом персонаже есть нечто жутковатое, нечто зловещее — под маской радости и веселья может таиться зло».

Рут также внесла свою лепту. «Своим успехом я отчасти обязан тому, что меня воспитала женщина, которая постоянно переживала по любому поводу. Она могла сказать, что я подхвачу воспаление легких и умру, если не надену галоши».

Но в пятидесятые существовало немало и настоящих причин для страха, включая охватившую всю страну эпидемию полиомиелита, от которого еще не придумали вакцину. Большинство людей избегали общественных бассейнов, опасаясь заразиться. Ну и, само собой, угроза русских. Тревога, вызванная укреплением социалистических стран, распространилась повсеместно, находя отражение в культуре. И с каждой учебной воздушной тревогой, когда детишек заставляли прятаться под парты, страх перед атомной бомбой, которая вот-вот упадет на твой город, лишь возрастал.

Одним воскресным днем в октябре 1957 года Стив сидел на дневном сеансе в кинотеатре, когда экран внезапно погас. Публика решила, что порвалась пленка или киномеханик поставил не ту бобину, и в зале поднялся шум, но тут зажегся верхний свет и по боковому проходу спустился менеджер, встав перед экраном. «Он взобрался на сцену и дрожащим голосом сообщил, что русские только что запустили на земную орбиту первый космический спутник», — вспоминает Кинг. Как же так? Соединенные Штаты, первые всегда и во всем, просто обязаны были находиться впереди планеты всей по военной мощи и технологии, и вдруг люди узнают, что их обогнали русские! Словно целая нация в одночасье получила удар под дых.

Помимо предостережений о заразности простуды, Рут Кинг любила в качестве воспитательного средства ввернуть при Стиве и Дэйве какую-нибудь многозначительную поговорку собственного сочинения вроде «За красоту еще никого не повесили» или «Тебе это нужно как курице флаг». Вернувшись домой после особенно трудного дня, она поучала детей: «Надейтесь на лучшее и ожидайте худшего».

Хотя большинство высказываний матери Стив пропускал мимо ушей, две поговорки, особенно запавшие ему в душу, он взял на вооружение, и теперь благодаря ему они достаточно известны: «Если думать о худшем, оно не случится» и «Если не можешь сказать что-то приятное, лучше держи рот на замке».

К счастью, Рут никогда не говорила сыну, что он не способен писать.

Все детство Стив продолжал писать, а мать продолжала ему платить по четвертаку за рассказ. Свой первый страшный рассказ он сочинил в семилетнем возрасте. Сказывались вечера, проводимые в кинотеатре, и просиживание с отвисшей челюстью перед экраном телевизора. Юный писатель нашел любимую тему.

«Из фильмов я усвоил, что, когда ситуация мрачнее некуда и кажется, уже все, конец — ученые обязательно находят какой-нибудь неожиданный выход из положения и в последний момент спасают мир». Поэтому Стив написал рассказ о динозавре, который крушил все вокруг, пока на помощь не пришел один из ученых. «Он сказал: „Постойте-ка, у меня есть теория — у древних динозавров могла быть аллергия на кожу“. Разбушевавшегося зверя забросали кожаными башмаками и одеждой, и тот отступил».

Впрочем, все эти фильмы, комиксы и рассказы в жанре хоррор, которые Стив поглощал в огромных количествах, имели и отрицательный эффект: из-за них мальчика мучили ночные кошмары. «Детская голова просто не могла вместить разыгравшегося воображения, и я провел немало мучительных часов, — вспоминает он. — Так уж устроено мое воображение: если перед глазами вставал образ, его было уже не прогнать. Я представлял маму, лежащую в устланном белым шелком гробу из красного дерева, с медными ручками, видел ее застывшее восковое лицо. Орган начинал играть похоронную мелодию, и в моей мрачной фантазии жуткая пожилая дама в черном тащила меня, упирающегося, в работный дом, словно сошедший со страниц романов Диккенса».

В восьмилетием возрасте ему приснилась виселица на холме с болтающимся в петле трупом. «Тело повернулось на ветру, и я увидел его лицо — сгнившее, исклеванное птицами и, как ни странно, смутно знакомое. И вдруг я узнал его: ошибки быть не могло, я видел собственное лицо! А потом труп открыл глаза и посмотрел прямо на меня».

Проснувшись, Стив зашелся в крике и никак не мог успокоиться. «После этого я не только несколько часов не мог заснуть, я так перепугался, что неделями спал при включенном свете. У меня и сейчас перед глазами стоит мое полусгнившее лицо на теле повешенного, словно это случилось вчера».

В 1958 году Рут перевезла семью из Коннектикута в Западный Дарем, небольшой городок в тридцати милях от Скарборо, чтобы присматривать за старыми больными родителями, которым было уже за восемьдесят.

Предложение поступило от ее сестер. Договорились, что они обеспечат Рут едой и жильем — старым покосившимся деревенским домом «с удобствами во дворе». Стив, Дэйв и Рут получали в распоряжение дом, а еще родственники подкармливали их и присылали консервы в обмен на уход за «Мамашей и Папой Гаем», как звали бабушку и деда, которые уже не могли обходиться без посторонней помощи. Сестра Рут Этелин и ее муж Орен Флоуз жили по соседству.