Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество

Одна беда: у Стива с рождения было слабое здоровье, он часто болел. То ли из-за стресса от постоянных переездов, то ли из-за бедности, в которой им приходилось расти, но большую часть первого учебного года он провел дома в постели. Сперва мальчик слег с корью, затем последовал острый фарингит, который вскоре перекинулся и на уши. В итоге он заработал крайне неприятную форму ушной инфекции, не поддающуюся никаким антибиотикам.

Запертый в четырех стенах, он боролся со скукой, жадно проглатывая каждую попавшуюся книгу, в том числе широкий ассортимент комиксов, а самое главное — он начал создавать свои собственные истории. Однажды он переписал слова с облачков из комикса в блокнот, кое-где на свой вкус добавив описание обстановки и внешний вид персонажа. Он вручил свое творение матери, которая прочла и уже была готова рассыпаться в похвалах, когда сын признался, что вообще-то он не сочинил этот текст, а скопировал большую часть.

По лицу Рут пробежала тень разочарования. Она сказала, что текст в комиксах по большей части примитивный: «Кто-то всегда выбивает кому-то зубы. Готова поспорить, ты можешь лучше. Напиши что-нибудь свое».

Стив немедленно взялся за работу, написав рассказ под названием «Мистер Хитрый Кролик» — о белом крольчонке, который ездит по городку с тремя приятелями, тоже зверьками, в поисках попавших в беду детей, чтобы их выручить. Когда он вручил рассказ Рут, та первым делом спросила, сам ли он это написал. Сам, ответил он. Она ему сообщила, что рассказ хороший, достойный включения в книгу. Захмелевший от материнского одобрения, Стив тут же уселся и настрочил еще четыре рассказа о кролике и его друзьях. Мама их прочитала, улыбаясь и смеясь в правильных местах, а потом достала кошелек и заплатила Стиву по четвертаку за рассказ.

Это были первые деньги, которые он заработал как писатель.

Когда Стив сосредоточивался на складывающихся в строчки буквах и словах, то забывал, что болен. Пускай теперь он чувствовал себя лучше, но против инфекции рассказы были бессильны. Рут отвела сына к лору, и врач посоветовал сделать прокол — проткнуть барабанную перепонку стерильной иглой, чтобы вытекла зараженная жидкость. Врач велел лечь на кушетку и не ерзать. А еще он заверил Стива, что больно не будет. «Такой сильной боли я еще ни разу в жизни не чувствовал», — годами позднее напишет Кинг. Он выл и кричал, по щекам катились слезы. Но что важнее, он пытался переварить тот факт, что доктор ему солгал.

Неделю спустя он вернулся в кабинет к врачу, и тот снова сказал, что не будет больно. «Во второй раз я почти поверил», — сетует Стив. Его снова предали. На третью неделю, когда ложь повторилась, Стив брыкался и молотил по столу: он предчувствовал жгучую боль и одновременно осознавал свое бессилие. В довершение ко всему, врач так и не потрудился правильно запомнить его имя и называл не Стивом, а Робертом.

«В моем детском сознании лихорадочно проносились мысли: „Будет не больно? Как бы не так! Врешь — даже имя мое переврал“.»

После того как прочистили уши, воспалились гланды. Их удалили. Стив поправился и с тех пор больше не встречал врача, тыкающего иголкой в уши. Только вот из-за болезни пришлось пропустить слишком много занятий, и он остался в первом классе на второй год. Как назло, в тот же год его брат Дэвид учился на «отлично», получив разрешение пропустить четвертый класс.

После ухода отца в семье его называли не иначе, как «папа Дан» — условное обозначение для «папа done left», «сбежавший папаша».

«Как будто он был пустым местом», — говорит Стив. Иногда Рут оставляла Дэйва и Стива под присмотром родственников, и мальчики слышали, как тетушки или кузины судачат о том, что у Рут случился нервный срыв и что единственный способ поправиться — поехать куда-нибудь отдохнуть на некоторое время. На самом деле Рут работала в двух-трех местах, чтобы только выплатить долги Дональда, которые тот успел наделать за время их брака.

Не желая, чтобы дети узнали нелицеприятную правду об отце, перед тем как отдать их в начальную школу, Рут придумала для них что-то вроде шуточного заговора. В пятидесятые годы развод считался жутким позором, не говоря уже о ситуации, когда муж бросает жену; особенно в небольших городках, где соседки, как правило, перемывали косточки женщине — сама, мол, виновата. И только вдовы ходили с высоко поднятыми головами.

Поэтому Рут отозвала сыновей в сторонку и научила их, что говорить, если кто-нибудь спросит про отца: «Говорите, что он служит на флоте».

«Нам было совестно не иметь отца, — рассказывал Кинг. — Думаю, мама сильно стыдилась, что ее бросили с двумя маленькими детьми на руках, в то время как другим ее сестрам удалось сохранить мужей».

Одно время Рут работала в булочной в ночную смену. Ее сыновья возвращались из школы и ходили по дому на цыпочках, чтобы дать матери выспаться. Раньше им редко перепадали сладости, теперь же их то и дело угощали десертом — сломанным печеньем из булочной.

У Рут не было ни времени, ни сил наказывать детей — она надеялась, что Дэвид поможет воспитать младшего брата. Однако, когда Стив начал выказывать интерес к фантастике и ужастикам, мать сообщила, что не одобряет его увлечения, хотя и не высказала твердого «нет» — что-то запрещать сыновьям было не в ее правилах. Она позволяла им самим принимать решения и учиться на собственных ошибках.

Не получив от матери разрешения слушать по радио рассказы Рея Брэдбери, Стив нашел способ подслушивать из спальни через батарею, когда мама, в полной уверенности, что ее сын давно спит, включала внизу приемник. А когда передача заканчивалась, он был так напуган, что не мог спать в своей постели и ложился на пол, поближе к брату.

По мере взросления Стив все больше увлекался книгами; некоторые из них оказали на мальчика огромное впечатление. Прочитав «Пятьсот шляп Бартоломью Каббинса» доктора Сьюсса, Стив понял, что необычные вещи могут случаться с абсолютно обычными людьми на ровном месте, без причины.

Он обожал серию комиксов «Замок Франкенштейна» и покупал свежий выпуск, как только тот появлялся на прилавках.

В середине пятидесятых Стив с братом открыли для себя журнал «Р.К. Комиксы»; «Р.К.» в названии расшифровывалось как «Развлекательные комиксы». Мальчики обожали призраков, зомби и прочую нечисть, которая в избытке водилась на страницах выходящих дважды в месяц выпусков «Баек из склепа», «Гробницы ужасов» и «Склепа ужаса». Издателем «Р.К.» был Билл Гейнс, который в 1956 году начал публиковать журнал «Безумие», создав новую разновидность комиксов. Авторы «Р.К. Комиксов» часто начинали свои истории со слов «Дорогой читатель». Позже это нашло отражение в работах Стива — в своих рассказах и романах он пользуется приветствием «Постоянный читатель».

«В одном из моих любимых комиксов бейсбольная команда расчленяет тела злодеев и выкладывает их внутренностями дорожки базы, — вспоминает Стив. — Голову используют вместо мяча, и от удара битой один глаз выкатывается из глазницы».

И если книжные предпочтения сына Рут еще могла терпеть, то «Р.К. Комиксы» она ненавидела. В конце концов, когда дошло до того, что Стив начал с воплями просыпаться по ночам из-за мучивших его кошмаров, мать не выдержала и вмешалась. Она конфисковала все экземпляры журналов и отказалась их возвращать. Стив купил новые и спрятал под кроватью. Мать его застукала и спросила, зачем он тратит время на эту макулатуру. «Однажды я буду писать эту макулатуру», — ответил сын.

Помимо чтения комиксов и сочинения рассказов, Стив любил кино. Пока они жили в Коннектикуте, он старался не пропускать ночную передачу «Фильм на миллион долларов», шедшую по нью-йоркскому каналу. В этой передаче крутили черно-белые фильмы, обычно сороковых годов, часто один и тот же фильм — каждую ночь в течение недели. Прилипнув к экрану, Стив вникал в режиссерские приемы, способы подачи и спецэффекты в каждом из них, чтобы потом применить выученный урок на практике, в своих рассказах. «Я начал видеть то, что пишу, словно на киноэкране», — рассказывал он.