Маркус Вольф

Он пообещал масштабную помощь, чтобы ГДР всё-таки победила в соревновании с ФРГ. Но призвал немецких товарищей тоже работать активно, учиться стоять на двух ногах, а не полагаться во всём на Москву. Он отказался дать Ульбрихту золото, чтобы тот расплатился с долгами Западу:

— Вы просите шестьдесят восемь тонн золота. Это неприемлемо. Не должно быть ситуации, когда вы покупаете товары, а мы за них платим. У нас не так много золота, мы должны держать его на случай крайней необходимости.

Летом 1960 года в ГДР образовали Совет национальной обороны под председательством Ульбрихта. В сентябре Ульбрихт начал действовать.

С 8 сентября гражданам ФРГ было запрещено въезжать на территорию Восточного Берлина без разрешения Министерства внутренних дел ГДР. Жители Западного Берлина должны были предъявить не паспорт ФРГ, а удостоверение личности, то есть принадлежность Западного Берлина к ФРГ отрицалась.

Власти ГДР потребовали и от западных дипломатов, аккредитованных в Бонне, получать разрешение на посещение Восточной Германии и Восточного Берлина. Проверить серьезность намерений решил американский посол в Бонне Уолтер Даулинг. 21 сентября он прилетел в Западный Берлин, 22 сентября попытался въехать в Восточный Берлин. Его остановил служащий пограничной полиции ГДР:

— Дипломаты, аккредитованные в Бонне, не могут въезжать в демократический сектор Берлина. Вам придется развернуться и ехать назад.

Посол настаивал, поскольку одновременно он был главой американской миссии в Берлине. Пограничник потребовал предъявить документы, хотя посол находился в лимузине с дипломатическими номерами и флажком. Посол показал свою дипломатическую карточку, тем самым признав право пограничников ГДР требовать документы от представителей стран-победительниц. Американца в конце концов пропустили. Он покатался по Восточному Берлину и вернулся назад.

Советских дипломатов не просили предъявить документы, когда из Восточного Берлина они переезжали в Западный. Им инициатива ГДР не понравилась, они опасались ответных мер со стороны Запада.

Ульбрихт противился стремлению СССР поддерживать определенные культурные и торговые контакты с Западным Берлином, считая, что таким образом укрепляется статус этой части города. Советский посол Михаил Георгиевич Первухин предупредил министра Громыко, что «наши друзья» намерены установить такой контроль на межсекторальной границе, чтобы закрыть «дверь на Запад». Первухин писал о «нетерпении» восточных немцев и нежелании ставить советских товарищей в известность о своих планах.

Никита Сергеевич пытался одновременно играть на нескольких досках — хотел и решить проблему Западного Берлина, и добиться торжества социализма над капитализмом на немецкой земле, и улучшить отношения с Западом. Ульбрихт же считал, что победа социализма возможна только при условии полного решения западноберлинского вопроса.

В 1959 году из ГДР бежали 120 тысяч человек. В 1960-м — больше 180 тысяч. Посол Первухин, сообщая в Москву о бегстве из ГДР, отмечал не только экономические причины, но и бездушное отношение властей к собственному народу, поголовную коллективизацию, меры против «капиталистических элементов» в городе, перебои с поставками продовольствия и товаров. Бежали и те, кому жилось неплохо, — учителя, преподаватели, ученые, интеллигенция. ГДР осталась без среднего класса.

Четвертого января 1961 года на заседании политбюро ЦК СЕПГ было принято решение: любыми средствами прекратить бегство из республики. Образовали рабочую группу, в которую вошли второй секретарь ЦК Эрих Хонеккер, министр внутренних дел Карл Марон и министр госбезопасности Эрих Мильке. Ульбрихт выразил недовольство примирительным отношением СССР к правам американцев и англичан в Западном Берлине:

— Весь Берлин является частью ГДР, и если у нас раньше не было сил совладать с этой проблемой, то теперь мы созрели.

Восемнадцатого января Ульбрихт написал большое письмо Хрущеву, доказывая необходимость покончить с остатками оккупационного режима в Берлине, комендатурами и правами оккупационных держав.

Пятнадцатого июля Ульбрихт провел пресс-конференцию. Корреспондентка газеты «Франкфуртер рундшау» поинтересовалась у Ульбрихта, означает ли его концепция превращения Западного Берлина в свободный город возведение стены.

— Я так понимаю ваш вопрос, — ответил Ульбрихт, — что в Западной Германии есть люди, которые хотят, чтобы мы мобилизовали строителей на возведение стены. Мне ничего не известно о таких намерениях. Строители в нашей стране заняты возведением домов, свободных рук нет. Нет и намерения строить стену.

На следующий день люди в ужасе побежали из ГДР, зная привычку социалистических руководителей опровергать то, что уже делается. В июле 1961 года каждый день в Западный Берлин сбегала тысяча человек.

Посол Первухин отправил министру Громыко справку о проблеме эмиграции из ГДР. Он выражал сомнения в возможности легко закрыть секторальную границу.

Тем не менее Хрущев пришел к выводу, что нельзя позволить ГДР истечь кровью. Если ее и дальше будут покидать самые образованные и толковые молодые люди, социалистическая ГДР лишится будущего. Он поручил Первухину немедленно встретиться с Ульбрихтом и сообщить о согласии Москвы на закрытие границы между Западным и Восточным Берлином.

Михаил Георгиевич Первухин еще недавно был первым заместителем председателя Совета министров СССР. Летом 1957 года на заседании президиума ЦК КПСС он поддержал Маленкова и Молотова, когда они выступили против Хрущева. И лишился высокой должности. В начале 1958 года его отправили послом в ГДР. Для него посольская должность была почетной ссылкой. Но он еще оставался кандидатом в члены президиума ЦК. Его сопровождала охрана, ему полагался личный самолет, из Москвы с фельдъегерем присылали секретные документы президиума ЦК.

Двадцать девятого июня в Москве президиум ЦК КПСС обсудил просьбу Ульбрихта собрать руководителей стран Варшавского договора. Встречу назначили на 3 августа. Никого не уведомили заранее, зачем всех срочно собирают в Москве. Громыко и Андропов 28 июля доложили президиуму ЦК, что любая информация «может стать известной западным державам».

Двадцатого июля председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин информировал Хрущева: советская разведка выявила признаки подготовки Запада к военному конфликту, что «может представить серьезную угрозу безопасности Советского Союза». Президент Джон Кеннеди увеличил военный бюджет на три с половиной миллиарда долларов, призвал резервистов. Он попросил конгресс выделить 200 миллионов долларов на гражданскую оборону, в том числе на строительство убежищ. Маркус Вольф тоже получил указание оценить военные намерения стран НАТО.

Двадцать пятого июля Джон Кеннеди выступил с речью, которая транслировалась по радио и телевидению. Он сказал, что в Берлине проверяются мужество и сила воли всего Запада:

— Мы не можем и не позволим коммунистам выбросить нас из Берлина — постепенно или силой. Мы должны выполнить обязательства перед свободными людьми Западного Берлина — обеспечивать их права и их безопасность даже перед лицом грубой силы — ради того, чтобы поддержать уверенность других свободных людей в нашем мире.

Если Хрущев и его окружение внимательно читали речь Кеннеди, то, должно быть, обратили внимание на то, что американский президент говорил исключительно о Западном Берлине. Кеннеди сказал своему помощнику Уолтеру Ростоу:

— Хрущев теряет Восточную Германию, а он не может себе это позволить. Он должен что-то предпринять, чтобы остановить поток бегущих из страны. Возможно, построить стену. И мы не в силах это предотвратить.

В определенном смысле Хрущев, столкнувшись с решительной позицией Кеннеди по берлинскому вопросу, отступил. Он отказался от попытки получить весь Берлин и удовлетворился восточной частью города.

В западной части города трудились 65 тысяч восточных берлинцев — 15 процентов работающего населения столицы ГДР. От них потребовали получить разрешение на работу в Западном Берлине. Кроме того, решено было сделать экономически невыгодной работу в Западном Берлине. Платить квартирную плату и все коммунальные расходы в западногерманских марках. 40 процентов зарплаты обменивать на восточные марки по курсу одна марка к одной, хотя реальный курс — одна западная марка за четыре восточные.