Маркус Вольф

В результате в июле 1961 года в Западный Берлин устремилось в шесть раз больше людей, чем в предыдущие месяцы. Все меры властей ГДР только ухудшали ситуацию.

Ульбрихт прилетел в Москву 1 августа в сопровождении делегации из шестидесяти человек. Он попросил о встрече с Хрущевым. Объяснил, каков план. Берлин рассечет колючая проволока, которая тайно уже доставлена в город. Ульбрихт пояснил:

— Там, где окна домов выходят на Западный Берлин, заложим окна кирпичом. Маршруты городской надземки и подземки будут блокированы. На станции Фридрихштрассе перроны разделит стеклянная стена, нельзя будет пересесть в другой поезд и попасть в Западный Берлин. А выходы из метро на станции Митте просто закроют.

Представители штаба Группы советских войск и Министерства внутренних дел ГДР обсудили план совместных действий на границе двух Германий. Договорились, что полицейские силы и пограничники образуют кольцо вокруг Западного Берлина. Советские же войска и части Национальной народной армии ГДР займут позиции на расстоянии одного-двух километров.

Сразу после войны на базе управления 1-го Белорусского фронта сформировали Группу советских войск в Германии. К началу 1960-х годов она состояла из десяти танковых и десяти стрелковых дивизий — 350 тысяч солдат и офицеров, 7500 танков, 900 самолетов. В августе 1961 года в Германию перебросили дополнительные силы. На границу с Федеративной Республикой скрытно выдвинули танки.

Ульбрихт сказал, что самое удобное время для строительства стены — ночь с субботы на воскресенье, когда на улицах меньше всего людей. Выбрали ночь с 12 на 13 августа.

Совещание руководителей социалистических стран провели не только ради того, чтобы оповестить товарищей по Варшавскому договору. Ульбрихт рассказал, какой ущерб его стране наносит бегство людей. Объяснил, что ради повышения уровня жизни он приобретает товары на Западе, а расплатиться нечем. Предупредил: если результатом возведения стены станет экономическая блокада Восточной Германии, всем придется помогать ГДР.

Руководители Чехословакии и Польши Антонин Новотный и Владислав Гомулка встревожились. Гомулка говорил, что у Польши тоже серьезные проблемы и она в долгу у Запада. Заметил, что в случае экономической блокады Восточная Германия должна будет продавать свои товары высокого качества не на Запад, а братским странам. Новотный был еще более пессимистичен. Он произнес ритуальную фразу, что ГДР надо помогать, но, перечислив собственные экономические проблемы, особенно в сельском хозяйстве, объяснил, что Чехословакия продуктами помочь немцам не сможет.

Руководитель Венгрии Янош Кадар напрямую спросил Ульбрихта:

— Ситуация действительно так серьезна, или вы просто это здесь разыгрываете?

Хрущев пришел на помощь Ульбрихту:

— Запад, как выяснилось, не такой уж твердый, как мы полагали. Но, конечно, никто не может дать гарантии, что войны не будет. Всегда надо готовиться к худшему.

Никита Сергеевич призвал помочь немцам:

— Сейчас наши военные по согласованию с ГДР принимают некоторые меры. Думаем танки поставить в оборону по всей границе. Надо везде крепко закрыть, так как противник может искать слабое место… Я считаю, что нам надо помочь ГДР. Если сейчас со вниманием не отнестись к нуждам ГДР и не пойти на жертвы, немецкие товарищи не выдержат, внутренних сил у них не хватит. А что это значит, если будет ликвидирована ГДР? Это значит, бундесвер подойдет к польской границе, выйдет на границу с Чехословакией, это значит, бундесвер подойдет ближе к нашей, советской границе.

Хрущев был раздражен жалобами руководителей Польши и Чехословакии. Сказал, что готов отправить в ГДР 50–100 тысяч человек, чтобы они там работали, раз экономике Восточной Германии не хватает рук.

Советской группой войск командовал генерал армии Иван Игнатьевич Якубовский, из Москвы ему в помощь прислали маршала Ивана Степановича Конева, который в 1945-м брал Берлин.

Представительством КГБ в ГДР с марта 1957 года руководил генерал Александр Михайлович Коротков (до этого начальник нелегальной разведки), с которым Маркус Вольф старался дружить.

Образование Короткова ограничивалось средней школой. Но он преуспел на самом трудном — нелегальном поприще. Коротков работал на немецком направлении. В январе 1939 года его обвинили в том, что он сам завербован гестапо, и уволили из госбезопасности. Александр Михайлович сразу написал письмо наркому Берии. Лаврентий Павлович прочитал письмо, изъявил желание поговорить с его автором и распорядился оставить Короткова в кадрах. Перед войной он работал в Берлине под дипломатическим прикрытием, после войны был назначен заместителем политического советника при Главноначальствующем СВАГ.

В 1946 году Короткова отозвали в Москву на должность заместителя начальника внешней разведки. Но начальником его так и не сделали. Сначала помешало благоволение к Короткову Лаврентия Павловича, которого в 1953 году расстреляли. Когда руководителем разведки стал генерал Сахаровский, пошли разговоры, что он недолюбливает своего заместителя, потому и отослал генерала Короткова руководить представительством в ГДР. Возможно, Сахаровский чувствовал в нем конкурента.

Председателю КГБ Шелепину Коротков тоже не очень понравился. В конце июня 1961 года его вызвали в Москву. 27 июня после не очень приятной беседы с Шелепиным Коротков позвонил бывшему председателю КГБ Ивану Александровичу Серову. Они пошли играть в теннис на динамовский стадион на Петровке. На стадионе Короткову стало плохо, и он умер от сердечного приступа.

По странному стечению обстоятельств он закончил свою жизнь там, где когда-то началась его карьера. На этом самом стадионе на юного Короткова обратил внимание увлекавшийся спортом секретарь Дзержинского Вениамин Герсон. Он устроил Короткова в госбезопасность наладчиком лифтов. Потом перспективного молодого человека взяли в иностранный отдел…

На похороны Короткова прилетела вся коллегия Министерства госбезопасности ГДР во главе с министром Эрихом Мильке. Его заместитель по разведке Маркус Вольф произнес прощальную речь. Вместо Короткова в Восточный Берлин отправили заместителя начальника разведки Алексея Алексеевича Крохина. В отличие от своего предшественника он не был германистом, несколько лет служил резидентом в Париже.

Посол Первухин сказал Ульбрихту, что, несмотря на их сложные отношения, сейчас надо действовать вместе и ничего друг от друга не скрывать:

— Это и в ваших собственных интересах. Если что-то пойдет не так, нам обоим головы снимут.

Двенадцатого августа 1961 года в четыре часа дня Ульбрихт подписал приказ о закрытии границы между секторами. Операция началась в полночь. В час ночи АДН, государственное информационное агентство ГДР, передало заявление о том, что границы закрываются по решению стран Варшавского договора с целью прекратить подрывную деятельность против стран социалистического лагеря.

Границу перекрывали солдаты и полицейские. С западной стороны стали собираться толпы людей, но они вели себя нерешительно. К утру 13 августа город был разделен.

На Бернауэрштрассе граница прошла прямо по стене дома. Сам дом остался в Восточном Берлине, а окна выходили на Западный. Когда закрывали границу, пограничники задумались о том, как помешать людям выпрыгивать прямо из окон. Придумали. Рано утром в квартиры вошли солдаты, встали у окон и объявили: к окнам не подходить. Строители внесли кирпичи и цемент и стали закладывать окна. Заложили на первом этаже. Поднялись на второй. И только тогда до жильцов дома стало доходить, что их запирают в Восточном Берлине.

Кто-то с этим смирился, а кто-то в последний момент рискнул и выпрыгнул со второго этажа. Когда заложили окна на втором этаже, с третьего этажа прыгать было уже страшновато. Спускались по веревкам. Когда заложили окна на третьем и четвертом этажах, остался только пятый. С западной стороны подъехали пожарные команды, растянули простыни. Люди выбрасывали свои вещи, потом прыгали сами. Несколько человек разбились.