За державу обидно

- Нет, не бывал, - повторял я.

- Ну, тогда вы не знаете просто, что за люди армяне. Поживете узнаете.

И новый поток случаев, фактов, параллелей обрушивался на меня.

Наконец прибыл злой и взъерошенный генерал Костылев.

- Разворачивай колонну, отводи на территорию дорожной бригады. Черт знает, что такое!

Валентин Николаевич в целом был человек душевный, много на своем веку повидавший, и разговаривать с ним мне по крайней мере было легко. Но здесь он был настолько зол, что я благоразумно не стал спрашивать, где он был и с кем он разговаривал.

Мы весьма любезно раскланялись с толпой, пожелали друг другу успехов, доброго здоровья и долгих лет жизни, колонна аккуратно развернулась и ушла в городок бригады.

Сразу по прибытии в бригаду я был вызван на совещание к коменданту особого района города Баку генерал-полковнику Тягунову. Было Тягунову на тот период 68 лет, война за плечами, и не она одна. Высокий, очень худой, похожий на Дон Кихота, я бы даже сказал, на классического Дон Кихота: длинная, нескладная фигура, с высоким голосом, в который уже примешивалось старческое дребезжание. Он был мудр, дальновиден и добр. Совещание он начал с того, что со всеми детально познакомился. Зачитал приказ о назначении его комендантом особого района, о назначении ряда других генералов и офицеров комендантами отдельных районов Баку (согласно этому приказу я стал комендантом Насиминского района с населением в 240 тысяч человек). Предложил приступить к исполнению служебных обязанностей. В заключение генерал Тягунов сказал примерно следующее: "Товарищи генералы и офицеры! Мы с вами приступаем к делу совершенно новому. Правовой базы под ним нет. Именно поэтому я не могу предложить вам написанных прав, написанных обязанностей. Поэтому прошу вас действовать вдумчиво, неторопливо, взвешивать каждый шаг. Прошу вас помнить о том, что мы на своей земле. Это наши люди. Возникла между ними конфликтная ситуация, они разберутся. Наша задача - не допустить кровопролития. Нужно ввести ситуацию в русло политических переговоров, не армейское это дело - поганить знамена свои и честь войной против своего народа. Помните об этом. С Богом!"

Когда все вышли, он оставил меня:

- Лебедь, у тебя, наверное, самый сложный участок. В нем два района компактного проживания армян: Арменикенд и Армянский хутор. Идут постоянные провокации, стычки, схватки. Кроме того, Насиминский район непосредственно примыкает к району 26 Бакинских комиссаров, а там, ты знаешь, площадь Ленина. Ты, сынок, постарайся сделать так, чтоб люди жили. У них это временное, у них это пройдет. Они потом, когда опамятуются, тебе спасибо скажут. Помрачение умов это. Пройдет это, не может не пройти.

- Никогда не встречался ранее с генералом Тягуновым, но говорил он так, как будто давно меня знал, и в голосе его была страстная вера в свою правоту. Я поехал осваивать территорию. Густонаселенный район города, 27 предприятий, Два компактных района проживания армян, разливанное море социальных проблем.

Комендатуру, по согласованию с первым секретарем Насиминского райкома партии А. Ф. Джалиловым, определили на 4-м этаже здания райкома.

Я в Арменикенд и в Армянский хутор втянул по парашютно-десантному батальону, организовал службу, определил места комендантских постов, создал тройной резерв. В первом эшелоне, условно говоря, 10 оперативных групп по 8-10 человек на ГАЗ-66, во втором - незадействованный полк. Определил зоны ответственности полкам. Провел еще массу мероприятий, но очень быстро выяснилось, что гладко было на бумаге, но забыли про овраги, а по ним ходить.

Оказалось, что советский народ не приучен к особым положениям и комендантскому часу и плевать хотел на комендантские посты, у которых, кроме автоматов и кулаков, ничего за душой не было. На них демонстративно никто не реагировал. Нарушение требований комендантского часа носило массовый характер. На третий день произошел инцидент, который вынудил принимать радикальные меры. Комендантский патруль попытался остановить "Жигули", в которых (как позже выяснилось) находились, строго в соответствии с основными положениями и принципами интернационализма, две пары друзей - азербайджанец и азербайджанка, армянин и армянка. За рулем был азербайджанец. Солдат поднял автомат, пытаясь остановить машину. Подвыпивший водитель направил машину на солдата. Солдат был хорошо подготовлен и "рыбкой" улетел в сторону. Вторым, на удалении 10 -12 метров, оказался лейтенант и начальник патруля. К сожалению, фамилию не помню, но офицер был очень добросовестный и старательный. Окончил гражданский институт связи и приложил массу усилий, чтобы попасть в воздушно-десантные войска. Машина мчалась на него. Лейтенант молниеносно увернулся, передернул затворную раму и дал вслед удаляющейся машине очередь из семи патронов. "Жигуленок" вильнул и врезался в столб. Скрежет искореженного металла, и машина заглохла. Из салона солдаты извлекли пассажиров в изрядном подпитии, страшно перепуганных, но живых и здоровых. Это удивительно, так как "Жигули" - машина небольшая, полный салон людей, четыре пули из семи попали в цель, две навылет. Наличие шести дырок в машине и отсутствие даже малейшей царапины на ее пассажирах можно объяснить только одним - везет дуракам и пьяницам. Лейтенант тут же словил кличку "снайпер". Думаю, что и по сей день с ней ходит.

Пришлось обложить данью руководителей предприятий. За их счет, из их материалов в рекордно короткие сроки была сварена масса шлагбаумов, знаков: "Стой! Комендантский пост", "Стой! Стреляю!" Изготовлены приспособления для насильственной остановки автотранспорта - доски с гвоздями. Пришлось и существенно пересмотреть систему комендантских постов, задействовать один из кинотеатров района для содержания нарушителей комендантского часа. Кстати, занятие дурацкое. Солдаты задерживали нарушителей, доставляли в кинотеатр, сдавали охраняющим его местным милиционерам, а те вовсю резвились. Кто мог откупиться, оставляли кинотеатр в течение часа. До утра там задерживались только бомжи и недальновидные балбесы, у которых по каким-то причинам в карманах оказывалось пусто. Декабрь в Баку - это не декабрь в Подмосковье. Но когда ветер дует с моря, 20-градусные подмосковные морозы вспоминаются со слезой умиления. Пришлось изыскивать помещения, а где их не было, ставить вагончики для несущих службу солдат. Вагончики оборудовали топчанами, печами, освещением.

Потом выяснилось, что в армянские районы систематически не доставляются хлеб и другие продукты питания. Пришлось организовывать при комендатуре "продуктовую" комиссию. Нашелся медицинский "сокол" из числа ура-патриотов, который почему-то, вопреки мнению всех медиков мира, решил выписывать рецепты не на латыни, а на азербайджанском языке. "Сокол" был из числа руководящих, поэтому все аптеки района наполнились рецептами на азербайджанском языке с грамматическими ошибками. Фармацевты, большинство из которых были не азербайджанцы заметались. Пришлось для погашения всплеска этой дури создать при комендатуре "медицинскую" комиссию.

Вывернулась наружу и приобрела характер бича божьего проблема самовольных застроек. Добрая четверть района была застроена добротными домами, так называемым "самостроем". Это означало, что люди посредством дачи взяток через знакомых, родственников добивались молчаливого благословения на строительство властей предержащих, строились, но ни документов на отвод земли, ни решения архитектурного управления на руках не имели. Дома фактически были, а юридически они висели в воздухе. Многочисленные владельцы решили воспользоваться смутной ситуацией и положительно решить проблему. Было и еще одно обстоятельство: многочисленные на тот период армянские семьи пытались продавать дома и квартиры, менять их, сдавать на долговременной основе. Никто им в этом не содействовал и не способствовал, везде они нарывались на ответ, который в переводе на русский звучит примерно так: "Оставляйте все, собирайте чемоданы и проваливайте, сволочи, пока целы!.."