Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне

О.: “Нет”.

В.: “Отлично. И я не собираюсь колотить тебя по башке молотком и все такое прочее. Я всего-то хочу по-дружески с тобой побеседовать… ”

Гутиэрес говорил с Дайанной почти два часа, мало что выпытав у шестнадцатилетней подследственной — не считая признания в том, что она действительно любит шоколадные батончики.

Позднее Дайанна Лейк станет одним из наиболее значительных свидетелей обвинения. Но это — заслуга властей округа Инио, в особенности заместителей прокурора Гиббенса и Гардинера, вместо угроз прибегнувших к терпеливому, сочувственному пониманию. Вот и вся разница.

Ничего не добившись от Дайанны, Гутиэрес побеседовал затем с Рэйчел Морс, н/и Рут Энн Мурхаус, тик Уич, восемнадцати лет. Рут Энн — та девушка, которую Дэнни ДеКарло называл “одной из своих любимиц”. Та самая Рут, что сказала ему на ранчо Баркера: “Мне не терпится убить свою первую свинью”.

В отличие от Дайанны Рут Энн все же отвечала на вопросы Гутиэреса, хотя большей частью ее ответы были неправдой. Она заявила, что никогда не слышала о Коротышке, Гари Хинмане или какой-то там “Кэти”. Объяснялось это тем, что Уич, по ее словам, провела с “Семьей” совсем немного времени, около месяца, до рейда на ранчо Спана (так говорили все пятеро девушек, явно договорившись заранее).

В.: “Мне нужно знать все, что тебе известно, потому что тебе предстоит давать показания перед большим жюри”.

О.: “Я ничего не знаю”.

В.: “Тогда будешь болтаться на виселице вместе с остальными. Посидишь в тюрьме. Не будешь с нами сотрудничать — попадешь в тюрьму. И давай-ка я расскажу, что тебя ждет. Горькая пилюля может достаться тебе. Горькая пилюля с цианидом может достаться именно тебе”.

О. (истерический крик): “Я ничего не сделала! Я ничего об этом не знаю!”

Чуть позже:

В.: “Сколько тебе лет?”

О.: “Восемнадцать”.

В.: “Для газовой камеры ты уже вполне взрослая”.

Ни малейших улик, связывавших Уич с каким-либо из преступлений, не существовало; тем не менее Гутиэрес объявил девушке: “Четырнадцать убийств, и ты виновна в каждом!” Он также пообещал ей полную неприкосновенность (“Либо ты умрешь в тюряге, либо выйдешь отсюда свободным человеком”) и добавил: “Кроме того, существует награда в 25 тысяч”.

Манон Минетт (тик Цыганка, н/и Кэтрин Шер), в свои двадцать семь старейшая участница “Семьи”, не дала следствию ничего ценного; молчала и восемнадцатилетняя Бренда Макканн (н/и Нэнси Питман).

А вот Лесли Санкстон, двадцати одного года, все же проговорилась.

С Лесли, чью настоящую фамилию (Ван Хоутен) мы в то время еще не знали, беседовал Майк Макганн. Он пробовал напирать на ее сознательность, взывал к дочерним чувствам, описывал отвратительные подробности убийств, намекал на то, что остальные заговорили и свалили все на нее, — ничто не работало. Лесли выдала ее собственная хитрость, каприз маленькой девочки, игра "Я-знаю-то-что-не-знаете-вы”. Снова и снова она загоняла себя в собственные ловушки.

В.: “Что ты слышала об убийствах в доме Тейт там, на ранчо?”

О.: “Я глухая. Я вообще ничего не слышу”. (Смех.)

В.: “Там, на склоне холма, погибли пятеро. И мне точно известно, что там были трое из вас. Я догадываюсь, что знаю о четвертом. И ничего не знаю о пятом. Но подозреваю, что тебе это известно. Почему же ты не желаешь говорить? Ты ведь знаешь, что произошло”.

О.: “Догадываюсь”.

В.: “Я хочу знать, кто был вовлечен. Как все случилось. Мелкие детали”.

О.: “Я говорила мистеру Патчетту [в Индепенденсе], что расскажу обо всем, если передумаю. Пока не передумала”.

В.: “Когда-нибудь ты обо всем расскажешь”.

О.: “Не сегодня… Как вам вообще удалось выйти на наше ранчо?"

В.: “Кто уезжал с ранчо в ночь на восьмое августа? Ты кого-нибудь видела?”

О. (смех): “О, в ту ночь я рано уснула. Правда, я не хочу об этом говорить”.

В.: “Кто лег спать вместе с тобой?”

О.: “Вот как раз об этом я и не хочу говорить”.

Все это были маленькие признания; Лесли не собиралась сотрудничать со следствием, но признала, что ей что-то известно.

Хотя девушка не желала говорить об убийствах, она с удовольствием рассказывала о “Семье”. “Это чудесные люди, других таких не сыщешь, — сказала Лесли Макганну. — Из всех ребят на ранчо больше остальных мне нравился Клем; с ним всегда весело". Клем, с его идиотском ухмылкой. Сэди была "действительно чудесным человеком. Но она порой ведет себя жестко…” — как пришлось убедиться Шарон Тейт, Гари Хинману и прочим. Лесли продолжала: Брюс Дэвис просто болтун, он постоянно треплется о том, что вот-вот подложит под кого-нибудь динамит, но это все “только разговоры". Она описала еще нескольких участников группы, но не Чарли. Как и остальные четыре девушки, привезенные из Индепенденса, Лесли избегала упоминать о Мэн-соне.

В.: “Вашей “Семьи” больше нет, Лесли. Чарли в тюрьме; Клем тоже в тюрьме; Зеро совершил самоубийство, играя в “русскую рулетку”…”

О.: “Зеро?!"

Очевидно, шокированная известием, Лесли бросила разыгрывать маленькую девочку и потребовала у Макганна подробностей. Он сказал ей, что при самоубийстве Зеро присутствовал Брюс Дэвис.

О.: “Что, Брюс тоже играл в рулетку?”

В.: “Нет”.

О. (с сарказмом): “Зеро играл в “русскую рулетку” сам с собой?”

В.: “Немного странно, правда?”

О.: “Еще как странно!”

Чувствуя смену настроения, Макганн поднажал еще немного. Полиции точно известно, что в доме Шарон Тейт побывали пятеро — трое девушек и двое мужчин, одним из которых был Чарльз Мэнсон собственной персоной.

О.: “Не думаю, что Чарли хоть раз ездил сам”.

Лесли сказала, что слышала, будто на Сиэло-драйв ездили лишь четверо. “Я бы сказала, что тремя из них были девушки. Их там было больше, чем парней”. Немного погодя: “Я слыхала об одной девушке, которая никого не убивала, пока они… пока они там были”.

В.: “И кто же она?”

О.: “Ее зовут Линда”.

Рассказывая об убийствах, совершенных во вторую ночь, Сьюзен Аткинс заметила Ронни Ховард: “Линды в тот раз не было”, что, по всей видимости, означало, что Линда была с ними в первую ночь, — но до сих пор мы не были в этом уверены.

В ходе дальнейшего допроса Лесли призналась, что не знает фамилии Линды; что та жила на ранчо Спана недолго и не была арестована со всеми; что Линда невысокая, — может быть, пять футов два дюйма, не более, — худощавая, со светло-русыми волосами.

Макганн спросил, кто именно рассказал ей, что Линда ездила с остальными на Сиэло-драйв. Лесли раздраженно отвечала: “Да не помню я. Не помню, кто рассказывал мне об этих мелочах!”

Почему она так встревожилась? — спросил девушку Макганн. “Потому что многие мои друзья сыграли в ящик, а я даже не знаю, из-за чего!”

Макганн показал ей снимки, сделанные после рейда на ранчо Баркера. Лесли и сама была запечатлена на некоторых из них, но заявила, что не узнает почти никого. Когда ей показали фото девушки, назвавшейся именем Марии Ривз, Лесли сказала: “Это Кэти”.

В.: “То есть, Кэти — это Марни Ривз?”

Лесли пожала плечами. Нет, она не уверена. Она не настолько близко знакома со всеми этими людьми. Да, они жили все вместе, с остальной "Семьей", на ранчо у Спана и Баркера, но почти всех она считала мотоциклистами. Отличные ребята.

Макганн вернул беседу в прежнее русло, вновь заговорив об убийствах. Лесли снова принялась играть в свои игры, в процессе делая небольшие признания. Получалось, она знает об одиннадцати убийствах: Хинмана (1), Тейт (5), Лабианка (2) и Шиа (1); всего 9 жертв. Еще двоих Лесли отказалась назвать. Она словно бы вела счет какого-то бейсбольного матча.

В допросе был предусмотрен перерыв. Это обычный полицейский ход — ненадолго оставить подследственного наедине с самим собой, дать ему подумать над своими ответами, предоставить повод для смены "мягкой" формы допроса на более "жесткую". Кроме того, у офицеров появляется возможность посетить уборную.