Iron Maiden_ Знак Зверя

Прежние отношения у Брюса были восстановлены со всеми к концу 94-го. Со всеми, кроме Харриса.

Вернувшись в Калифорнию, Брюс еще раз окунул руки в тальк и сделал третью попытку. На этот раз вес был взят. Отказавшись от ольсеновского материала, из которого, как из горящей избы он вынес на руках «Tears Of The Dragon» - возможно, лучшее из сделанного им, он наконец-то нашел нужных ему людей. И кадры решили все. Tribe Of Gypsies, так называлась молодая лос-анджелесская команда, были поистине творческими молодыми людьми, особенно их лидер и гитарист с таинственным и смешным, как аттракцион ужасов, именем Рой Зи. Будь Джимми Хендрикс ацтеком, эта музыка была бы старше конкистадоров, но ныне у костра совета в Америке сидели совсем другие люди. Потому-то их первый полноценный альбом, «Revolucion 13», вышел лишь в 98-м, да и то только в Японии. «Balls То Picasso», записанный Брюсом вместе с командой Роя Зи, вышел в 94-м. По-

ка еще на EMI. Имел хорошую прессу и пока еще известный коммерческий отклик. Но жизненный путь Брюса представляет собой сложную ломаную, чем-то похожую на игру в «точки», в которой созданный его же воображением противник все время ускользает от окружения. «Группа - в Лос- Анджелесе, я - в Лондоне, слишком много проблем где-то посередине».

...Maiden занялись поисками нового вокалиста. Четыре месяца ушло только на то, чтобы разобраться в груде пленок, компакт-дисков и видео, которых набралось свыше тысячи. Журналисты на все лады обсуждали возможность рекрутирования кого-то из самых крупнокалиберных горлопанов рока. Чаще всего назывались имена Михаэля Киске, Джо Беладонны и Джеффа Тейта. Слухи эти носились в воздухе ночными навками, бестелесными вдвойне оттого, что сами их авторы и не собирались в них верить, - еще весной Стив заявил, что в группе будет петь только англичанин. У вхожих В заветные двери сомнений же в том, кто займет место Брюса, не было с самого начала. И в конце концов они оказались правы.

В декабре 93-го от толпы добивавшихся руки осталось двое. После прослушивания и вовсе остался один.

Стив: «Мы прослушали море кандидатов, мы были буквально завалены пленками. Среди них попадались очень интересные. Так, один парень звучал как Джефф Тэйт, а Джефф великий вокалист, но мы не хотели брать в группу имитатора чужих голосов. Другой парень звучал как Ронни Джеймс Дио с одной стороны кассеты и как Гленн Хьюз - с другой. Я сказал ему: «Я не хочу слушать Дио или Хьюза, я хочу послушать тебя». Короче, к тому моменту, как позвонил Блейз, кроме него был только один реальный кандидат ~ Дуги Уайт. Мы записали их обоих на пару мэйденовс- ких вещей, стерев вокал Брюса. Мы прослушали их все вместе, и все сошлись во мнении, что у Дуги прекрасный голос, но нам он не подходит. После того, как мы прослушали пленку Блейза, общее мнение выразил Нико: «Ну, а вот это Iron Maiden, не правда ли?» Мы поняли, что нашли нужного нам человека».

...Пораженный большим количеством прямого и острого, с голубоватым оттенком, света и обступившего со всех сторон миллионом тончайших иголочек холода, Бэйли Кук в первую минуту от неожиданности закричал. Потом большая и теплая сила подняла его и опустила в ровное и белое, в которое она начала заворачивать его тело. Стало почти что не холодно. Не так тепло, как прежде, но все же теплее, и почему-то ноги не дали поджать как

обычно, коленями к животу. Он помнил, что это было 19 мая 1963 года. После этого он заснул.

Он хорошо запомнил глаза своих родителей. Точнее, выражение недоумения в них, которое отчего-то начинало передаваться и ему. Он помнил, что матери было 20, а отцу - 21. Иногда ему казалось, что они - тоже самые настоящие дети, а иногда - что уже бывшие. Только взрослые не понимают этой такой простой жизни. Они пытаются придумать себе другую, как папа, который играл в эту другую жизнь в своем театральном училище. Но так было недолго, потому что потом папа ушел. После этого Бэйли стал взрослым.

«Я не люблю выражение «разрушенные семьи», но многие выходцы из неполных или «ненормальных» семей (хотя, что такое «нормальность»?) в итоге делают что-то творческое, по моим наблюдениям. Это накладывает некоторый отпечаток на них, как-то меняет их взгляды на жизнь. ...В детстве я чувствовал себя настоящим аутсайдером. На этой почве выросли все мои амбиции, как, впрочем, и все мои бесы».

У отца матери Бэйли под родным для всех Куков Бирмингемом был небольшой участок с покосившимся, как резко уходящий в сторону самолет, на одно крыло фургоном. Там, среди спасительных гусей, уток и прочей, ничего не подозревавшей о бренности существования съедобной живности, наполнявшей оглушительным гамом окружающий смрад, прошли годы, которые бывают самыми простыми. В девять посреди бедности появился телевизор, а в одиннадцать пришел мужик, приходившийся матери мужем, но не отцом Бэйли.

В четырнадцать появилась музыка. Своими формами она не была похожа ни на туземную пентатонику, ни на диатонические гаммы, а скорее напоминала отдушину обыкновенную. Sex Pistols, The Damned, Blondie, The Jam и все, что агрессивно, грубо и громко. Дома проигрывателя не было. Он ходил по знакомым и слушал все, что находилось в их коллекциях. Внезапно, как лицо ночного прохожего под светом фонаря, появились Led Zeppelin IV и первый альбом Black Sabbath.

«Я просто не мог поверить, что что-то может звучать так! Плюс мне нравилась энергия и агрессия панков. Я не делил свои пристрастия на metal и punk, это была одна музыка для меня. Мы просто слушали тогда все, что попадалось под руку. Все, что звучало громко».

В шестнадцать Бэйли ушел жить от матери, точнее, от отчима к отцу. Отец «был очень мрачным, порой несдержанным типом, с которым не о чем было поговорить, не говоря уже о рок-музыке. Я думаю, внутри он был отчаявшимся человеком. Ситуация была очень... словом, она заставила меня посмотреть на мир по-другому».

В 80-м Бэйли окончил школу с дипломом по «керамике и гончарному делу» и «скверным отношением ко всему». Фабула действительности оказалась простым монологом с печальным концом, где совсем не было никаких страстей и шекспировских драм. Будучи не заинтересован ни в каком другом роде деятельности, кроме пения в рок-группе, он начал свою трудовую жизнь в очереди за пособием по безработице. Оттуда он вскоре попал на мебельную фабрику разнорабочим. «Это было что-то ужасное, без малейшего просвета впереди. Грузишь трехъярусную стенку в грузовик, затем сидишь, ждешь следующего, и вновь запихиваешь очередную трехъярусную стенку. Плюс зарплата - гроши. Плюс постоянные издевательства со стороны мастера. Впереди кромешная тьма».

Вскоре он обнаружил себя в роли ночного портье в одной из гостиниц Тэмворта. Это была «идеальная работа цдя человека, который вообще не хотел работать. Между двумя часами ночи и пятью утра - в мое основное рабочее время - делать было нечего абсолютно. Все крутом тихо, как на селе,

ты сидишь, замкнутый в себе. И так одной ночью я подумал: «Твоя жизнь уходит в пустоту. Так как тебе все равно нечего делать, хоть сиди слушай музыку». Я брал записи взаймы у знакомых и слушал все подряд, абсолютно все, что имело отношение к року. Потом от скуки я стал петь под музыку».