Дмитрий Иванович Менделеев

В конце заседания Отделения физико-математических наук, на котором Ф. Ф. Бейльштейн все-таки был принят в число действительных членов Академии, академик А. В. Гадолин прочел письмо, испрошенное у Кекуле, содержавшее весьма лестные отзывы о Бельштейне. «Ему мы верим», – заявил он.

Бутлеров писал по этому поводу в своей статье «Русская или только императорская Академия наук?»^[58].

«Итак, Академия не подсудна русским химикам;

но я-русский академик по химии – подсуден боннскому профессору, изрекающему приговор из своего «прекрасного далека». Пусть скажут мне после этого, мог ли я и должен ли был молчать?»

Сильная и принципиальная оппозиция Бутлерова привела к тому, что общее собрание Академии наук на этот раз не утвердило избрания Бейльштейна в академики^[59]. Но этот успех был временным, так же как временно было оживление, наступившее в связи с «делом Менделеева» в общественной жизни русской науки.

После того как император Александр II был казнен рукой революционера 1 марта 1881 года, реакция перешла в решительное наступление повсюду. В наступившую «эпоху безвременья» победу праздновали «Московские ведомости», которые всегда утверждали, что Академия с господствующим составом своих членов из иностранцев и с немецким языком в своих мемуарах есть лучший оплот против «вторжения нигилизма в науку» и «как нельзя более, приличествующее русскому государству учреждение».

После смерти академика А. М. Бутлерова, в 1886 году, снова поднялся вопрос об избрании Д. И. Менделеева в академики. Академик А. С. Фаминцын написал ставшему к тому времени президентом Академии графу Д. А. Толстому:

«Произведенное несколько лет тому назад забаллотирована Д. И. Менделеева, вопреки заявлению

как представителя химии в Академии, так и всех остальных русских химиков, произвело на ученых русских удручающее впечатление. Стало ясным, что не оценкой ученых трудов и не научными заслугами кандидата, а какими-то посторонними соображениями руководствовалось большинство академического собрания, забаллотировавшее г. Менделеева. До сих пор русские ученые не могут простить Академии этого проступка… Поэтому единственно правильным путем представляется мне следование голосу нашего покойного сочлена А. М. Бутлерова, который в представлении пр. Менделеева на кресло технической химии, в то же время, со свойственным ему красноречием и силой, выставил в столь ярком свете заслуги Д. И. Менделеева по чистой химии, что для беспристрастного читателя не остается и тени сомнения в том, что по мнению нашего покойного сочлена Д. И. Менделеев занимает первенствующее место среди русских химиков и что ему и никому другому должно бесспорно принадлежать сделавшееся за кончиной А. М. Бутлерова вакантным кресло по чистой химии».

353

Но тот, кому адресовалось это обращение и кто стоял ныне у кормила академического правления – граф Д. А. Толстой,-он-то ведь и был в свое время главным вдохновителем тех самых «посторонних соображений», о которых писал Фаминцын. Послушное большинство академического собрания на этот раз с еще большим рвением выполнило его негласное начальственное предначертание. Выборы Менделеева и на этот раз не состоялись. По кафедре, которая предназначалась Менделееву, в конечном счете все-таки был избран академик Ф. Ф. Бейльштейн. Тот самый Бейльштейн, который

в свое время поторопился отправить Лотару Мейеру не вышедшую еще в свет корректуру сообщения Менделеева о «периодической системе элементов». Будучи русским академиком, Бейльштейн в Петербурге внимательно высматривал все, что могло послужить немецкой науке!..

И все же Бутлеров сражался не зря! «Дело Менделеева» яркой кометой сверкнуло на темном небосклоне эпохи безвременья. В нем нашли свой отсвет яркие зарницы общественного движения шестидесятых годов. Оно оставило свой след в самосознании общества. Оно звало к борьбе за свободную науку, честно и самоотверженно служащую народу. Оно лишний раз показывало, что успех на этом пути может быть достигнут не путем мелких уступок правительства крепостников, а в результате коренной ломки прогнивших устоев царского строя. Этот вывод, однако, могла сделать только революционная демократия.

XXI. ОДНО ИЗ ЗАВЕТНЫХ ЖЕЛАНИЙ МЕНДЕЛЕЕВА ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ, ХОТЯ И С РИСКОМ ДЛЯ ЖИЗНИ.

21 января 1881 года на заседании Русского технического общества происходило прощание Менделеева с его работами по упругости газов. В своем заключительном отчете обществу он рассказывал о том, что им было установлено. В области малых давлений объем газа изменяется не строго пропорционально изменению давления, а несколько меньше. Таков был наиболее существенный теоретический результат работы. Попутные практические достижения ее нам известны – это высокочувствительный диференциальный барометр – «высотомер» – и ряд других приборов для измерения малых давлений.

«Убежден, что и в других частях работы найдется не мало нового и теоретически важного для понимания газообразного состояния материи, – продолжал Менделеев, – но мне нельзя по многим причинам принять на себя продолжение опытов Императорского Русского Технического Общества, и я имею честь передать это дело в руки других членов Общества».

В области исследований газов для Менделеева, как физико-химика, действительно не оставалось больше ничего интересного. В предисловии к следующему своему очередному циклу работ – исследованиям растворов – он объяснял, почему газы мало что могут открыть для понимания механики сцепления атомов в химическом соединении.

«Газы во всех пропорциях между собою смешиваются лишь потому, что частицы их далеки друг от друга, находятся в быстром поступательном движении».

Не давали большого простора для новых заключений и чисто химические наблюдения над соединениями атомов, образующими твердое тело. «Твердые тела смешивают свои частицы только при том или другом виде большого подобия, особенно при изоморфном сходстве».

Внимание Менделеева своими интересными особенностями, привлекли жидкие растворы, занимающие «середину между газами и твердыми телами».

Это не было новой темой в работах Менделеева. Можно напомнить, что профессорское звание он получил в связи с защитой им диссертации о соединениях спирта с водой. Изменился лишь его подход к исследованию растворов и обновилась целевая установка опытов.

Опыты 1865 года заключались в следующем. В длинную трубку наливалась вода, а поверх нее спирт. Отмечался верхний уровень, которого достигали в трубке две еще не смешавшиеся жидкости. Затем спирт и вода перемешивались. Оказывалось, что уровень получившегося водного спиртового раствора не достигал ранее сделанной отметки. Частицы воды и частицы спирта упаковывались в растворе более плотно, чем когда они существовали порознь. В явлениях капиллярности Менделеев, как мы видели, искал меру взаимного притяжения частиц однородной жидкости. В сжатии растворов он хотел найти меру взаимного притяжения частиц двух разнородных жидкостей. Он считал, и вполне справедливо, что в этом притяжении проявляется некий «зачаток» их химического сродства друг к другу. Иначе говоря, он стремился вывести из своих наблюдений некоторые законы взаимодействия молекул.

Менделеев обнаружил, что наибольшее сжатие растворов спирта в воде при всех температурах приходится на раствор, содержащий около 46% спирта. Удельный вес жидкости при этой концентрации был, следовательно, наибольшим. В этом соотношении, в котором участвовало, кстати сказать, целое число молекул той и другой жидкости, раствор, по мнению Менделеева, ближе всего подходил к химическому соединению.

В дальнейших своих исследованиях Менделеев обратил главное внимание на то, что при самом плавном, постепенном изменении состава раствора совсем не так плавно и постепенно изменяются его свойства. Менделеев наблюдал, что при некоторых определенных концентрациях, составляющих раствор веществ, свойства раствора вдруг меняются резким скачком (он изучал, главным образом, изменения удельного веса растворов и их объема). Он строил для наглядности диаграммы этих изменений, так называемые диаграммы «состав-свойства». На одной оси такой диаграммы откладываются постепенно возрастающие концентрации одного из компонентов-составных частей- раствора. На другой оси – величины, характеризующие то или иное изучаемое свойство раствора. Точки, образующиеся на пересечении этих осей, как это делается на любой другой диаграмме, соединяются, причем получается так называемая «кривая», иллюстрирующая зависимость измеряемых величин друг от друга. Менделеев показал, что вначале плавная кривая на его диаграммах неизменно, время от времени (по-разному для разных веществ), переламывалась. Это свидетельствовало о том, что при определенной концентрации раствора его плотность достигала наибольшей величины (точка перелома кривой), затем снова плавно убывала. Это было очень интересное наблюдение. И Менделеев его весьма своеобразно и проницательно истолковал. Менделеевские взгляды на растворы-это еще один пример его стихийно-диалектического подхода к объяснению физико-химических явлений.