Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

30 июля 1953 года — в день рождения Элис Баффет — у Сьюзи и Уоррена родился первый ребенок, девочка. Они дали ей имя Сьюзан Элис, однако чаще называли ее Малышка Сьюзи или даже Малышка Суз. Сьюзи оказалась страстной матерью, целиком отдавшей себя ребенку.

Малышка Сьюзи была первой внучкой Говарда и Лейлы. Неделю спустя Дотти, сестра Сьюзи, родила второго сына, получившего имя Томми. А еще через несколько месяцев забеременела и Дорис. Первый ее ребенок, дочка, получила имя Робин Вуд. К весне 1954 года Сьюзи забеременела вторым ребенком. Теперь у старших Баффетов и Томпсонов появился новый объект внимания — внуки.

* * *

Через несколько месяцев пробил, как показалось Говарду, его час. Утром 1 июля 1954 года из Вашингтона пришла новость о том, что сенатор от Небраски Хью Батлер попал в больницу с ударом и вряд ли выживет. Срок для выдвижения кандидатуры на первичные выборы в Сенат истекал в тот же вечер. Говард не мог не следовать приличиям, поэтому отказался подавать документы до тех пор, пока Батлер не умрет. Баффеты провели в напряженном ожидании весь день. Они знали, что Говард настолько хорошо известен в графстве Даглас, что если бы его кандидатуру внесли в список для специального голосования (минуя обычную процедуру согласования кандидатов партией), то он имел бы отличные шансы на победу, невзирая на неудовольствие партийных лидеров.

Известие о смерти Батлера пришло в начале вечера, но к этому моменту офис Фрэнка Марша, секретаря штата, уже был закрыт (как обычно, он закрылся в пять часов). Говард бросил свое заявление в машину и поехал вместе с Лейлой в Линкольн, предполагая, что у них достаточно времени и что срок подачи заявлений истекает в полночь. Они попытались отдать бумаги Маршу в его собственном доме, однако он отказался их принять, несмотря на то что Говард в течение дня заплатил все необходимые пошлины. Разъяренная семейная пара вернулась в Омаху.

Съезд республиканцев штата был в самом разгаре. Узнав о смерти Батлера, делегаты на месте избрали временно — до истечения срока полномочий — исполняющего обязанности сенатора¹³.

Любой преемник получал более-менее гарантированные шансы занять место Батлера на выборах в ноябре. Будучи одним из ведущих республиканцев своего штата, Говард казался очевидным кандидатом. Однако после отказа поддержать Эйзенхауэра многие воспринимали его как бунтовщика, любителя сражаться с ветряными мельницами, слишком щепетильного в этических вопросах и нелояльного к собственной партии. Поэтому вместо него съезд избрал Романа Грушку, приятного во многих отношениях конгрессмена, занявшего место Говарда в Конгрессе после его отставки. Говард и Лейла вновь помчались в Линкольн и подали иск в Верховный суд штата, чтобы он заставил партию принять его кандидатуру. Однако уже через сутки они отказались от бесполезной борьбы и отозвали иск.

Услышав новости о Грушке, Уоррен был вне себя от ярости. «Они просто перерезали папе горло от уха до уха», — сказал он. Как только партия осмелилась таким образом отплатить Говарду за десятилетия лояльности?

Говард, которому тогда пошел пятьдесят второй год, своими глазами наблюдал, как расплываются очертания его будущего. Гнев постепенно испарился, уступив место депрессии. До того дня отставной политик его уровня еще мог играть какую-то роль, но теперь его просто вышвырнули с арены, которая была центром его жизни и придавала смысл существованию. Он пытался получить преподавательскую должность в Университете Омахи, что, по мнению семьи, было вполне разумно, учитывая его деловой опыт и годы работы конгрессменом. Однако отношение к Говарду было настолько неприязненным, что университет отказался взять его на работу, несмотря на то что там преподавал его сын, а Док Томпсон был деканом колледжа искусств и науки. Все закончилось тем, что Говард вернулся на работу в «Баффет-Фальк». Со временем он нашел почасовую преподавательскую работу в Мидлендском лютеранском колледже в тридцати милях от Омахи¹⁴. Семья начала испытывать неприязненные чувства к местному обществу, которое фактически выжило Говарда из города.

Лейла полностью погрузилась в печаль. Ей было приятно находиться в отражении славы Говарда, и место, которое он занимал в мире, было для нее куда более важным, чем для него самого. Ее сестра Эдит жила в Бразилии, Берти — в Чикаго, ее отношения с Дорис и Уорреном были, мягко говоря, неурегулированными, поэтому она могла положиться только на двадцатидвухлетнюю Сьюзи. Однако Сьюзи была занята воспитанием старшего ребенка, выхаживанием младшего и всеобъемлющей заботой об Уоррене.

Кроме того, в самом скором времени Сьюзи собиралась покинуть Омаху. В течение двух лет Уоррен продолжал переписываться с Беном Грэхемом. Он предложил Грэхему ряд идей по инвестированию, например, в компанию Greif Bros. Cooperage, которую они с отцом купили для своего партнерства. Уоррен периодически наведывался в Нью-Йорк и всегда заходил в «Грэхем-Ньюман».

«Каждый раз я пытался увидеться с мистером Грэхемом».

Разумеется, для бывшего студента было не совсем типичным поведением постоянно торчать в офисе «Грэхем-Ньюман».

«Я был достаточно настойчив».

К тому времени, когда местное отделение Республиканской партии захлопнуло дверь перед отцом Уоррена, сам он уже находился на пути в Нью-Йорк. «Бен попросил меня приехать». Его партнер Джерри Ньюман объяснил это так: «Ты знаешь, мы решили устроить тебе еще одну проверку». «Я чувствовал, что еще немного, и я сорву немалый куш», — вспоминает Уоррен. Перед ним не стоял вопрос, стоит ли принимать это предложение. На этот раз Национальная гвардия дала положительный ответ на его запрос.

Уоррен был настолько взволнован, что прибыл в Нью-Йорк 1 августа 1954 года и вышел на свою новую работу в «Грэхем-Ньюман» уже 2 августа, за месяц до начала официального срока своего контракта. Тут он узнал о трагедии, случившейся с Беном Грэхемом неделей ранее. За четыре недели до своего 24-летия Уоррен написал своему отцу: «Ньюман (26 лет), сын Бена Грэхема, служивший в армии во Франции, на прошлой неделе покончил с собой. Он всегда был несколько неуравновешен. Однако Грэхем не знал, что это было именно самоубийство, до тех пор пока не прочитал об этом в официальном сообщении в New York Times, и это было настоящим кошмаром»¹⁵. Поехав во Францию за останками сына, Грэхем познакомился с подругой Ньюмана Мари-Луизой Амингес, или Малу, которая была на несколько лет старше Ньюмана. Он вернулся домой через несколько недель, однако никогда уже не был таким, как прежде. Начал переписываться с Малу и периодически ездить во Францию. Но в те дни Уоррен ничего не знал о личной жизни своего идола.

Вместо этого он пытался заняться своей, и для начала ему необходимо было найти жилье для семьи. В течение первого месяца его работы в Нью-Йорке Сьюзи и Малышка Сьюзи оставались в Омахе. «Сначала я попытался поселиться в Piter Cooper Village, одном из двух крупных жилых комплексов, построенных компанией Metropolitan Life сразу же после Второй мировой войны. Там жил мой друг по Колумбийскому университету Фред Кулкен. Там жил и Уолтер Шлосс. В Piter Cooper хотели попасть буквально все. Благодаря специальной норме законодательства арендная плата за квартиру в этом месте была недорогой — около 70-80 долларов в месяц, а сам дом был достаточно красив. Я отправил запрос о возможности получить жилье в этом месте, но получил предложение примерно через два года после этого. Если бы я получил предложение раньше, то до сих пор жил бы там».

Уоррену пришлось заняться масштабными поисками недорогой квартиры. Невзирая на непритязательное местоположение и большое расстояние до работы, он в итоге поселился в квартире с тремя спальнями в доме из белого кирпича, расположенном в пригороде Уайт-Плейнс в графстве Вестчестер, примерно в 50 километрах от Нью-Йорка. Когда через несколько недель к нему присоединились Сьюзи и Малышка Сьюзи, квартира еще не была готова, поэтому семья сняла комнату в одном из домов Вестчестера, причем настолько маленькую, что вместо колыбели им пришлось использовать ящик комода. Баффеты провели в этой комнате день или два.