Лаки Лючано: последний Великий Дон

— Чарли, объясни мне, что случилось с моей организацией?

Он говорил спокойно, не повышая голоса, и это очень не нравилось Лаки, потому что было непохоже на Голландца.

— Власти взялись за тебя слишком круто, — стал объяснять Лючано. — Мы не знали, что с тобой будет, поэтому, чтобы соблюсти твои интересы, пришлось временно разделить твой бизнес между нашими друзьями. Ты понимаешь? Это было сделано для того, чтобы никто не прибрал твою организацию к рукам и не стал тебе поперек дороги.

— Ну, теперь-то я вернулся, — заметил Голландец, — и беру все в свои руки.

Чарли Луканиа ответил не колеблясь:

— Конечно. Ты имеешь на это полное право.

Но его миролюбивый тон не обманул Шульца. Шульц понял, что Высший Совет похоронил его заживо. Бушующую внутри ярость он не мог погасить кровью кого-то из семи главных боссов — это означало неминуемую смерть для него самого. Но был один червяк, которого Датч намеревался раздавить с особым удовольствием.

Заслышав о возвращении босса, Бо Уайнберг не на шутку испугался. Главное, он не знал, как себя вести и что делать. Известно Шульцу, что он ведет двойную игру или нет? Что лучше: исчезнуть, пока не поздно, или сделать вид, будто все в порядке? Бо терялся в догадках и не знал, что его уже ищут люди Голландца.

Датч Шульц просидел возле телефона до самого вечера. Наконец около девяти часов в офис позвонил Лулу Розенкранц и сообщил, что Уайнберга нашли в Ньюарке. Бо пытался связаться с кем-нибудь из членов Высшего Совета, но всюду ему отвечали: «Их нет». Отчаявшийся Бо решил ехать в Нью-Йорк, прямо в «Ритц», к Лаки Лючано и любой ценой добиться аудиенции. Он все еще надеялся получить обещанную защиту и не знал, что Высший Совет давно оформил его в покойники.

Бо сунул в карман револьвер и вышел на улицу. Возле подъезда стоял автомобиль с потушенными фарами. Дверцы распахнулись. Из машины вышли трое мужчин. Узнав их, Бо сразу ослабел.

— Сволочь! — взвизгнул Голландец и вцепился ему в горло. Неизменные телохранители Розенкранц и Ландау с оружием наготове стояли рядом. Хотя Бо был на голову выше Шульца и по крайней мере в два раза шире в плечах, он даже не пытался оказать сопротивление — настолько силен был внушаемый Голландцем страх.

— Сволочь мокрожопая! — вопил Датч, яростно встряхивая белого как мел Бо Уайнберга. — Подонок, мразь недоношенная, ты что думал, я ничего не узнаю?!

С перекошенным от ненависти лицом Шульц выхватил «кольт» и шесть раз выстрелил Бо в живот. Без единого звука тот мешком рухнул на тротуар. Взбесившийся Шульц пинал ногами лицо мертвеца до тех пор, пока оно не превратилось в кровавую кашу. Розенкранц и Ландау тревожно оглядывались по сторонам, но вмешаться не осмеливались. Наконец, отведя душу, Шульц приказал:

— Утопите этот кусок говна. Только так, чтобы он не всплыл.

Тело Бо Уайнберга залили бетоном и бросили в Гудзон. Вода тихо всплеснула. Круги разошлись за две минуты.

— Был Бо и нету, — глядя в воду, задумчиво изрек Лулу Розенкранц.

Расправившись с предателем, Датч Шульц потребовал созыва Высшего Совета. На сходке он довольно резко заявил, что Тома Дьюи нужно убрать. Мнения разделились. Но большинство присутствующих все же высказались «за». Лаки Лючано поручил это дело Альберту Анастасиа.

За голову прокурора была назначена щедрая награда — пятьдесят тысяч долларов. Анастасиа пустил по следу Дьюи команду убийц. Они выяснили, что прокурора хорошо охраняют полицейские в штатском, из дома он почти не выходит, однако регулярно обедает в одном и том же драгсторе, а после трапезы обязательно выходит в туалет — сполоснуть руки. Для гангстеров это был шанс, поскольку они узнали, что охранники Дьюи остаются за дверью. Киллеры собирались спрятаться в туалетных кабинках, застрелить прокурора из пистолетов с глушителями, а затем спокойно скрыться.

Разработанный Альбертом Анастасиа план был утвержден Высшим Советом. Убийство Дьюи назначили на четверг 20 октября 1935 года. Но в тот день произошел непредвиденный случай: первый раз в жизни прокурор направился в «Уотворт билдинг», минуя свой излюбленный драгстор. Суеверный Лаки Лючано увидел в этом недобрый знак и решил аннулировать заказ. Тогда разъяренный Шульц заявил, что сам займется «этой задницей Дьюи» и лично прикончит его.

Боссы встревожились. Убийство Дьюи могло вызвать небывалое возмущение общественности. И тогда Чарли Луканиа предложил:

— Этого кретина надо остановить, пока он не свалял дурака. Есть только один способ, Альберт, — обратился он к Анастасиа. — Срочно подготовь людей. Я хочу иметь шкуру Датча Шульца.

— Давно пора, — проворчал Лепке Бачелтер.

— Думаю, это будет самое правильное, — присоединился Фрэнк Костелло. Против выступил один только Торрио:

— Вы совершаете большую глупость, ребята. Сейчас Датч для нас что-то вроде громоотвода. Пока бравый прокурор Дьюи возится с ним, мы в безопасности. Но как только Датч исчезнет, Том Дьюи пошире раскроет свою пасть, чтобы проглотить кого-нибудь еще. А знаете, кто будет следующим?

Торрио повернулся к Лаки:

— Следующим будешь ты, Чарли.

Но жадность оказалась сильнее благоразумия. Каждый из боссов заранее прикидывал в уме, какой кусок территории Датча положит себе в карман. Участь Артура Флегенхаймера была решена.

23 октября 1935 года Датч Шульц со своими подручными Абадаббой Берманом, Эйбом Ландау и Лулу Розенкранцем на весь вечер арендовал ресторанный зал «Палас чоп хаус» в Ньюарке. Они пили, ели, играли в карты и не подозревали, что с улицы за ними наблюдают две пары внимательных глаз. Один из «следопытов» вышел из машины и куда-то позвонил. Примерно через десять минут в туннель Холлэнд нырнул неприметный черный лимузин. Машину вел Алли Танненбаум по прозвищу Пигги, личный шофер Лепке Бачелтера. Кроме Танненбаума, в автомобиле находились двое профессионалов, входившие в десятку самых высокооплачиваемых киллеров «Корпорации убийств» — Биг Чарли Уоркман и Менди Вейсс. Они уже договорились, что Большой Чарли возьмет на себя Голландца, а Менди должен прикрыть его от огня Розенкранца и Ландау.

Остановив лимузин возле ресторана «Палас», Алли Танненбаум не стал выключать мотор. Без тени волнения на лице Чарли Уоркман вышел из машины. Вейсс чуть замешкался, вставляя обойму в свой «магнум». Большой Чарли выудил из кармана плаща огромный «смит-вессон» 45-го калибра и взвел курок.

— Готов? — тихо спросил он у Менди.

— О’кей, — твердо ответил тот.

— Пошли!

Убийцы ворвались в ресторанный зал. Занят был единственный столик. Трое подручных Шульца увлеченно играли в клоб. Услышав шум открывшейся двери, Эйб Ландау оторвался от карт. Его глаза расширились от ужаса. Посреди зала, широко расставив ноги, стоял Чарли Уоркман и двумя руками сжимал рукоять пистолета. Гулко прогремел выстрел. Тяжелая пуля попала прямо в сердце Эйбу Ландау. Взмахнув руками, он рухнул на пол. Лулу Розенкранц вскочил на ноги. Выстрел! Еще один. Первая пуля перебила плечо, вторая ударила точно в лоб. Розенкранц опрокинулся на пол вместе со стулом. Рыхлый толстяк Авраам Берман пронзительно завизжал, закрывая голову руками. Так визжат перед смертью свиньи, которых мясники режут на тушенку.

— Где твой босс? — ледяным голосом спросил Чарли Уоркман.

— Нет! Нет! Нет! — вопил Абадабба. Подскочив к нему, Биг Чарли как следует его встряхнул:

— Где-е босс, жирная сволочь?!

— В ту… в ту… але… те, — с трудом выдавил Берман. Язык и губы не слушались его. Приставив ствол к затылку Бермана, Биг Чарли нажал на спуск. Пуля 45-го калибра проделала огромную дыру в черепе главного бухгалтера Шульца. Абадабба Берман так и остался лежать, навалившись жирной грудью на стол. Все это произошло в считанные секунды. Менди Вейсс даже не выстрелил ни разу.

Хладнокровный и собранный, Чарли Уоркман направился в туалет. Он приоткрыл дверь как раз в тот момент, когда Датч Шульц застегивал брюки. Голландец обернулся на скрип двери и сразу получил две последние пули, оставшиеся в барабане Уоркмана.