Лаки Лючано: последний Великий Дон

Бо вошел в просторный кабинет. Джо Рао закрыл за ним дверь. За большим круглым столом сидели семь боссов Высшего Совета. Без долгих предисловий Чарли Луканиа объявил Бо Уайнбергу, что отстраняет его от дел, так как под него усиленно копает прокурор Дьюи.

— Но, мистер Лючано, — растерянно произнес тот, — я не могу оставить дела. Вернется Датч и спросит с меня. Вы же понимаете, что это значит.

— Ошибаешься, Бо. Если Дьюи засадит тебя за решетку, как раз он с тебя и будет спрашивать. Он устроит тебе такую обработку, что потом ты уже ни на что не сгодишься. А мы не можем допустить, чтобы дела Датча пришли в упадок. Это противоречит интересам всей Организации.

— Это прежде всего противоречит интересам Датча. Мистер Лючано, я не могу согласиться на ваше предложение.

— Ты… — Лаки запнулся. — Как бы это помягче сказать… недопонимаешь. Никто не может отказаться от предложения Высшего Совета. Ты же видишь, я говорю не от себя. Это мнение всех наших друзей. Я еще не все сказал, — чуть повысил голос Лаки, заметив, что Бо Уайнберг открыл рот. — Возможно, твой босс тебя этому не научил. Но сейчас он в Мексике, а ты здесь. Сделать ошибку очень легко. Тем более такую, которую невозможно исправить.

Со своего места угрюмо пробубнил Лепке Бачелтер:

— Тебе, приятель, надо подумать о том, как уйти отсюда живым.

— Запасы моего терпения небезграничны, — добавил Лаки. Это была уже прямая угроза. Бо Уайнберг наконец понял истинную подоплеку того, что здесь происходит. Очевидно, что церемониться с ним не станут. Кто знает, быть может, на улице его уже ждут убийцы из «Бруклинского объединения»?

— Скажи-ка, Бо, сколько процентов обещал тебе босс? — вдруг спросил Лаки.

— Он сказал, что рассчитается со мной, когда вернется, — чуть слышно ответил Уайнберг.

Его ответ вызвал громкий взрыв хохота.

— Ну да, ну да! Старина Шульц кого угодно обведет вокруг пальца!

— Развел парнишку на доверчивость.

Лаки Лючано, улыбаясь, сказал:

— Послушай, Бо, неужели ты не знаешь — когда речь идет о долларах, твой босс пристрелит родную мать! Давай сделаем так: с этого дня ты будешь получать десять процентов с оборота. Но это еще не все. Мы предлагаем тебе войти в синдикат. Теперь ты под нашей защитой. Никто пальцем тебя не тронет.

— Мистер Лючано, а как же Датч?

— Датч? С ним покончено. В этом городе он — вчерашний день. Жадность оказала ему плохую услугу. Дьюи накопал на него одного столько материала, что хватит на десятерых. Если Датч сваляет дурака и вернется, то сразу окажется на тюремной параше. Так что решай, Бо, с кем ты. Решай сейчас, потому что завтра будет поздно.

Бо Уайнберг не питал дружеских чувств к своему боссу. То, что Лаки сказал насчет жадности, было истинной правдой. Датч Шульц безбожно надувал тех, кто на него работал. Десять процентов, предложенные Лаки, были для Бо огромными деньгами. Устоять против этого он не мог и не хотел:

— Мистер Лючано, я с вами.

Когда Джо Рао вывел Бо за дверь, совещание Высшего Совета продолжилось. Боссы быстро поделили между собой империю Шульца. Костелло и Лански получили контроль над подпольной лотереей «числа». Джо Адонис прибрал к рукам пивной бизнес. Томми Луччезе и Лепке Бачелтер взяли на себя профсоюзы. Ньюарк — зону влияния Шульца в Нью-Джерси — Лаки Лючано щедро подарил Уиллу Моретти и Абнеру (Лонджи) Цвиллману.

— Теперь, даже если Датч вернется, то легко найдет виноватого, — заметил Лаки.

— Конечно, — согласился Мейер Лански, — этот несчастный дурачок Бо в любом случае уже не жилец.

Франк Костелло радостно потер руки:

— Это будет хороший урок для Шульца. Лично мне он никогда не нравился.

— Только вот еще что, — добавил Костелло, — в наших же интересах, чтобы Датч оставался на свободе как можно дольше. Мы обеспечим ему прикрытие. Пусть Дьюи возится с ним. Пока он занимается Дат-чем, мы будем спокойно делать свое дело.

Остальные боссы согласно кивнули.

Адвокатом Датча Шульца стал Ричард Дэвис, по прозвищу Дикси, один из самых блистательных молодых юристов в Нью-Йорке. Его хорошо знали все боссы Высшего Совета.

Гурман и эпикуреец, Дикси обожал кутежи в дорогих ресторанах и красивых девочек из стриптиз-шоу Бродвея. Кроме того, молодой адвокат испытывал непреодолимую страсть к азартным играм. Чтобы вести такой образ жизни, Дикси охотно продавал свой замечательный талант и отличное знание права воротилам преступного мира. На процессе 1934 года он защищал самого Джимми Хиннеса, который был арестован агентами ФБР в далеком Эль-Пасо, где скрывался от правосудия. Дикси совершил чудо, добившись оправдания Хиннеса, немотря на горы компромата. Правда, мэр Ла Гардиа распорядился продолжать уголовное преследование демократа номер один, но, пока прокуратура сошьет новое дело, пройдет немало времени, а Джимми даром его не терял.

Ричард Дэвис вылетел в Акапулько, где долго советовался с хорошо ему знакомым Датчем Шульцем. Поскольку обвинение было стандартным — неуплата налогов, — Дикси предложил попробовать вариант с добровольной выплатой причитающихся налоговых сумм в казну. Скупердяй Шульц был весьма огорчен, но что поделать, свобода дороже. Он выписал адвокату требуемый чек.

Вооружившись чеком, Дикси отправился в Вашингтон и подал прошение на имя самого министра финансов Генри Моргентау, в котором было сказано, что «гражданин Артур Флегенхаймер, выполняя свой долг честного человека и дисциплинированного налогоплательщика, просит принять сто тысяч долларов в счет погашения задолженности по налогам». Однако Генри Моргентау решительно отказался и начертал на прошении фразу, ставшую крылатой: «С преступниками не торгуются». От себя же Моргентау добавил:

— Мистер Дэвис, если вам известно местопребывание скрывающегося от закона особо опасного преступника Артура Флегенхаймера, вы обязаны назвать его органам правосудия. В противном случае ваши действия можно расценивать как преднамеренное укрывательство.

Дикси даже не потрудился скрыть насмешливой улыбки:

— Мистер Моргентау, все несчастья в этой стране происходят от того, что некоторые люди берутся не за свое дело. При всем моем уважении к вам я не могу последовать вашему совету, так как по закону имею право сохранять в тайне местонахождение моего клиента.

— Этот адвокат — редкий негодяй, — пробормотал министр финансов, когда торжествующий Дикси вышел из кабинета.

Обстановка в Нью-Йорке накалялась. По всему городу было расклеено около 50 тысяч плакатов с портретами Датча Шульца. Власти штата объявили награду в пять тысяч долларов за сведения, которые помогли бы обнаружить логово преступника. Со своей стороны Голландец опасался утратить контроль над бизнесом. Он хорошо помнил неоднократные притязания друзей на свои профсоюзы и лотерею. Бо Уайнберг был не особенно умен, но другие были куда хуже. Голландец имел все основания для беспокойства и без конца теребил своего адвоката. «Знаешь, Датч, — Дикси не стал его отговаривать, — если ты твердо решил вернуться сейчас, то выход только один — добровольно сдаться властям. Я устрою так, что твое дело не будет рассматриваться в Нью-Йорке».

Внезапный приезд Шульца в Нью-Йорк стал причиной громкого скандала. Ни пятьдесят тысяч плакатов, ни объявление о всеобщем федеральном розыске не помешали ему спокойно выйти из самолета в аэропорту Айлдлуайлд, сесть в ожидающий автомобиль и без помех добраться до Бронкса, где он был арестован своим старым другом капитаном Бреннаном. Журналисты немало злословили по этому поводу. Мэр Ла Гардиа, никогда не упускавший возможности продемонстрировать свою принципиальность, выступил по радио с гневным заявлением. «Это возмутительно, — пищал Фиорелло, — преступник, которого разыскивают сразу три федеральные службы. ФБР, УБН и спецбригада Дьюи, разъезжает на своем “Кадиллаке” по всему городу и смеется над правосудием! Налогоплательщики вправе задать вопрос: как это могло случиться?! Я беру это дело под свой личный контроль».

Дикси Дэвис и Том Дьюи вступили в ожесточенную схватку друг с другом. Выяснение отношений происходило прямо в кабинете полномочного представителя Министерства юстиции Ричарда Хаггерти, которого прислали из Вашингтона для вынесения «взвешенного и справедливого решения». В первые же минуты спора оба юриста, что называется, сорвались.